— Но мой повели…
— Нет времени, сержант, — предостерег примарх.
На ангарной палубе царила картина телекинетического разрушения. Омегон смог разглядеть разбитый «Громовой ястреб» и гору металлолома, которая когда-то могла быть звеном лихтеров Механикума, грузовых челноков и транспортов Имперской Армии. Как ей и было сказано, Ксалмагунди была дотошна.
Также палуба была усыпана телами — часовые Спартоцида, отвечавшие за охрану ангара.
— Лежите, сэр, — произнес Исидор, когда у них над головами воздух прожег лазерный заряд. Болезненно скорчившись за разбитыми остатками станины двигателя, примарх оглядел сцену. Ангар выходил в кратер, который отделение «Сигма» наблюдало на гололитическом изображении. В его центре находился черный столб пилонной системы, торчавший из кратера, словно обвиняющий перст.
— Мы потеряли Зантина, — сообщил Сетебос, указывая на лежащее неподалеку тело в доспехах. В боку шлема легионера было аккуратное отверстие от болта.
— Яник разместил в укрытиях над стеной кратера по меньшей мере два отделения снайперов-легионеров. Их позиций также не было на плане.
— Что с Ксалмагунди? — спросил Омегон.
— Она с Волионом и Браксом, — сказал Крайт. — В кратере.
— Есть еще кое-что, мой повелитель, — произнес Исидор.
— Говори, — отозвался Омегон.
— Капитан Ранко и «Химерика» опаздывают. Сильно опаздывают. И нет вокс-контакта.
— Отведите меня к Ксалмагунди, — распорядился примарх.
Возглавляя шествие с клинком наголо, Сетебос зашагал среди крупных камней и реголитового щебня. Омегон следовал рядом, продолжая прижимать перчатку к изжеванному болтами животу. Неподалеку вели огонь на подавление Крайт и Исидор.
Наверху Омегон увидел причину, к которой его авточувства пытались подстроиться вне шахты лифта: над кратером был не лоскут пустоты. Над ними господствовала бушующая поверхность звезды Октисса, которая заполняла небо всеподавляющим золотистым сиянием. Единственным барьером между отделением «Сигма» и сильной радиацией звезды были генераторы фазового поля.
Мимо Омегона пронеслись еще два лазерных заряда, и он безмолвно вознес благодарность ослепительному свечению звезды, без которого снайперам-легионерам Яника было бы куда легче их перестрелять.
Спустившись во впадину, Омегон и легионеры обнаружили Ксалмагунди. Волион присел возле псайкера, целясь из болтера поверх ее плеча, а Бракс жаловался самому себе за камнем, которому сверх справедливого доставалось внимания снайперов-легионеров.
Ксалмагунди стояла на коленях на реголите, вытянутые пальцы глубоко погрузились в песок и пыль. Ей вернули тонированные очки, и она глядела сквозь них в слепящие небеса. Бледную кожу покрывали полосы пота от продолжительных стараний изменить траекторию огромного астероида и отправить «Тени 9-50» в объятия 66-Зеты Октисса.
Ведьма выглядела чрезвычайно плохо. Черные слезы катились из крупных глаз жительницы подземного мира по краям ее лица.
— Волион? — произнес Омегон, соскользнув в одолеваемую огнем болтеров низину. — Прогноз?
— Траектория и скорость хороши, повелитель, — доложил легионер. — «Тени 9-50» и пилонная система направляются к поверхности звезды.
— Омегон? — прохрипела Ксалмагунди. — Это ты?
Примарх пересек впадину и опустился на колени рядом с псайкером.
— Это я.
— Ни черта не вижу, — сказала обитательница подземелий. Словам вторил новый каскад полуночно-черных слез на фарфоровых щеках. — Я ослепла.
— Ты хорошо поработала, Ксалмагунди, — произнес примарх. — Очень хорошо.
— Твои люди могут меня починить? — спросила псайкер? — Могут починить мои глаза?
Омегон вытянул руку в направлении Сетебоса. Сержант секунду яростно глядел на него, а затем передал свой болт-пистолет.
— Они могут тебя починить, Ксалмагунди,. — пообещал Омегон.
Выстрел раскатился по кратеру. Хрупкое тело псайкера упало на песок и щебень. Остатки отделения «Сигма» уставились на Омегона.
— Прошу разрешения говорить свободно, мой повелитель, — сказал Сетебос.
Омегон устроился в низине, бронированные колени глубоко ушли в пыль.
— Разрешаю, сержант.
— Меня поражает эта расточительность, — произнес Сетебос. — Она еще могла пригодиться Легиону.
— А меня поражает эта сентиментальность, — отозвался Омегон. — Которая на самом деле является расточительностью. У тебя не такая репутация, сержант. У меня было впечатление, что ты мало чего не сделаешь ради своего Легиона. Мало чем не пожертвуешь ради победы.
— И ничто в моем проведении этой миссии не предполагает иного, — ответил сержант. — Просто казалось, что нет причин убивать девчонку.
— Она была расходным материалом, сержант, — сказал Омегон. — Как и все мы. Пешки регицида в большой игре.
— Где «Химерика»? — настороженно спросил Исидор. — Где капитан Ранко?
После паузы Омегон потянулся к замкам шлема. Те расстегнулись, и он швырнул шлем в пыль.
Шид Ранко оглядел Сетебоса и отделение «Сигма» собственными глазами. Легионеры таращились на капитана в безмолвном недоверии.
— Большая игра, — повторил Ранко.
Капитан все еще ощущал вкус крови примарха. Омегон смешал с вином, которое двое выпили на «Ипсилоне», немного пролитой собственной жизненной силы — дар примарха в благодарность и гораздо большее. Он вкусил память и узнал тайны своего генетического предка: ранние годы, которые близнецы провели на родном мире, планируя путь к господству, парадоксальный кошмар чуждой Остроты, постепенное осознание того, что потребуется от каждого из них в грядущие годы…
Ранко вынес бремя дара и исполнил то, что примарх просил у него тысячу раз до этого. Занял его место. Он вел себя, говорил и думал в точности, как примарх.
Он был Омегоном.
Бракс спустился со своей позиции и прошел по песку впадины.
— Что происходит? — прогремел легионер.
— От нас скрывали некоторые детали миссии, — пояснил Сетебос, не отводя взгляда от Ранко. — Капитан собирается объяснить их нам сейчас.
Ранко посмотрел на Сетебоса. Затем позволил взгляду блуждать среди собравшихся легионеров.
— Чего просит от вас примарх? — обратился он к ним.
— «Химерика» не прибудет, так, сэр? — спросил Исидор. Ранко не ответил, и легионер продолжил. — Не будет эвакуации на «Громовом ястребе». Лорд Омегон не придет за нами.
— Нет, — наконец, сказал капитан.
— Варианты? — произнес Сетебос, оборачиваясь к отделению.
— «Грозовая птица» гарнизона и прочие корабли уничтожены, — сказал Крайт.
