Войдя в комнату, Илья буквально обжегся о взгляд Карри. Ну да, еще и это. Девочки же чувствовали, что происходит с ним ночью, связь между ними никуда не делась. Ссору со Славей они тоже ощутили. Но сил объясняться с родными у Ильи совершенно не было.
– Чего стоишь столбом, делать что ли нечего! Живо собирайся, домой едем! – рявкнул декурион на Карри. – Пошевеливайся!
Парень сел на кровать и мрачно уставился вниз. Посидел с минуту, пытаясь взять себя в руки. Встал, прошелся пару кругов по комнате.
– Карри, Лода, простите меня, – сказал, наконец, Илья, в ответ на волну обиды и возмущения у себя в голове. – Виноват, девочки, кругом виноват. Просто вот такое, на редкость хреновое выдалось сегодня утро.
Орбитальный челнок медленно плыл за пределами атмосферы Фортуны. Илья уже третий час сидел пристегнутым к креслу, смотря перед собой отсутствующим взглядом.
– Через час стыковка с земным кораблем, – вышедшая из кабины пилотов Ярма уселась рядом с Ильей. – Так и будешь молчать?
– Нам есть, о чем поговорить? – пожал плечами Илья.
– Как сказать… Одна заперлась в своей комнате и посылает всех подальше, так что ее даже начальство не решается трогать, другой тут изображает из себя вселенскую скорбь. Может, поговорим о вас со Славей?
– Тебе-то какое дело до этого?
– Мне? Мне до всего есть дело. Работа у меня такая, не забыл? И я бы на твоем месте меня послушала. Хотя бы для того, чтобы не провести остатки своих дней в психушке.
– Рассказывай! – Такой поворот разговора Илью явно заинтересовал.
– Когда ты вернёшься к своим, тебя сразу же возьмет в оборот ваш особый отдел. И вот что я тебе скажу, Илья, – не надо запираться. Только хуже сделаешь. Говори все, как есть – что делал, что у нас видел, что обо всем этом думаешь. Но, ради всего хорошего, молчи о няше и о своих особенных отношениях со Славей. Этим ты убьёшь всё. Надеюсь, пояснять не надо?
– Все же поясни.
– Хорошо, – вздохнула Ярма. – Хуже всего, если люди узнают о няше. Тогда нас земляне станут бояться, даже не начав сотрудничать. Илья, «слави» не беспредельщики. Мы мирная цивилизация, мы держим свои способности под контролем, влияние няша другие цивилизации склонны сильно переоценивать. Возьми, например, себя – ты разве утратил волю и способность к критическому мышлению? Очевидно, нет. Шила в мешке не утаишь, Илья. Люди узнают о няше. Но пусть это будет немного потом, когда у наших цивилизаций появится хоть какой-то опыт позитивного сотрудничества, нам все же одну планету делить. Если же они узнают об этом сейчас, то у людей сложится о нас предвзятое мнение. А лично тебя, Илья, посадят в психушку и будут долго разбираться, что мы там с твоими мозгами натворили. Тебе это надо?
– Пожалуй, нет, – поневоле согласился с Ярмой Илья.
– Тогда с этим все. Теперь, Илья, о вас со Славей. Вы друг друга любите.
– Какое твое дело…
– Помолчи. Я тебя не спрашиваю, я озвучиваю факты. Вы друг друга любите. Вы оба очень гордые. Ваш финальный разговор – это вообще что-то…
– Ты слушала и подсматривала? – Кровь прилила к лицу Ильи.
