– Все, кого я здесь видел, говорили на русском. За мелким исключением. А у тебя почему-то почти все термины иностранные или непонятные.
– Это потому, что все славянское в загоне, вот и лезет прилипчивая иностранщина из разных щелей. От молодежи словесный понос идет. Раньше не было никаких рейдеров, а были честные хваты. Только старая школа вымерла, а у новой свои словечки, им былое не в кайф. Если услышишь, что кто-то сказал о себе "я хват", скорее всего этот тип реальный динозавр.
– Вот теперь понял.
– Рейдеры и по одному бродят, и группами, и даже отрядами, шарят по кластерам, тащат в стабы все что нашли или у внешников отобрали, там спускают хабар в ноль и опять идут на дело. Жизнь по замкнутому кругу движется почти у всех.
– Весело, наверное, на этих стабах.
– Не везде. Есть строгие, там за тот же спек могут шлепнуть, особенно если много таскаешь. То есть строго с наркотой. Есть попроще. Вообще, чем ближе к Внешке, тем проще порядки. Не везде, конечно, но в основном так. На некоторых стабах порядки до того простые, что надо со стволом под рукой спать ложиться и дверь поленом подпирать, а то прирежут и хрен кто будет искать виноватых.
– Мы пойдем к какому?
– Без строгача, но и беспредела там нет. Раньше всякое случалось, но сейчас порядок навели. А прибор твой – полный хлам, – неожиданно сменил тему Рыбак. – В темноте зараженные видят не хуже нас, свет замечают издали.
– Светится он слабо.
– Все равно видно.
– Это только если включить подсветку.
– Знаю. Фонарь инфракрасный. Без подсветки ты обычно почти слепой, толку от такого прибора мало. Дешевка, его даже толкнуть трудно будет. Разве что совсем за копейки. Не нужен он никому, для серьезных дел другие применяют.
– Ты как? В смысле как самочувствие?
– Хреново, но жизнь потихоньку возвращается. Что со споранами?
– Три взял.
– Неплохо. Хлебну еще, и опять на боковую. Во сне регенерация ускоряется.
– Регенерация у всех ускоренная?
– Да. И у иммунных, и у зараженных. У тварей, конечно, круче, но и нашему брату грех жаловаться. Нам еда нужна и живец, тогда раны быстро затягиваются, а и им одной еды хватает. То есть выжить проще, но я в гробу видал такую жизнь.
– Завтра точно сможешь ходить?
– Должен. Но в случае чего хрен от кого убегу. Ты бы пошарил по гаражам, может велосипедов пару найдешь. Их любят хранить в таких местах.
– Сесть на велосипед сможешь?
– Попробую.
– Закрыто все, если ломать – много шума. Опасно.
– Этот открыт был, другие тоже могут открытыми остаться. Посмотреть надо.
– Утром посмотрю. В темноте опасно маячить.
– В темноте твари такие же слепые, как и ты.
– Зато слышат хорошо, и запахи чуют. А от меня разит на всю округу. Не просто так о бане мечтаю. Меня унюхают, а я их нет.
– Это да, верно подметил.
– И элитники ночью выползают.
– С чего ты это взял?
– Да по пути встретился с ментами. Прям как ты только что рассказывал, браслеты нацепили сходу, кучу грехов припаяли.
– Ну да, ты же при ружье.
– Тогда его еще не было, мелкашку таскал с глушителем.
– Винтовка с глушаком? Статья по любому, вот и приняли тебя.
– Я чуть язык об зубы не стер, пытался им втолковать, что они вляпались по полной.
– Поверили?
– Пришлось. Один из них, похоже, менялся уже, чудил понемногу. Обрез мне вернул, хоть и с одним патроном, а топор не отдал.
– Может и не чудил, мало ли что на уме.
– Чудил. По нему видно было.
– Тебе виднее.
– Их элитник убил. На скорости залетел на крышу машины. Здоровенный.
– Может просто рубер?
– Рубера я видел, он поменьше.
– Карат, никто не может точно сказать по одному виду, что вот – рубер закончился, и начался слабый элитник. Границы расплывчатые.
– Тогда это был всем руберам рубер.
– Может и так. Место запомнил? Я в смысле, что забрать хабар можно, они ведь небось со своими стволами были.
– Приблизительно. Темно там, и ехали долго, не факт, что найду.
– Вы что, по темноте гнали?
– Да.
– С фарами?
– Я был против.
– Повезло, что башку не оторвали. Тут и днем ездить стремно.
– Но ездят.
– Ездят, но не такие дешевые рейдеры, как мы с тобой. Или ездят недолго.
– Днем я целый конвой видел. С бронированными машинами, на армейцев похожие.
– Далеко? – резко насторожился Рыбак.
– Не очень.
– Что за техника?
– Два грузовика: один с тентом, второй вроде бронированного кунга; потом что-то непонятное, похожее на машину связи или РЭБ1; и пара "хамви" или что-то очень на них похожее. С открытыми пулеметными башнями, похоже на "эм-два2".
# # 1 Машина с аппаратурой для радиоэлектронной борьбы.
# # 2 М2 – "Браунинг M2" (англ. Browning M2) – крупнокалиберный пулемёт системы Джона Браунинга, различные его модификации состоят на вооружении стран НАТО и др. государств.
– Говоришь, на "хамвики" похоже?
– Вживую я их видел пару раз и давно, причем первый был далеко, а второй сгоревший. Эти были похожи, но вроде не они. Или какая-то модификация, которую встречать не доводилось. И еще что-то пролетело перед этим в ту же сторону. Не рассмотрел, но по звуку мелкое. Думаю, что дрон.
– Вот тут ты Карат в самую точку попал. Правильно обозвал. Дронами у нас называют все то, что без пилотов летает: и боевое, с пулеметами и ракетами; и просто разведывательное.
– Одним словом? Хоть что-то у вас просто и однозначно.
– Это жизнь наша, относительно населенные области разделены зонами черноты и нехороших кластеров, где-то одни термины в ходу, где-то другие. Люди перемещаются, делятся словечками, вот и множатся варианты. Привыкай, тебе на этом языке придется до смерти говорить.
– Что это за ребята были? Дорога там накатанная, часто катаются. Может проще к ним выйти, чем до стаба на своих двоих добираться?
– Выйти, конечно, можно. И даже руками помахать. Вот только грохнут нас сразу, а потом долго будут смеяться.
– Я почему-то тоже об этом подумал и выбираться не стал.
– Потому ты со мной говоришь, а не гниешь на обочине.
– Кто это? Банда? Муры?
– Муры – просто слизь гнилостная, твои знакомцы куда опаснее – внешники.
– Мне это ни о чем не говорит.
– Мы сейчас под самой Удавкой, почти на границе Улья. За Удавкой все черное, хода нет. Зона, где мы сейчас торчим, называется просто: Внешка. На ней есть крупные стабы, где обосновались внешники. Это народ из миров вроде моего и твоего, их умники нашли путь сюда и могут выбираться обратно.
– Гм… А что мешает с ними договориться, чтобы и вам этот путь показали?
