— Я тоже… дорожу Катей, и пойду на все, лишь бы она была жива, здорова, и в безопасности! — отрезал Сергей. Некоторое время ехали молча. Потом Воронцов сказал:
— На счет того, чтобы узнать побольше о их планах — это ты, пожалуй, прав, но только я не думаю, что Наставник одного из «КИ»-клубов много знает. Он просто что-то типа миссионера, «обратителя» в свою веру, этакий пропагандист-агитатор! Хорошо! Сделаем так: сперва мы с ним поговорим, спросим, зачем им Прибор, и что они вообще собираются делать, а потом пусть выходит на свое начальство и сообщает, что я готов обменять Прибор на Катю! Да, в конце концов, может, это все — ошибка, и Наставник тут совершенно ни причем?
— Причем, причем! — утвердительно покивал головой Борис: — Я чувствую!
Сергей помолчал, потом сказал:
— Ладно, разберемся на месте… Кстати, этот Владимир… Как он отнесся к идее о «новом порядке»? С одобрением?
— Что ты! — усмехнулся повеселевший Борис: — Он же нормальный парень, не дебил какой-нибудь! Нет, конечно! Но многие, он говорил, приняли «на ура»!
Наставник жил в большом, многоэтажном доме на Можайском шоссе. Друзья вышли из машины, Борис включил сигнализацию, и они вошли в подъезд. Предстояло подняться на седьмой этаж, и как-то проникнуть в квартиру — Воронцов почему-то не был уверен, что Наставник, узнав, кто к нему пожаловал, с радостью впустит их.
— Слушай, это же взлом! — забеспокоился Борис. Сергей лишь зыркнул на него яростным глазом, и Борис умолк, с тревогой поглядывая на друга.
Как и предполагалось, жил Олег Александрович за мабутной стальной дверью, снабженной не только глазком, но и скрытым в телефонном распределительном щитке над дверью обьективом видеокамеры.
Сергей молча отстранил Бориса, заставив его прижаться к стене вне зоны видимости глазка, вытащил из кармана пластинку жевательной резинки, сунул в рот, пожевал с минуту, а потом, разделив жвачку наполовину, аккуратно залепил и глазок, и выносной обьектив. Затем он вытащил из рукава тонкий, узкий нож и перерезал телефонные провода, идущие в квартиру.
— А дальше что? — шепотом спросил Борис: — Он же догадается, что вся его система обзора ослепла неспроста!
Воронцов молча показал другу кулак — молчи! Потом Сергей вытащил из кармана тонкий, длинный железный стержень с замысловатым крючком на конце, поманил Бориса к себе, и тихо сказал на ухо:
— Ты, я помню, раньше, в бытность археологом-поисковиком, слыл крупным специалистом по вскрытию всяких замков! В этой двери замок очень простой, хотя и большой! На первом обороте две левые сувальды, на втором — наоборот, две правые! Я встану вот здесь, ты быстро открываешь дверь и прячешся за ней, я вхожу в квартиру, ты идешь за мной только по моей команде! Понял? Начали!
Оробевший Борис — одно дело открывать во время раскопок ржавые замки на подвальных дверях старых церквей, и совсем другое — вскрывать чужую квартиру, взял из рук Воронцова стержень-отмычку, поозирался — в подъезде стояла напряженная тишина, и склонился над замком.
— Не возись! — прошипел Сергей, стоявший напротив двери с пистолетом в правой руке: — Он может услышать, вызовет по рации подмогу! У него наверняка есть рация или «мобила»!
Борис весь вспотел, ковырясь в замке, наконец, что-то шелкнуло, и дверь слегка отошла от косяка. В ту же секунду Воронцов отбросил Бориса в сторону, распахнул дверь и влетел в квартиру!
Длинный коридор, раздваиваясь, вел в кухню, и к комнатам. Олег Александрович мирно смотрел телевизор в самой дальней из них, но на шум открытой двери среагировал сразу, выскочил в коридор и замер, уставившись на направленный ему в голову пистолет.
— Еще кто-нибудь дома есть? — тихо спросил Воронцов, твердо глядя в глаза Наставнику.
— Н-нет… — помотал тот головой: — Боже мой! Сергей Степанович! Но почему таким способом? Я бы открыл вам дверь и так!
— Я в этом не очень уверен! — покачал головой Сергей, чуть опустил пистолет, качнул стволом в сторону комнаты: — Идите! И постарайтесь без глупостей, я к счастью, от природы очень метко стреляю, а у меня, вдобавок, в последнее время была масса возможностей для тренировки!
Наставник вернулся в комнату, Воронцов вполголоса крикнул:
— Борис, входи и запри за собой дверь!
Сергей прошел вслед за хозяином квартры в комнату, дождался Бориса, сунул ему пистолет:
— Присмотри за ним!
После этого, держа наготове нож, он вихрем промчался по комнатам, заглянул на кухню, в ванную и туалет. Наставник не врал — в квартире он был один. Воронцов вернулся, забрал у Бориса оружие, сунул его в кабуру, сел на диван и сказал, обращаясь к сидевшему напротив Наставнику:
— Вы вчера в клубе призывали людей к государственному перевороту! Не качайте головой, это было именно то, о чем я говрю! Сегодня утром на Чистых Прудах произошел инцендент, в результате которого погиб охраняемый мною человек… и ещё куча народа! Между этими событиями есть связь, и я уверен, что вам о ней известно! У меня крайне мало времени, и шутить я не намерен! Быстро выкладывайте все, что вы знаете!
Олег Александрович улыбнулся:
— Вас ввели в заблуждение, Сергей Степанович! Вас и вашего… Простите, мы не знакомы!
— Вам незачем знакомиться! — оборвал его Воронцов: — Говорите, или я вас заставлю!
— Вы что же, пытать меня будете? — усмехнулся Наставник: — Кто вы, Воронцов? ФСБ? ГРУ? Контрольная комиссия? Военная разведка? Или ЦРУ?
Сергей поскучнел, взял стоящий возле застывшего в напряжении Бориса «дипломат», щелкнул застежками:
— Вот тот самый полумифический Прибор, о котором ходит столько слухов! Его создал мой погибший клиент, сотрудник НИИЭАП! Теперь вы будете говорить?
От Воронцова, внимательно наблюдавшего за Наставником, не укрылось, что тот занервничал. Забегали глазки, задрожали руки… Однако Олег Александрович взял себя в руки и как можно более равнодушным тоном сказал:
— Что за прибор? О чем вы мне говорите все это время?
Сергей понял, что просто так Наствник ему ничего не скажет, достал «беретту», передернул затвор, упер ствол в большой, сразу покрывшийся испариной лоб Наставника:
— Я считаю до трех! У вас моя жена, у меня — Прибор! Я не остановлюсь ни перед чем! Говорите! Раз!
Олег Александрович комично скосил глаза на пистолет, отчего сразу стал похож на отнюдь не блещущего внешним интеллектом Саввелия Краморова, и с его лица слетело всякое показное равнодушие. Теперь оно выражало только страх!
— Два! — мертвым голосом признес Воронцов.
— Я… — проблеял Наставник, видимо, сдаваясь.
