Глава 39.
Потеряв ход, мощность, и еле поддерживая системы жизнеобеспечения, наш "Фалкон" дрейфовал в неизвестном пространстве. Хуже того, целостность нашей брони была нарушена, а защитные системы повреждены волной противоречивых инструкций от Мендиканта Биас.
― Где мы? ― спросил молодой Советник, заглядывая через малый порт на борту нашего судна. ― Я ничего не вижу.
Слава Дальней Зари раненая лежала в задней части корабля. Все суставы ее брони треснули. Одна нога и одна рука были вывернуты назад за пределы критических точек. Но она старалась не привлекать к себе внимание.
Она не хотела, чтобы кто-то видел ее боль.
― Вокруг нас только облака космического мусора, ― сказал я.
Мы постепенно теряли внутреннюю атмосферу корабля через внешние повреждения, мы все были ранены, а Слава находилась в критическом состоянии. На борту, вероятно, не было никакой пищи, чтобы поддерживать нас. Хотя броня и могла, проводит рециклирование отходов жизнедеятельности наших организмов, но, не имея дополнительного сырья и энергии, она не сможет долго нас поддерживать.
― Мендикант Биас, ― сказал я.
Точно не могу сказать, кто явился инициатором этой темы разговора. Возможно, это был Бонстелар, возможно Дидакт. Но что-то произошло во мне, сняв все внутренние барьеры. Теперь я был полностью посвящен в мудрость отпечатка Дидакта, но ее полезность в этот момент казалось сомнительной. Тем не менее, я, и он, ― мы хотели получить ответы на некоторые вопросы.
― Дидакт руководил созданием Претендента, и присутствовал на ключ программирование его интеллекта. Но он не был в контакте с Мендикант Биас тысячу лет. Что произошло с тех пор?
― Мендикант Биас был привлечен Мастер-Билдером для проведения первого испытания установки Гало, ― сказал Советник.
― На Чарум Хакор? ― спросил я.
― Да. Вскоре после этого, строго по плану Гало вошел в пространство скольжения, и исчез. Мендикант Биас находился на установке. Это было сорок три года назад.
― Сорок три года на Гало… в присутствии пленника? Могли ли они общаться? Может в этом есть смысл?
― Возможно его протокол, был нарушен противоречивыми инструкциями Мастер-Билдера.
― Вряд ли, ― сказал я. ― Мендикант Биас по протоколу, вполне способен работать с противоречивыми командами. Я никогда не знал более способных анцилл, более мощных, тонко устроенных… и более лояльных.
― Что вы знаете о пленнике с Чарум Хакор? ― спросил Советник. ― Этот вопрос должен был быть частью ваших показаний против Мастер-Билдера. Но я полагаю, в настоящее время это неуместный вопрос. Тем не менее, мне очень интересно.
Я заметил, что Советник, обращаясь ко мне, словно я Дидакт.
― Я подозреваю, что пленник был перемещен на первую установку.
― Как это произошло?
― Все еще неизвестно. Претендент, скорее всего, собирал на планете артефакты и необычные образцы для экспертизы.
― Был ли Мендикант Биас в состоянии общаться с пленным? Говорят, что вы говорили с ним, при помощи человеческих устройств.
Я видел это, как будто все случилось вчера.
― Это был не диалог, ― сказал я.
"Я смотрел на устройство отключения блокировки времени во второй камере, инструмент Прекурсоров, маленький и простой, с гладкой овальной поверхностью, и вырезами с трех сторон"
― Люди нашли способ активировать один из артефактов Прекурсоров, ― сказал я.
― Что это было?
― Устройство, которое могло временно открывать доступ в камеру пленника для общения с ним.
"Его сложные глаза на большой, уродливой голове, внимательно наблюдали за мной, и вдруг блеснули неуемным интересом. Он словно сбросил с себя пятидесяти тысячелетнюю дремоту…
Он говорил на одном из диалектов архаичного Двуугольника Предтеч, который я с трудом понимал. Я хорошо запомнил, что он сказал, но потребовалось время для осознания. Я вложил его речь в контекст, и все стало ясно. Он говорил со мной о Величайшем предательстве Предтечей, Величайшем, из наших многочисленных грехов. Я рассказал это Лайбрериан, и ее исследования и планы резко изменились. Так же, как и моя концепция защиты от Потопа".
― А теперь вернулся Претендент и постарался взять под свой контроль как можно больше объектов, и не только, чтобы напасть на Столицу. Он стремился к уничтожению нас, всех. Почему? Ужас застыл на его лице. ― Пленник часть Потопа?.. И Потоп контролирует Мендиканта?..
― Пока неизвестно, ― сказал я. ― Но я думаю, нет. Это что-то другое, намного древнее и страшнее.
― Атака наших военных кораблей была великолепной, ― отозвалась Слава, и ее голос стал еще слабее.
