- Но ты же можешь посторожить и один, а я... - но Стёпка не успевает договорить.
- Тёмка идёт один, - строго констатирует Серый и бросает в меня испепеляющий взгляд. Я судорожно сглатываю воздух и пожимаю плечами:
- Да Стёпка, у меня есть оружие, а у тебя - нет. Ты можешь пострадать.
- Да неужто, - усмехается друг. - С каких пор ты начал заботиться о моей безопасности?
- Андрюха мой брат, - отвечаю и не гляжу в сторону друга. - Это моё дело. Я быстро всё сделаю и вернусь.
- Поторапливайся, - просит Серый. - Времени у нас не так уж и много.
Я киваю и делаю два шага к музею, но тут же останавливаюсь. Меня осеняет.
- Вы знаете, почему водитель не взял деньги? - спрашиваю я, разворачиваясь.
- Знаю, - хмуро кивает Стёпка. - Мы в той реальности, где валюта совсем другая. Купюры тут по-другому выглядят.
- Хорошо, а как же я пройду в музей, ведь там наверняка вход платный.
На минуту повисает цепенящая пауза. Стёпка обескуражен, а Серый злится ещё больше.
- Ну не знаю, - ворчит он. - Возьми то, что есть. - И суёт мне купюры, которые вернул водитель.
- Да это не проканает, - злюсь в ответ я, но деньги забираю. - Если денежная система другая, то...
- Ну разнеси значит там всё к чертям собачьим! - рявкает Сергей. - Что я могу ещё предложить!
Смотрю на Стёпку, в надежде, что мозг нашей компании что-то придумает, но тот в растерянности.
- Времени нет, - бормочет он. - Надо думать по ситуации. На месте я, может, что-то сообразил бы. Поэтому я говорю, давай я пойду с тобой.
- Тёмка идёт один! - Серый рассвирепел не на шутку. - Иди давай!
Последняя фраза обращалась ко мне, и я, вздрогнув, принялся улепётывать, как таксист, нас подвозящий. Чем ближе я подходил к музею, тем мрачнее становилось на душе. Подлая крыса внутри меня нашёптывала, что это мой последний день жизни. Вот так я и умру.
Ступени музея потрескались то ли от старости, то ли от боевых действий. Будто в ответ на мои мысли вдалеке слышится взрыв. Я втягиваю голову в плечи и некоторое время смотрю в опасную сторону. Но теперь мрачная Москва молчит, лишь клубы дыма поднимаются в небо.
Неужели такая реальность возможна? Как могли лечь карты, чтобы мир начал пожирать себя изнутри? Снова отдаю внимание музею. Если верить оппозиционерам, внутри прячется Глобус Эфира, словно в недрах техногенного демона, который не хочет отдавать свою добычу.
Привет, Буратино, я иду к тебе прямо в лапы.
Пройдя через рассохшуюся дверь, попадаю в предбанник маленького мрачного вести-бюля. Свет не горит, фикусы в горшках увядают. На проходной меня встречает грустная тётка, листающая журнал. Неужели она и будет первой жертвой? Но я же не планировал убивать людей!
Судорожно сглатывая воздух, прячу руку во внутренний карман и шагаю к стойке со старой конторкой. Над окошком замечаю раздражающее слово КАССА.
Нехотя отрываясь от журнала, женщина смотрит в мою сторону. Отхлёбывает чай и ждёт.
- Мне бы на экскурсию, - лепечу я.
- Иди, - кивает она в сторону арки, завешенной красными плюшевыми занавесками.
- Эм... - я теряюсь. - Можно прямо идти? А билет брать не надо?
- Тебе восемнадцать есть? - спрашивает тётка.
- Нет. Тринадцать пока, - отвечаю всё ещё дрожащим голосом.
- Читай, - женщина кивает на сноску, прилепленную к стеклу. Судя по грязным отклеенным углам скотча, висит бумага здесь уже давно. В ней крупными буквами сообщалось, что дети до восемнадцати лет проходят бесплатно.
- Да мы уже и взрослых можем пускать за бесплатно, - говорит женщина. -В это время никому музеи и деньги не нужны.
- Спасибо, - киваю я и быстро ускакиваю за занавески.
Экскурсовода мне не предоставили, поэтому я гуляю где хочу. Думаю, если бы я перелез через ограждение и попрыгал на каком-нибудь древнем диване Ивана Грозного, никто меня не остановил бы. Смотрителей музея я встретил лишь пару раз, и почему-то они нисколько не выдавали свою принадлежность оранжевой бригаде Буратино.
Я даже начинаю сомневаться, насчёт Глобуса Эфира. Может, он спрятан в другом музее или в этом же, но в иной шизофренической реальности?
Я - не единственный любопытный, но музей не славится посетителями, и я время от вре-мени встречаю лишь молодую женщину с двумя девочками, да задумчивого студента в очках и с жидкими усиками.
В тёмных залах я не осматриваю ни один экспонат, подсвеченный на пьедесталах туск-лыми лампочками. Внимание приковывают только цифры и названия галерей. Вторую я нахожу на втором этаже, впрочем, мог бы догадаться сразу.
В спешке пробегаю первые семь залов, замедляя ход только, когда вижу смотрителей музея. Вот приближается восьмой зал, и становится страшно. И боюсь я в основном лжи, пустоты. Что если в павильоне нет никакой двери, охраняемой двумя накаченными парнями? Что тогда?
С гулко бьющимся сердцем вбегаю в восьмой зал и оглядываю его. Галерея немного из-вилиста и пуста. Заворачиваю за пару углов, и вдруг столбенею. В конце зала за очередным поворотом вижу стандартную музейную дверь, занавешенную красным пледом, а возле неё два мордоворота в чёрных костюмах, чёрных очках и чёрных водолазках.
Значит, вот оно!
Парней я, кажется, нисколько не интересую, поэтому небрежно отворачиваюсь к стенду с гусарскими шапками, а сам медленно вытаскиваю из кармана оружие для Девяток.
Тёмка, твой час пришёл. Ты должен войти внутрь, взять трофей, и смотаться отсюда.
А вдруг всё же где-то закралась ложь? Вдруг это два обычных человека, охраняющих какую-нибудь древнюю реликвию, а я поступлю с ними так жестоко?
В глазах мутнеет, и даже слёзы наворачиваются, как мне страшно. А если по мне начнут стрелять, и попадут? Пугает всё! Каждая тень, каждое движение.
Оружие Девятки я уже присобачил. Что дальше? Осматриваю артефакт и вдруг...
Тот индикатор, что напоминает батарейку телефона. Он таки уменьшился процентов до тринадцати. Неужто и правда заряд?
Чёрт!
Тогда почему не предупредили?
Но думать некогда. Энергии должно хватить.
Давай, Тёмка!