– Мне можно. Считай меня кем-то вроде врача, которого не стесняются, – терпеливо, как маленькому ребенку, пояснила Илье Ярма. – Так вот, вы все сделали неправильно. Оба. Одна руководствуется принципом «все или ничего», другой вообще ничего не понял и сразу смертельно оскорбился. А между тем жизнь велика и разнообразна, Илья. И вообще-то в ней возможно все. В том числе и ваша любовь. Так вот, мне почему-то кажется, что именно Славю назначат нашим послом для переговоров с землянами. А если кто-то, не будем показывать пальцем кто, но это буду я, организует пару аккуратных утечек информации, то ваши спецслужбы решат подвести тебя к ней как своего агента. И в итоге все может сложиться для вас очень даже неплохо. Я, например, буду всецело за такой исход событий. Славя моя сестра по легиону и избранной тысяче, ты тоже мне симпатичен, – Ярма дружески похлопала Илью по плечу.
– Если ты, конечно, не сглупишь и не дашь заподозрить себя в том, что ты находишься под нашим влиянием, – строго продолжила она. – Тогда, Илья, конец твой будет незавиден – прощай, Славя, привет, психушка. Учти, я на тебя не давлю, – ты можешь по возвращении мужественно решить быть честным перед своими и рассказать все до донышка, угробив и наши отношения с людьми, и свою судьбу. А можешь прислушаться к моим советам. Решать тебе, Илья. У меня всё.
Оружие у Ильи отобрали прямо на выходе из шлюза, когда принявший его на борт маленький имперский челнок космос-космос, обычно крейсирующий между кораблями земной эскадры, пришвартовался к «Обреченному». Это было как раз нормально – по тесным отсекам крейсера вооруженным никто не ходил, за редкими исключениями, вроде старшего комсостава с пистолетами. Наручники не надели – и то ладно. Но некоторую нервозность парень ощущал, идя по знакомым коридорам то ли под эскортом, то ли под конвоем из трех «мечей». Куда его с Карри поведут – может, сразу в карцер? Лоду забрали медики, так что они остались вдвоем.
Обошлось. Конечной точкой их путешествия оказалась кают-компания, где Илью ожидали Васильев, Максимов и еще несколько старших офицеров земной экспедиции.
– Господин консул, декурион Анечкин…
– Вольно. С возвращением домой, Илья! И давай без чинов, опцион Анечкин. Голоден, наверное?
– Опцион?
– Моим приказом от вчерашнего числа. За выполнение специального задания империи, а также проявленное мужество и героизм.
– Служу Империи! – рявкнул Илья, а в голове промелькнула дурацкая мысль: «Вчера было еще точно неизвестно, что я живой. Посмертно, что ли, повысили».
– Проставляться за звание, учитывая обстоятельства, будем мы, – добродушно ухмыльнулся Васильев. – Садись, Илья, поешь нормально. За две недели поди ИРПы поперек горла встали? Или чем тебя там инопланетянки кормили?
– Разным кормили, господин консул, – вздохнул Илья, подвинув поближе к себе тарелку с макаронами по-флотски и колбасную нарезку. За весь день он так и не успел ничего кинуть в рот.
– Ты ешь, да рассказывай, – присоединился к разговору Максимов. – Можешь немного вина себе налить для поднятия настроения и разговорчивости. Нам все интересно, Илья, все до малейших подробностей. В ближайшие дни теперь у тебя работа такая – рассказывать и писать отчеты.
Максимов оказался прав. Так много, до хрипоты и пересыхающего горла, как за следующие два дня Илья не говорил никогда. Сначала он рассказывал свою историю офицерам в кают-компании, потом немолодому «вразумляющему брату», в чине старшего центуриона, затем уже заплетающимся от усталости языком Маше, Диме и Кате, которые никак не хотели ложиться спать в их закутке, не прослушав историю его приключений. Илья рассказывал, что ему оставалось делать? Это было даже лестно – с новыми офицерскими погонами и имиджем героя Илья был нарасхват среди товарищей по бывшему факультету. Видимо, в этот раз что-то сломалось в колесе удачи, и Илье выпал наконец счастливый билет. Начальство по каким-то своим соображениям явно решило делать из него героя. Может, в свете будущих отношений с соседями по новой планете, может, из собственных карьерных соображений – Илья мог только догадываться об истинных причинах.
