— Надо место аккуратно выбирать, знаешь ли. Чтоб не взяли, — хмуро объяснил Альшер. — И вести себя правильно. Учись, кстати, глядя на остальных. И вперед на рожон не лезь. Аккуратнее и внимательнее.
— Это можно сделать гимном новичков в охотничьем деле. «Аккуратнее и внимательнее».
— И никому от такого гимна хуже не станет. Потому что это правда, от и до.
— А что за твари тут водятся? — негромко полюбопытствовал я у Ниршава.
— Разные. Долго перечислять. Ты постепенно освоишься. Учти — здесь есть и летающие. И очень далеко прыгающие. Большинство из них очень сообразительные, надо быть начеку. Кстати, тут почти каждая местная тварь обладает некоей долей интеллекта. Сравнительно немаленькой. Просто так не обманешь.
— На песок смотрим! — вполголоса, но отчетливо скомандовал Альшер.
«Что на него смотреть-то?» — удивился я, но удивление очень быстро пропало. Тонкая пыль взмыла в воздух облаком все-то в паре шагов от Сайну, а вместе с ней в полете распласталось длинное змееподобное тело. Целившее, как стрела, пущенная из лука, поверх наших голов.
Первое, что я сделал рефлекторно, — пригнулся, но, как оказалось, сделал это один, а значит, поступил неправильно. Оружие то ли уже было вынуто из ножен, то ли на это потребовалось до чудесного мало времени, но все мои коллеги в этот миг оказались при мечах и ножах. Металл лязгнул, как мне показалось, прямо у меня над головой, что-то плюхнуло, что-то странно запахло. Когда я разогнулся, змея с лапами или щупальцами — не разберешь, но почти сороконожка — вертелась колесом за моей спиной, а бойцы Алынера атаковали ее, причем одновременно все.
Сперва я решил, что сороконожка вытягивает лапощупальца в ответ на атаку, но чуть позднее догадался — все наоборот. Один из отростков в считаные секунды «выстрелил» и в мою сторону, Ниршав полоснул по нему мечом до того, как я успел что-то сделать. Как-то особенно он примеривался к конечностям «гусеницы» — не напрямую рубил, а как бы сбоку, сбивал с траектории. Должно быть, жесткие. Как местная природа любит одаривать своих «чад» щупальцами!
— Щас развернется! — крикнул Альшер, и его ребята сыпанули прочь от твари. Я отпрыгнул тоже.
Она развернулась и, к моему изумлению, изменила форму — стала похожа на что-то среднее между богомолом и целой охапкой червей. И теперь рвалась выпускать в противника не щупальца, а когтистые лапы. Довольно ограниченное количество.
Здесь «когти», а уж тем более умение драться врукопашную вряд ли могло помочь. Но стоило мне выдернуть меч и попытаться парировать бросок лапы, как клинок, словно живой, упруго вырвался из пальцев и загремел по камням. Жизнь мне спасла только помощь Ниршава — он помог мне явно автоматически, и это успокоило бы меня совершенно, возьми я на себя труд рассуждать. Раз у охотников на рефлексе — защищать своих, значит, это первое, что они сделают. Возможная подстава идет лишь номером вторым.
Следующий бросок в мою сторону и автоматически поставленный блок обоими «когтями». Когти скребанули по металлу с такой злобой, что стало ясно — незащищенной рукой такое отбивать себе дороже. У лапы, можно подумать, предусмотрено множество суставов — она изогнулась в броске хоть и не произвольно, как щупальце, но практически. От ее напора я нырнул на камни, спружинил и смягчил, насколько умел, уже в повороте развернул ударом и саму лапу. И «отправил» ее, соскользнувшую с блока, в обратном направлении. Под брюхо твари.
— Назад! — взвыл Альшер.
Все рванули прочь от завизжавшего на пределе восприятия, завертевшегося на месте демона. Я — даже не поднимаясь с камней, по-пластунски. Лишний раз обернувшись на своих ребят, капитан сделал отрицающий, вполне интернациональный жест, и, улучив момент, прыгнул вперед, рубанул куда-то. Снова отскочил и снова повторил свой прием. Тварь затихла только минуты через две.
— О! — только и выдохнул Ниршав. — Круть.
— Где научился? — перехватывая ртом воздух, спросил Альшер.
— Чему? — не понял я.
— Ну, такому приему? Чтоб вспороть ей брюхо ее же лапой? Вообще у гуски только одно уязвимое для металла место — над башкой, но туда надо исхитриться попасть. А ее-то собственные когти могут и доспех вспахать, и, как мы видели, ее собственную броню.
— Как ты эту тварь назвал?
— Гуска. Ну, гусеница. Покороче чтоб. Так откуда приемчик?
— Никто не учил.
— Сам додумался? Ну, молодец. Будет толк из тебя, только первые два года продержись — и все будет. Ребята, давайте, ищите, пока кровь не перестала дымиться.
— Да, из гуски железы надо вынимать, пока она не остыла, — пояснил мне Ниршав, вытаскивая из вещей долото. — Найди-ка мне удобный камушек. Будем лапы ей вскрывать.
— За железами?
— Типа того. В лапах есть мешочки для яда. По двадцать полулун идут, если полный. Если долото не возьмет, придется ее же когти вырубать.
Я уже знал, что полулунами называются самые крупные монеты, имеющие хождение в Империи. Их изготавливали из сплава золота и платины в форме ровных металлических полукругов, отсюда и название. На одну такую монету можно было «гулять» с полной отдачей пару недель. Изрядная получалась стоимость у одной порции яда.
С трудом вскрыли одну лапу, вторую… Задачу усложняло то, что хитин приходилось крушить аккуратно, чтоб не повредить оболочку возможной добычи. Лишь в третьей лапе обнаружилось искомое — продолговатый пузырь с чем-то синеватым внутри. Его вырезали с огромной осторожностью и упрятали в нефритовый ларчик, который Альшер с торжественным видом извлек из вещей. Лапы вскрыли все, но подобный пузырек нашли еще только один.
— То есть не каждая лапа такой твари отравлена?
— Нет, конечно. Но любая из тех, что придется по тебе, может оказаться ядовитой. Поэтому ни одну из них нельзя подпускать к себе. Кстати, смотрите в оба, в любой момент может еще одна приползти.
— Их что сюда, тянет, что ли?
— К нам тянет, — прогнусавил Сайну. — Они нашей крови жаждут. Ею живут.
— Вроде того, — подтвердил капитан. — Если по-научному, как мне маг пояснял, им нужна наша жизненная энергия. Без нее они плодиться, что ли, не могут… Потому лезут в наши края.
— Плодиться? — У меня глаза полезли на лоб.
— Вроде того. Хочешь подробностей — с нашим магом пообщайся. Он любит на эту тему рассуждать. Часами.
— Вот шкура у этой гусеницы, — заметил я, помогая Ниршаву с долотом. Хитин на демоне был тонкий и прочный, как сталь, — об осколки запросто можно было изрезаться. — Представь себе из нее доспех.
