— Вот это штуковины, — затянул Кортес.
Мия стояла вполоборота и провожала взглядом удаляющиеся точки, открыв рот.
— Они полетели в Адаран, и, скорее всего не с добрыми намерениями. — Альфред снова повернулся к Андрею. — Им не нужно распространение Чёрной Чумы, а мы можем являться её носителями, теперь доходит?
— Да ну разве не видно, что мы нормальные?
— А кто будет разбирать? Любое подозрение заканчивается летальным исходом, так принято у военных, — отрезал он.
Кортес подошёл к Альфреду.
— Тогда вряд ли всем, кто спасся в Адаране и уходит на восток, повезёт остаться в живых. Если военные перехватят их по дороге, то…
— Конечно, — кивнул Альфред, усмехнувшись. — Ты всё правильно понял, потому что эта толпа вряд ли подумает и люди начнут без раздумья трусить фонарями над головой, привлекая внимание. Конечно, если маршрут полёта будет пересекаться с маршрутом беженцев.
— Да ну хватит уже, не подумал, не знал, — развёл руки Андрей.
— Не подумал он, — хмыкнул Альфред. — Постреляли бы нас и всё, вот и не подумал бы тогда, лежали бы все в рядок.
Мия всё слышала и не смогла сдержать своих эмоций.
— Неужели они могут так поступить? убить всех просто… Я даже не знаю, из-за чего…
Кортес повернулся к девушке.
— Имеющему гематому человеку отрезают конечность, чтобы не пустить опухоль развиваться дальше. Приблизительно такие же методы и у военных. Вроде бы мы делали небольшой уклон к северу, поэтому вряд ли эти пути пересекутся.
— Но факт остаётся фактом, — добавил Альфред.
Постояв ещё не много, решили двигаться вперёд, чтобы не задерживаться. Мия шла рядом с Кортесом, вцепившись ему в руку холодными ладонями.
— Они полетели в Адаран, — хмуро произнесла она. — Там отец, и Менг.
— С ними будет всё в порядке. Их обследуют, и не будут убивать даже из тех убеждений, чтобы расспросить о вирусе и его последствиях. А когда проведут обследование и ничего не обнаружат — их отпустят.
— Ты действительно так думаешь? — подняла глаза девушка.
— Конечно, — вяло улыбнулся Кортес. — Так им даже лучше, их спасут. Поверь мне.
— Хорошо, ты меня успокоил, — губы Мии растянулись в улыбке, хоть глаза и выдавали угнетающую тревогу.
Идти оставалось действительно немного. Уже видны были огни навесных ламп и вывески, приглашающей путников внутрь.
— Я здесь был ещё пару лет назад, — договорил Альфред.
— Так ты был в Рубежном? — переспросил Кортес.
— Да нет, я не оттуда направлялся. Мне нужно было просто забрать оттуда человека и доставить его в Колосс. Подвернулась просто вот такая халтура, не более, — улыбнулся он и прибавил шагу. — Поднажмите, я уже не могу дождаться момента, когда смогу хорошенько выспаться и поесть.
Уже через двадцать минут отряд подошёл к воротам разъезда. Сторож, которого разбудил Альфред, негромко кряхтя, отпер ворота, и путники смогли войти во внутренний двор. Двор был обширный, здесь было всё: повозки, кузова, пруты, брёвна, кирпичи, пара лошадей в стойле под небом. Но любоваться всем этим не было сил, да и не хотелось особо. Глаза невольно падали на двери, за которыми скрывалась тишина и отдых.
Путники вошли внутрь и сняли на ночь две комнаты. На удивление, здесь было мало людей и почти половина номеров были свободны. К тому же в холе обычно много людей в такое время, но в эту ночь было особенно тихо.
Войти в душ было крайне проблематично из-за небольшой очереди, и первую пропустили девушку. А как обычно, девушки в душе задерживаются на неизвестное количество времени, часто в мужском мозге исчисляющееся как «бесконечность». Но в этот раз Мия справилась быстро, наверное, из-за того, что чертовски хотелось спать, и не было возможности постоять под успокаивающими тёплыми каплями. И уже через десять минут она с мокрыми волосами крутилась у зеркала.
Следующим пошёл раненый Кортес, а Андрей и вовсе не дождался своей очереди, и свалился на кровать в другом номере, уснув крепким сном. Он только выругался, что на разъезде всего одна душевая и решил не ждать, ссылаясь на купание утром как лучший стимулирующий метод.
Через двадцать минут Кортес уже лежал с перебинтованной ногой на кровати и довольно улыбался. Мия лежала рядом, добросовестно справившись со своей задачей, и уже засыпала, не в силах сдерживать усталость. Брут, свернувшись калачом, тихо посапывал под окном, что лунный свет с окна падал прямо на него.
— Что улыбаешься? Обработали рану? — ухмыльнулся Альфред, вытирая руки полотенцем.
— Ага, — кивнул Кортес. — Теперь я чувствую себя гораздо лучше.
— Тебе с девушкой ночевать, а мне с грязным стариканом, — негромко засмеялся Альфред. — Вот это мне повезло, ничего не скажешь.
— Да уж, — усмехнулся Кортес. — Выгони хоть его в душ и запри там. Завтра будет, как будто заново родился.
— Да я ж не спать с ним собираюсь, — снова засмеялся Альфред.
Кортес едва сдержал смех, чтобы не разбудить задремавшую Мию.
— Ну, я имею в виду, чтобы не было запаха такого в комнате.
— Выгоню, не переживай, он сам просил его разбудить, — кивнул Альфред. — Ладно, ребят, спокойной ночи вам.
— И тебе спокойной, — махнул Кортес.
Альфред закрыл дверь и удалился в свой номер.
Кортес откинулся назад, чтобы дотянуться до выключателя и успешно потушил настольную лампу, Мия закрутилась рядом, обняла его и снова стала улетать в мир сна, тихо засопев ему на ухо.
— Я тебя не отпущу и буду всегда рядом, — прошептал Кортес и прижал девушку к себе.
Она молча обняла его и поцеловала. Глаза её большими жемчужинами смотрели на него, она была только его. И это он чувствовал, это шло изнутри.
Была полночь, а впереди целая ночь. Для кого-то крепкого, настоящего сна, для кого-то ночь, разбавленная со сладостными мгновеньями физиологического и морального торжества. А утром снова дорога, бесконечная дорога на восток.
Менг сидел на корточках на краю парапета, лениво опустив взгляд вниз и попивая прохладное пиво.
— Уже вторые сутки пошли, а этих тварей и не слышно, — в нотках его голоса нельзя было прочесть ни капли тревоги. — Так и с ума сойти можно.
Внизу под стеной лежали тела двух недавно сброшенных бойцов. Эти двое были укушенными, и поэтому после обследования вердикт Шена был строг и окончателен. Адэ заметил эту особенность развития вируса и незамедлительно сообщил об этом другу. Отпускать их — это дать возможность вирусу распространятся, а в этом были заинтересованы разве что ходуны.
После взрыва на водоочистительной станции хлор уничтожил остатки населения города и пришедших сюда ходунов. Заражённые вирусом люди таяли на глазах, выплёвывая кровь с обожженных легких, они валились на землю и застывали, напоминая древнегреческие статуи. Но на утро трупы пропали, скорее всего, хлор не дошёл до периметра города и не все ходуны были побиты химией.
