– Комплекс для физиологического сканирования, – сказал Антонов. – Раз уж решили изучать тебя неинвазивно…
– Как? – не понял Бука.
– Без вмешательства, без вскрытия, то есть, – рассеянно сказал ученый, щелкая выключателями на панели какого-то прибора. – Вот… То без сканера, значит, не обойтись… А это серьезный аппарат. Здесь использованы кое-какие новые технологии на основе артефактов из Зоны. Так что этот сканер дает картинку получше, чем при МРТ.
– Я все равно не знаю, что это такое, – сказал Бука, разглядывая потолок: голова его покоилась на удобном подголовнике. Хотелось вот так лежать и лежать – час, другой, сутки… Даже в сон клонить стало.
– Не важно, – отмахнулся Антонов. – Главное – в сути. Аппарат просветит тебя, компьютер обработает данные, и мы посмотрим, что там у тебя на месте, чего не хватает, а что лишнее. Правда, ответа на все вопросы мы не получим, но хотя бы первый шаг сделаем. Сейчас запущу машину, а ты полежи пока, отдохни. Я тем временем экспресс-анализ крови сделаю. А ну, закатай рукав…
Антонов ловко взял у Буки образец крови в тонкую длиную пробирку, и Бука вдруг вспомнил как проходил подобную процедуру в комендатуре. Интересно, что там с той симпатичной медсестрой? Неужели погибла, как и все в том злосчастном здании?
Тонко гудела аппаратура, над головой, на массивном кронштейне медленно перемещался вдоль тела горизонтально закрепленный цилиндр из черного матового пластика, от которого по кронштейну уползал толстый экранированный кабель. Наверное, это и был тот самый сканер. Но думать об этом не хотелось: мысли путались, сон смешивался с явью. А потому Бука не сразу понял – видит ли он на самом деле, или это сон: сбоку медленно вышла Ника. Такой ее еще не приходилось видеть: из одежды на ней было одно только белое махровое полотенце, обернувшее фигуру и державшееся лишь на честном слове. Черные волосы были мокрыми и свободно спадали на плечи, лицо разрумянилось и стало каким-то… Домашним, что ли?
– С ума сойти, рассказать кому – не поверят! – поделилась Ника. – Горячая вода посреди Зоны – кайф просто неповторимый!
Окинула взглядом аппаратуру и кресло с застывшим в нем Букой. Поинтересовалась насмешливо:
– Ну, что, подопытный, отыскали в тебе «чужого»?
– Какого еще чужого? – не понял Бука. Соображалось довольно туго: Ника с потрясающей непосредственностью уселась на гудящий металлический ящик с аппаратурой, и теперь ее бедра были прямо напротив глаз немного пришибленного зрелищем парня. Длинные босые ноги теперь казались еще длиннее, были они загорелые, гладкие, и в них, вроде бы, даже отражалась его обалдевшая физиономия.
– Кино такое есть, – пояснила Ника, болтая ногами. Похоже, она прекрасно представляла, какое впечатление производит на мужчин, и вовсю пользовалась этим.
– Не видел, – с трудом отводя взгляд от этих бесконечных ног, сказал Бука. – Я вообще это самое кино не понимаю…
– О, как, – удивилась девушка. – Кино не любишь? А что же тогда тебе нравится? Книжки, что ли, читаешь? Или просто водку пьешь?
– Зачем? – пожал плечами Бука. Посмотрел Нике в глаза. Девушка смотрела в ответ насмешливо, даже с вызовом.
– Странный ты, – сказала она. – А что тогда тебе нравится?
– Не знаю… – Бука подал плечами. Над такими вопросами он как-то не задумывался. – Смотреть люблю. Слушать.
– Музыку? – подсказала Ника.
– Просто слушать, – сказал Бука. Замялся, чувствуя, что не в состоянии объяснить этого. Как объяснить этой красивой девчонке из Большого мира, что ему не нужен ни телевизор, ни алкоголь, чтобы забыться и уйти от реальности? Он сам не очень-то понимал этих «нормальных», хотя так хотел стать таким же. Ведь ему-то как раз таки и нравилась эта реальность – смотреть на нее, слушать, дышать этим воздухом. Он мог часами смотреть на звезды, на закаты и восходы, мог идти долгой дорогой без определенной цели – и именно от ощущения движения, жизни он и испытывал трудно объяснимую радость. Когда-то давно, когда он был еще совсем глупым, он пытался объяснить это той, которой давно уже нет. И уже тогда он понял, что не стоит раскрывать свою душу людям: могут не понять, а могут и испугаться. Лучше промолчать – и сделать вид, что ты такой же, как все.
– Шучу, – сказал Бука. – Конечно, кино люблю и пиво.
– Слава богу, – рассмеялась Ника. – А то я за тебя уже переживать начала…
Она зевнула и сладко потянулась. Полотенце медленно поползло вниз. У Буки немного помутилось в глазах. Все-таки, в чем-то он был таким же, «как все». И эта девушка начинала сводить его с ума. Но Ника прекрасно контролировала ситуацию: в самый критический момент он ловко подхватила полотенце и легко соскользнула на пол. Чуть коснулась пальцем Букиного носа, сказала насмешливо, указав в контрольный монитор:
– Смотри, парень, береги нервы: у тебя пульс под сто сорок! Пойду, вздремну, пока опять стрелять не начали…
И, на ходу, весьма смело, заново оборачиваясь полотенцем, пошлепала в сторону двери в комнату отдыха. Бука провожал ее взглядом, понимая, что покой потерял надолго.
Особенно оттого, что сейчас там, за этой дверью не он, а самодовольный, уверенный в себе сталкер.
Древний сканер отвратительно трещал, изрыгая длинную перфорированную ленту с данными. Но сейчас Антонов смотрел не на распечатку – он впился глазами в непонятную 3D-картинку, выводимую компьютером на большой плоский монитор – единственный здесь такой среди пожелтевших от времени пластмассовых ящиков с электронно-лучевыми трубками. Результаты сканирования были сохранены на жестком диске, так что Бука мог и сам наблюдать то, что так заинтересовало Антонова в его просвеченных внутренностях. Тот щелкал потертыми кнопками клавиатуры, двигал из стороны в сторону видавшую виды «мышь», и полупрозрачный торс на мониторе то увеличивался, то уменьшался, то вращался по всем возможным осям. Бука ни черта не понимал, но видел, что ученый выглядит крайне взволнованным.
– Ну, что там? – нетерпеливо спросил Бука.
– Да как тебе сказать… – рассеянно отозвался Антонов. – Оч-чень интересно…
Быстро глянул на Буку и – ткнул авторучкой в центр монитора:
– Видишь? Вот здесь. На что похоже?
Бука всмотрелся. Там, среди виртуальных мышечных слоев и костей, где-то в районе солнечного сплетения виднелось что-то странное. Странное – потому, что было оно значительно ярче всех остальных тканей и органов, и это могло показаться просто дефектом съемки. Но, вглядевшись, Бука понял, что это не дефект. Просто что-то крохотное, но яркое и подвижное, чуть смазалось при сканировании. Но если сделать поправку на движение, можно предположить, что выглядело оно, как крохотный радужный шарик, от которого во все стороны разбегаются тончайшие…
