И она заключается... заключается правда в том, что... кое-кому очень нужно было, чтобы пропавший майор Ильин оказался в районе деревни Понизовка на два-три часа раньше вас. А майор – не хотел. А его заставили. Вы вот тоже не хочете. В смысле – не хотите. Наверняка прикидываете, как увильнуть. Не стоит. Поверьте. И потренируйтесь. Ведь вы сейчас можете и людьми повелевать. Честно!»
Пальцы Касеева непроизвольно сжались в кулаки.
«Не нужно напрягаться,– посоветовал голос в мозгу.– Наоборот – расслабьтесь. И прислушайтесь. Вначале будет такой тихий, едва различимый шум... ровный фон... потом, если один из травоядных окажется в зоне досягаемости, вы ощутите его присутствие... не знаю, как это объяснить... когда вы сами вдыхали зелень, вам казалось, что у вас тысячи глаз, что вы способны ощущать вселенную каждой клеточкой своего тела... вот появится нечто подобное... не такое интенсивное, но очень... очень похожее... вы аккуратно протягиваете руку – мысленно, конечно – и дотрагиваетесь...
Извините, мне, как оказалось, некогда, дела, знаете ли, дела. А вы тренируйтесь. Подозреваю, что сегодня у вас будет повод. И... чуть не забыл. Сюда, к останкам батальона, можете послать кого-нибудь из своих. Соболева, например. Или Ройтмана. Официальные власти не только не будут возражать, но даже и окажут максимальное содействие. До новых встреч в эфире.
Касеев сидел неподвижно.
Теперь он понимал, что ощущает изнасилованный.
Все это время он пытался не слушать. Хоть как-то отгородиться от наглого голоса, от развязной интонации, от... от всего происходящего. Вытолкнуть голос из мозга, остаться хозяином. Хозяином. Да, хозяином, черт побери!
И что самое противное – он ведь даже получал удовольствие от разговора. Животное, физиологическое удовольствие. Ему нравилось слышать чужой голос в своем мозгу. Было противно и одновременно приятно.
Как сказал Горенко? «Травоядные»? А он кто? Хищник? Погонщик? А сам Горенко кто? Он сам это знает?
Касеев протянул руку и взял со стола мобильник, набрал номер.
– Сетевое Информационное Агентство слушает,– автоматически отрапортовала Даша и только потом глянула на входящий номер.– Женя, привет. Тебя вчера тут незлым тихим словом... Хорошо, что Пфайфер позвонил, сказал – ты заболел или что...
– Или что,– сказал Касеев.
– Ага, ну ладно. А у нас тут фестиваль дурдомов. Все носятся, как угорелые, орут, рвут операторов друг у друга, Ройтман, не поверишь, попытался Соболеву в глаз дать за машину, а потом они вдвоем пинали Харитонова из отдела культуры... В общем, в агентстве сейчас никого, даже Новый Главный отправился лично на брифинг в Резиденцию... Тут, если не считать бухгалтерии и рекламщиков, только я, техслужба и... кстати... ты не слышал? Ляля из монтажной... умерла. Шла вчера домой, какую-то машину занесло на дороге...– Даша всхлипнула, высморкалась и продолжила: – Утром звонила жена Лисицина, из рекламы... ну этого, с выбритыми висками, говорит, что мужа забрали в больницу, приступ у него какой-то... я связалась со «скорой помощью», оказалось – в дурку его забрали. Передозировка. Представляешь? Ройтман перед отъездом сказал, что сейчас «скорая» собирает уродов, подсевших на эту новую зеленую пыль... слышал? В НИИ на Слободской, менты говорят, стрельба даже была, несколько человек, из своих, институтских, пытались в хранилище прорваться, к порошку, охраннику голову проломили – пришлось стрелять на поражение... еще Натали звонила, в нашем городском бомонде засуетились эти наркоманы, скупают эту дрянь, до драки, до крови доходит... этой ночью, говорит, началось... прикинь... хорошо, что я не пошла никуда, дома сидела, а сейчас пришла на работу, сразу все навалилось, смотрю в Сети – не только у нас в городе бедлам начался, по всей Европе, и в Азии – везде. Даже в Мексике вон...
Если Дашу не перебивать, то рано или поздно можно было узнать обо всем происходящем в мире и его окрестностях. Единственная проблема – Даша не могла и не собиралась учиться фильтровать информацию.
Ей, похоже, нравилось передавать новости, которые, на ее невзыскательный вкус, все были одинаково важны и интересны.
– Даша,– позвал Касеев, подождал с полминуты и позвал громче: – Дарья!
– Ментов на улицах полно, в Берлине вроде даже стреляют, а в Париже... Что? Ты что-то сказал, Женя?
– Запиши – в районе Внешней границы Третьей Территории погиб батальон. До единого человека. Если кто-то есть свободный – пусть ломятся туда. Ты найди мне информацию по майору Ильину...
– Имя-отчество? – деловито уточнила Даша.
– Не знаю. Майор Ильин, командир батальона в районе Третьей Территории... Что их там – миллионы таких комбатов?
– Хорошо-хорошо,– не стала спорить Даша.
Выискивать информацию ей тоже нравилось. Из нее мог бы получиться гениальный журналист, сказал однажды Ройтман, если бы она не была полной и окончательной дурой.
Даша, кстати, при этом высказывании присутствовала и не обиделась.
– Все,– сказал Касеев,– мне нужно собираться.
– Пока, я с тобой свяжусь, если что... ой! – воскликнула Даша.– Я же забыла!
– Что еще?
– Забыла тебе передать... та дама, вчерашняя безутешная мать, полчаса назад для тебя пригнала кино. Минут пять всего. Сказала, чтобы ты обязательно до отъезда просмотрел... Ты же с ней сегодня встретишься?
– Встретишься,– подтвердил Касеев.
– Так ты с ней аккуратнее. У нее та-акие глаза были! Словно она нанюхалась какого-то дерьма с самого утра... Может, этой самой зеленой дряни... Я тебе кинушку прямо на мобилу сейчас сбрасываю... а скажи – ты сам не пробовал эту зелень?.. Не, я не сошла с ума, просто интересно, что все так на нее повелись...
Касеев не выдержал.
Нарушая все свои правила и принципы, он в течение трех с половиной минут матом изложил девушке свое видение умственных способностей собеседницы.
Зашедший с балкона в комнату Пфайфер остолбенел, потом показал большой палец и пошел на кухню.
– ...И Богу молись, что до сих пор не вляпалась в это дерьмо! – закончил Касеев.
– Не хочешь отвечать – не отвечай,– сказала Даша и выключила телефон.
Касеев тяжело вздохнул, обнаружил, что стоит посреди комнаты, и сел на ближайший стул.
Дуреха, не соображает, как ей повезло. Просто не понимает.
И еще это кино от Быстровой. Что там накопала неукротимая дама?
Касеев открыл кадр, сброшенный Дашей.
Перрон. Дождь. Изображение прыгает и трясется, будто снимавший бежит, пытаясь построить кадр на ходу. Картинка плоская, без глубины и объема.
Телефон, понял Касеев. Незабываемое любительское кино.
Какая-то суета возле вагона электрички. Вроде даже кого бьют. Потом поезд тронулся, снимавший протиснулся сквозь толпу, и стало видно, как некто в плаще поверх милицейской формы бьет человека.