― Да, это было великолепно, ― согласился я.
― Война может быть нами проиграна, ― сказал Советник.
― Никогда! ― сказала Слава.
― Никогда!
― Вы наследник Дидакта, и Главнокомандующий, ― если он не найдется. ― Обратилась она ко мне. ― А если это произойдет, то вы, второй в его команде. В любом случае, вы мой командир! И мы никогда не сдадимся! Даю слово. Эя!
Я инстинктивно потянулся назад, и прислонил свою руку к ее лицу. У нее был жар, и она была в очень плохом состоянии.
― Ваше мужество становится моим. Для меня большая честь, служить рядом с вами! ― сказал я.
Глаза Славы закрылись.
Наш корабль дрейфовал в открытом космосе. Наша броня как могла, поддерживала нас. Мы постарались заснуть.
И во сне я мечтал только об одном. Я мечтал оказаться в плену ее блестящих глаз.
Я вернуться в сознание, от того, что что-то царапало по корпусу нашего корабля, словно ветки деревьев в медленном дуновении ветра. Я посмотрел в бортовой порт, ― огромный водоворот звезд предстал перед моим взглядом, так много и так далеко.
Галактика! Я надеялся, что это была наша галактика.
"Фалкон" медленно поворачивался, и сложный силуэт, ушел из поля моей видимости. Прошло несколько долгих минут, прежде чем я смог разглядеть тонкие кольца, на фоне темного силуэта. Постепенно до меня дошло, что я смотрю на массив Гало: шесть колец, каждое расположенное над одним из лепестков огромного цветка.
Затем, к моему удивлению, шесть прямые лучи света вырвались наружу из темноты и осветили внутреннюю поверхность колец и основную часть цветка.
"Фалкон" опять повернулся, и порт закрыла пустая непроницаемая темнота. Память Дидакта, теперь стала моей, но я не мог ничего вспомнить об этой ассоциации.
В задней части моей мысли, вновь появилась тусклая серая женщина.
― Мы вернулись, ― сказала Анцель. ― Мы вернулись на Ковчег.
Невероятным казалось то, что моя броня еще работала. Я отвел глаза от порта и посмотрел на моих попутчиков. Они ни подавали признаков жизни.
― Насколько далеко до края галактики? ― спросил я. Но Анцель снова исчезла, и я остался один, совсем один.
Я забыл о царапающих звуках.
А когда я снова посмотрел в порт, был поражен, ― на меня смотрело лицо, в головном защитном шлеме, полностью активной брони.
― Биоинженеры.
― Биоинженеры!
Я заметил еще, три высоких, изящные фигуры.
Я попытался сконцентрироваться. Биоинженеры маневрировали около мертвой оболочки нашего судна. Я сделал слабый жест через порт. Замерцала Анцель и вновь появилась в моих мыслях. Потом я почувствовала нечто иное, чем устоявшеюся вонь от поврежденной брони. На борт судна подали питание, а оттуда в нашу броню, и ко мне начали возвращаться силы.
И все же они ни рискнули открыть "Фалкон", чтобы спасти нас. Вместо этого, они поместили все наше судно в защитное поле твердого света, и отбуксировали нас на большой корабль, который я увидел дрейфующим в нескольких сотнях метрах.
Со мной заговорил женский голос, ― мягкий и приятный.
― Сколько вас? Я насчитала троих.
― Трое, ― с трудом сказал я, мой язык распух и ни слушался меня.
― Вы из поврежденной установки, которая пыталась вернуться на Ковчег?
― Нет, ― сказал я.
― Есть ли инфекция?
― Я так не думаю. Нет.
― Откуда вы пришли?
― Из Столицы. Не должны ли вы… на разговоры нет время.
Голос пропал, а мы были поглощены защитным полем, и осторожно помещены на посадочную платформу. Появились высокие фигуры и прошли мимо, но я не мог услышать, что они говорили.
Затем они взломали основную часть внешней оболочки "Фалкона", разделив его по ширине. Биоинженеры окружили нас своими мониторами, принеся утешение и облегчение. Они удалили остатки нашей брони, а затем подняли Славу и обернули ее золотой тканью. Ее глаза открылись, и она, как показалось, смущенно удивилась. Она изо всех сил старалась не показать свои страдания. Ее осторожно унесли с платформы, в реабилитационный блок.
Первый Советник попытался встать сам, но ему это не удалось. Другие Биоинженеры также с осторожностью вынесли его.
Так или иначе, я сохранил свои силы ― так я думал. Но моя очередь уступить боли и слабости, пришла достаточно быстро. Я потерял сознание.
Не сон, не явь, только теплая ласковая пустота, не темно и не ярко. В первый раз за тысячу лет, я чувствовал себя как дома.
― Лайбрериан, она совсем близко.
