— Почему особенная? Меня можно убить, как любую другую рабыню — в назидание остальным.
Снова улыбка — хотя то, что веселило его, ужаснуло бы всякого разумного человека.
— Вам ничего не грозило. Я позаботился о том, чтобы вы остались в живых и кое-чему научились. Но если вы будете упорствовать, — Тальрик наклонился к Чи через стол, — все может обернуться иначе. По-вашему, я злодей?
— Не отрицаю.
Тальрик, продолжая говорить, наполнил два кубка вином.
— Между тем я не хуже и не лучше всякого среднего человека, хотя одна добродетель у меня, бесспорно, имеется. Догадываетесь, какая? Впрочем, на Нижних Землях, насколько я успел убедиться, она редко встречается. Речь о преданности. Ради Империи я готов на все, госпожа Вершитель. Если она потребует, я буду разрушать, пересекать пустыни, убивать… в том числе и детей. — Чи не преминула отметить, что на детях он все же запнулся. — И совесть меня за это не упрекнет. Империя превыше всего, мои личные желания ничто перед ее волей. Вам понятно, почему я упомянул об этом в нашей беседе?
Чи покачала головой.
— Потому что сегодня для блага Империи я считаю полезным угощать вас вином, — он придвинул ей кубок, — и мирно беседовать с вами в этой палатке. Если завтра я сочту нужным подвергнуть вас допросу с пристрастием или отдать Брутану, именно так я и поступлю. Ничего личного, госпожа Вершитель. Теперь вам ясно?
— Вполне. — Чи осторожно пригубила кубок. Вино имело терпкий, незнакомый ей вкус.
— Хорошо. Говорить буду я, чтобы позднее вы тоже начали разговаривать. Я расскажу вам о нашем народе и об Империи — так вам будет легче понять наши цели и методы.
Палатку наполнил восхитительный аромат, и солдат внес блюдо с едой. Помимо сушеных фруктов, орехов и, кажется, меда, там лежали ломти дымящегося мяса — не иначе, конины. Чи невольно сделала пару шагов к столу.
— Угощайтесь, — предложил Тальрик. — Нет? Ну, как угодно. Вы одержите моральную победу, если откажетесь, но ничего более не добьетесь.
И Чи, после двух суток рабской кормежки, не устояла. Она села, взяла кусок мяса и стала уплетать его, обжигая пальцы. Тальрик воспринял это, как первый успех, но она, ненавидя его, продолжала жевать.
— У вас должно было создаться весьма искаженное понятие об осоидах. Вы, вероятно, считаете нас дикарями — если вообще удостаиваете вспомнить о нас.
Чи с набитым ртом энергично кивнула.
— И это, в общем, не так далеко от истины, — удивил ее Тальрик. — Империя совсем еще молода — три поколения, три императора. Да-да, так и есть — наша история исчисляется годами, а не столетиями. Его императорскому величеству Алвдану Второму еще нет тридцати. Его дед, вождь одного из степных племен, пошел войной на своих соседей и объединил всех осоидов под одним знаменем во исполнение своей давней мечты. Вся его жизнь прошла в битвах и дипломатических ухищрениях, но создателем империи стал не он, а его сын Алвдан Первый. При этом правителе мы брали город за городом, постепенно расширяя свои границы, подчиняли себе другие народы и учились у них. Свое военное мастерство мы отточили до бритвенной остроты. Наш нынешний император взошел на трон шестнадцатилетним и с тех пор неустанно продолжал то, что начали его дед и отец.
Врагам, с которыми мы сражались, не было числа — на Нижних Землях не ведают даже, что такие народы существовали на свете. Порой они превосходили нас силой и мудростью или обладали знаниями, недоступными нам, но мы в упорной борьбе добились того, что не удавалось еще никому. Территория Империи почти не уступает по величине Нижним Землям, однако флаг у нас один, и маршируем мы под один барабан. Мы несем миру прогресс, госпожа Вершитель, — это значит, что будущее за нами. Мой народ еще не вышел из варварского состояния; дисциплину и цивилизацию приходится насаждать силой, но взгляните, чего мы достигли за столь короткое время! Я горжусь своими соотечественниками, горжусь тем, что они успели осуществить.
— Но зачем же навязывать свой режим другим странам?
— Чтобы избежать застоя, мы должны постоянно расти, — ответил Тальрик так, будто это само собой разумелось. — Кроме того, не вошедшие в Империю нации являются угрозой для нас. Вполне вероятно, что Сообщество снова начнет войну, что какой-нибудь генерал-муравин возглавит объединенное войско Нижних Земель, что где-то найдется еще один воинственный вождь. Если мы перестанем воевать со всем миром, мир в скором времени ополчится против нас. Что такое Нижние Земли, госпожа Вершитель? Дюжина городов-государств, которые ни о чем не могут договориться. Случись нам завтра вторгнуться в Тарк, в других муравинских городах будет праздник. Мы искореним эту гниль, объединив Нижние Земли под черно-золотым знаменем — и вдумайтесь, какие высоты нам станут доступны тогда.
— Я думаю только о том, как вы обратите в рабов мою расу и все прочее население Нижних Земель.
— В Империи проживает много жуканов, и все они благоденствуют. Бразды государственной экономики император, насколько я знаю, доверил именно им. Империя действительно нуждается в рабском труде, но Нижние Земли мы не станем порабощать. Их народы сами придут к простой мысли, что совместная работа с нами входит в их интересы.
— Скажите, капитан, что такое Рекеф?
Он заметно опешил, но тут же и просиял, как преподаватель, которому студент задал особенно умный вопрос.
— Откуда вы знаете это слово?
— От Брутана… и не только.
— Рекеф — это тайное общество, госпожа Вершитель.
— Какое же оно тайное, если все о нем знают? — засмеялась Чи.
— Тут вы правы, — немного смутился он. — С другой стороны, какой прок быть членом тайного общества, наводящего на всех ужас, если никто понятия не имеет, что вы в нем состоите? Служи я в департаменте внутренних дел, люди узнавали бы об этом лишь на допросе, будучи поставленными перед списком собственных преступлений. Государственные преступники меня самого немного страшат, — усмехнулся он, — но я, к счастью, работаю за рубежом, с такими людьми, как вы. Удалось ли мне достучаться до вас? — спросил Тальрик, вглядываясь в ее лицо. — Услышали ли вы то, что я хотел вам сказать?
— Вы дали мне богатую пищу для размышлений.
— И что же?
— В Геллероне мы с Сальмой — это мой друг-стрекозид, как вы наверняка знаете, — посетили один завод. «Я думал, вы, жуканы, не пользуетесь рабским трудом», — сказал он. А я ему: «Не будь смешным, они не рабы, они получают заработок и работают здесь по собственной воле». Но это не убедило его. Что бы я ни говорила, он никак не мог поверить, что перед ним свободные люди — и, пожалуй, был прав.
