— Щебень, Олаф?! Эти кристаллы — сверхпроводники! А эти камни — они просто драгоценны! Когда-то такой камень был дороже такого бойца, как ты! В прежние времена, имея этот «щебень», мы бы смогли заполучить всю армию системы!
— Всю армию?!
— И службу безопасности!
— И «воронов»?!
— Всех, кто черпает жизнь из жажды наживы, становясь наемниками желаний! Всех, кто не умирает за идею, становясь рабами страха смерти! Их всех, Олаф!
Я в изумлении взглянул на них, плывущих у меня в глазах с радостным смехом…
— А зачем вам все это?.. Зачем вам армия?.. Зачем вам служба безопасности?..
Фламмер рассмеялся, растрепав мои остриженные волосы…
— Армия, чтобы контролировать службу безопасности, а служба безопасности, чтобы контролировать армию, Ханс!
— Но зачем вам это?..
— Чтобы властвовать!
— А зачем властвовать?..
— Чтобы прославляться!
— Ну а это зачем?..
Олаф бросил мне кусок пирога, который я не поймал, и тоже рассмеялся…
— Ханс, власть дает свободу, а слава — силу!
— Власть, как и слава, влечет за собой столько тягот, что в итоге дает столько, сколько забирает… Ты же мне это объяснял, Олаф…
— Счастье во славе и власти обретают лишь хотящие их! Власть и слава хороши, только когда их хотят! Ты их не хочешь! Ты не поймешь, Ханс!
— А почему не пойму?.. Потому, что я боец Штрауба, а не Хантэрхайма?..
— Нет, Ханс! Просто не поймешь!
— Но почему, Олаф?..
— Ты не тщеславный!
— Да… Но ничего, когда-нибудь и я смогу стать тщеславным, как вы…
Фламмер поднял на меня светлые глаза, разожженные огненной водой…
— А зачем тебе?
— Чтоб узнать, что это такое, чтоб понять, как это — быть тщеславным и хотеть все армии системы…
Они решили вместо того, чтоб мне хоть что-то объяснить, посмеяться надо мной… Но я не обиделся — я рад, что они теперь смеются вместе, а не дерутся друг с другом… Ведь я никогда не встречал никого лучше них…
Олаф лихо забросил очередной пирог в поле, где с начала нашего пира зависла просто куча разных вещей… Меня чуть не тошнит от этих сладких ягод, на которых Олаф просто помешался… Он замучил меня этим красным сиропом, замурованным в хрустящей золотой корке, распечатывая один диск за другим… Но теперь он кинул этот диск особенным образом… Теперь пирог — только мишень, наколотая на улавливатель ножей, на консервный контейнер…
— Скингеру в глаз!
Он метнул нож точно в цель и взял за лезвие следующий клинок… Фламмер палящим взглядом впился в меткий кинжал… Он пристально следит, как дыры в пироге обретают контурные очертания снежного зверя… Острые клинки выбивают на диске силуэт скингера, достаточно похожего на настоящего… Олаф выдернул из контейнера ножи и выхватил из поля пирог, соединяя дыры глубокими и тонкими надсечками, доделывая «зверя»… Он подал готового «скингера», текущего ягодным сиропом, офицеру… Фламмер подбросил «зверька» вместе с клинком и поймал нож с насаженным на лезвие «скингером», совсем потекшим и поломанным… Встав тверже на груде сокровищ, офицер одернул сбившуюся шинель и покривившиеся ремни… Его первый клинок просвистел в прогретом нашим смехом воздухе… Я с любопытством смотрю, что он сделает с очередным пирогом…
— Это «ворон»!
— Верно, Олаф!
«Ворон», вырезанный острым кинжалом в образе обычного офицера в длинной шинели, истекая темным сиропом, соскочил с острия ножа прямо Олафу в руку… Олаф сжал кулак, поднося ко рту раздавленного «охранника системы»…
— Дай нож и мне, Олаф!..
— Ханс, какой тебе нож, когда ты напился так, что на ногах не стоишь?!
— Я стою, нормально…
— Нет, Ханс, не стоишь! Это что еще такое?! Невнятно у тебя выходит!
— Не мешай…
Фламмер всмотрелся в мой пирог, приставив к глазам ладонь, но столбы прожекторного света все равно не дадут ему рассмотреть до того, как будет готово…
— Ханс, а действительно, что это?
— Это же вы с Олафом!.. Что, не похоже?..
Они смеются до слез, но я никак не пойму, над чем, — ведь похоже… Настолько похоже, насколько только может быть похож на человека в шинели и в шкуре кусок пирога…
— И кто это есть будет, Ханс?! Может ты нас и съешь?!
— Нет, Олаф… Я просто не подумал… Я придумал, Олаф! Я сохраню эти фигурки в контейнере! И мы сможет открывать его и вспоминать этот день!
Я дремлю и рассеянно слушаю их тихий разговор в голос… Я же редко слышу их голоса — мы обычно общаемся мысленно, опасаясь преследователей… Но сейчас Фламмер с нами, и все так спокойно…
Олаф уверен, что нам надо уходить, что надо отправляться на охоту, а после — вообще убираться с территорий Хантэрхайма… Просто, скоро у нас изойдет жир снежных зверей, сожженный на обогреве… Сейчас, когда офицер подключил объект, когда работает отопление и освещение, мы горелку не зажигаем, но нам предстоит охота и долгий переход с ночевками в снегах… После налета у нас энергоблоки штабелями сложены — энергии достаточно и для оружия, и для «стрел», и для защитных полей… Но эту энергию мы израсходуем, а новую не известно еще — получим или нет… Без жира скингера нам никак не обойтись… Вот Олаф и завел речь про «жгучие луга»… Но Фламмер, как только Олаф об этом обмолвился, прямо, загорелся раздражением…
— Не нужно зловонных шкур и чадного жира. Я обеспечу необходимую энергию и настрою энергосистему любого объекта территорий Хантэрхайма.
— Нам в скором времени придется уходить с территорий Хантэрхайма. Война надвигается, контроль ужесточают — здесь скоро станет слишком сложно скрываться.
— Мы останемся. Я рассчитаю схемы пересечений с техникой контроля безопасности.
— Вам для этого четкие данные нужны. А перестройки на патрульных зонах становятся чаще день ото дня, да и патрульные зоны — шире. У нас не выйдет взламывать объекты и вскрывать их память так часто, как потребуется.
— Положись на меня. Я обеспечу схемы пересечений. Я сделаю «защитника» — он рассчитает их и без точных данных о перемещениях поисковой техники.
— «Защитника»? Вы же сказали, что и «спутника» делать не станете.
— Я сделаю «защитника» — он нам нужен.
— Об этом можно только мечтать. Он рассчитает патрули над «жгучими лугами», где нас постоянно подстерегают. Да и охотиться с такой машиной значительно проще.
— Я же сказал, что налажу энергосистему любого объекта Хантэрхайма. Я обеспечу нас всем необходимым.
— Не можем мы везде энергосистемы подключать, Фламмер. Нас так найдут скоро.
