— Кажется, — вкрадчиво произнес он, — вы не совсем верно оцениваете сложившуюся ситуацию. Что, в свою очередь, препятствует достижению нашего взаимопонимания. Что ж… я попытаюсь устранить этот недостаток. Итак, законный Хранитель Яйца мертв. Из трех прибывших по его пятам Лордов Тьмы двое убиты при штурме, третий же пока находится в коме, и его возможности влиять на ситуацию сопоставимы с… — Джордж Эрлинг снова хрюкнул, — с возможностями сидящего в следственном изоляторе «инквизиции» СБ полковника Корина. Говоря проще, они равны нулю. Как видите, игроков сравнимого со мной масштаба на доске не осталось.
— А полковник застрял в изоляторе надолго?
— Дня на два. Срок не столь уж большой… — Многозначительная пауза. — Однако… — Еще более многозначительная пауза. — …мои специалисты по медикаментозному допросу уверяют, что им хватит и одной Десятой этого срока, чтобы узнать все. Конечно, продолжил Джордж Эрлинг, — я бы предпочел не терять зря и этих часов. А вот что выберете вы…
Поскольку из реально доступных нам вариантов выбора наличествовал лишь один, я начал было открывать рот, дабы сообщить Главе Совета Директоров о нашем решении помучиться… затем увидел еще один вариант разрешения ситуации. Увидев же, очень быстро скатился с дивана на пол и постарался стать как можно более плоским.
— Ну вот что, — раздраженно начал миле Джордж, — ваши дурацкие выходки начинают…
Я еще успел заметить — и порадоваться, — что девочки последовали моему примеру. А вот узнать, что именно начинают мои выходки, так и не сподобился, ведь, когда по силовому полю стреляют из квик-резо-натора, поле обычно лопается, и, как правило, с оглушительным треском. Если же при этом за выстрелом резонатора следует залп из дюжины стволов разнообразной стрелковки, а мигом позже к веселью присоединяются уцелевшие охранники… в общем, в помещении стало шумно.
Впрочем, ненадолго. Нападавших было много, и преимущество киборгов в быстроте реакции они успешно скомпенсировали плотностью огня.
Если оно вообще было, это преимущество в реакции — ибо едва только первый из нападавших прыгнул к нам, он поскользнулся, упал и проехал на пятой точке метра три, отчаянно ругаясь. Насчет «ругаясь» — это я предположил, потому как разобрать эту насмешку над членораздельной речью было нереально: шепелявость, да еще вдобавок какой-то жуткий акцент. Так вот, когда он прыгнул, я, даже не поднимая головы, догадался, кем являются наши гости. По запаху.
— О нет, — простонала Мин. — Только не это. Только не мутанты.
— Вшта-ать!
Представьте себе нечто среднее между человеком и жабой. Вообразили? И как, вам сильно хочется выполнять распоряжения, отдаваемые подобным «тоже разумным»?
— Вшатать, я гжзю! Вшиво!
Ах да. Не забудьте представить, что в лапах эта особь держит укороченный бластер ФН-Фал 67. Что? Говорите, это резко меняет дело? Вот и я так же подумал.
— Впегед!
Данную команду я, после недолгого раздумья, классифицировал как приглашение проследовать в отсек зависшего перед окном аэрофургона. Как оказалось — угадал.
Аэрофургон, к слову, был настолько древним «Рено», что в споре об его происхождении версия мусорной свалки шансов на успех не имела. Музей или частная коллекция, а то, что обшарпан донельзя — так в лапах у мутантов любая тачка за пару дней превращается в разваливающееся на лету корыто.
Следом за нами в этот же отсек сложили — вернее, небрежно пошвыряли — останки бармаглотов-охран-ников. Некоторые из них все еще… нет, не шевелились — искрили.
Затем люк захлопнулся.
— Какое счастье.
— Счастье?!
— Счастье, — Мин пришлось изрядно напрячься, чтобы перекрыть надсадный вой турбин, — что ни один из них не полетел с нами.
— А-а. Да, это действительно счастье.
— Мы можем попытаться открыть люк.
— Зачем? — удивился я. — Я и так могу сказать тебе, что за ним будет воздух. Пустой.
Что-то заскрежетало по правому борту, аэрофургон качнулся, вой турбин на миг перешел из надсадной тональности в надрывную…
— Гарри!
— Конечно, — продолжил я, — в открытый люк можно будет… э-э, похоронить наших знакомых из Гико и таким образом лишить мутантов хотя бы части добычи.
— Гарри!!
— Нет, в самом деле — тут барахла тысяч на пятьдесят.
В этот момент аэрофургон вошел в пике. Ускорение сначала прижало нас к стенке, а затем небрежно присыпало сверху той самой грудой останков. Почти все они имели острые края… и я говорил уже, что некоторые из них все еще искрили? Так вот, они здорово искрили!
Затем мы приземлились. Нет, не совсем так — мы при-чего-то-там, и доносившиеся снаружи чавкающие звуки наводили на очень печальные размышления относительно этого самого чего-то.
— Зажмите нос!
Люк распахивался медленно, сопровождая каждый дюйм своего пути ужасающим скрежетом. Впрочем, на звук я почти не обращал внимания, завороженный куда более жутким зрелищем, а именно — вползающими внутрь отсека белесыми клочьями тумана.
— Эй, вы!
Что-то небольшое, крутясь, влетело в отсек и шлепнулось на пол, распавшись при этом на три… лопни мои глаза! Три респиратора!
— Надевайте и вылазьте!
Кажется, пришло время пугаться всерьез, подумал я, натягивая респиратор. В мутантском подполье не так уж много особей, способных, во-первых, говорить сравнительно членораздельно, во-вторых, сообразить, что, подышав привычными для подпольщиков ароматами, гости сверху могут преждевременно отправиться в утиль. Ну а в-третьих, сообразить, что именно надо предпринять для устранения пункта два. Поправка — таких существ в рядах мутантов очень немного, и все они принадлежат к категории «один из лидеров незаконной группировки, награда за живого или достоверно подтвержденный факт ликвидации — от двухсот тысяч эко до миллиона триста».
Думаю, полиция или СБ весьма неплохо заплатили бы даже за информацию о нынешнем облике этих самых лидеров. Думаю также, что мы в ближайшее время эту информацию получим… а ведь вторник все еще со мной.
— Вперед!
Команда была подкреплена тычком приклада в спину. Впрочем, я бы и так пошел только вперед — именно впереди начиналась широкая, с почти сухим полом, труба. Во всех же других направлениях, на сколько хватает глаз, зловеще поблескивала гладь отстойника.
— Быстрее! Сучи копытами!
— Копыта были у твоей мамочки, — огрызнулась из-под респиратора Полли. — А у нормальных людей ноги.
— Ну, ты! — рявкнул наш конвоир и пребольно врезал прикладом… мне.
Конвоируй он нас в одиночку, на этом бы его жизненный путь и завершился. Даже несмотря на вторник…
