Перед ними стоял широкоплечий мужчина. Прямостоящий, с мужественными чертами идеально выбритого лица, с волосами цвета древесной коры. Офицер, да не просто офицер. На голове у него красовалась синяя каска, а под ней, такого же оттенке синевы, ушастая фуражка.
— Что видно? — Спросил он и улыбнулся. Он часто улыбался. У него имелась улыбка на любой случай жизни. Для друзей своя, для праздника своя, для повседневности еле видная, для допроса зловещая.
— Ничего. — Ответил Степан.
— Это хорошо. Это славно. — Офицер подошёл поближе, встал рядышком, закурил. Хорошие у него были сигареты, «Небо», в голубой пачке. Не из дешёвых.
— Не желаете? — Офицер протянул Степану сигарету.
— Спасибо. — Поблагодарил Яковлев и взял подарок.
— Хорошая ночь. Спокойная. Почаще бы такие ночки.
Степан ничего не сказал, затянулся, выдохнул дым. Отличные сигареты, мать их. А вот офицер нет. Что-то он хотел от Степана. Хотел, но юлил, постепенно подбирался к нужной теме.
— Я кстати наслышан о ваших подвигах. — Начал офицер и замолк ненадолго.
«И о чём же ты наслышан интересно?» — подумал Степан.
— Боевой офицер, с наградами. Защищали нас от жадных империалистов. Потом, уничтожали внутренних и внешних врагов нашей великой страны. Жаль вот только оступились. Отправились в восточные крепости, а потом вдруг оказались здесь. Как так?
«Это ведь не то что ты хочешь узнать, так?» — Подумал Степан, выпустил дым из лёгких.
— Опыт и люди помогли. — Ответил Степан. Врать не стал, с этим бесполезно.
— Понимаю. По крайней мере я на это надеюсь. Вы мне не кажетесь плохим человеком, капитан Яковлев. — Говорил офицер, и словно не обращал внимания на двух солдат. Те как будто ослепли и оглохли. — Уверен, вас даже можно назвать жертвой обстоятельств. — Что-то он такое знал, но дальше намёков заходить не собирался. — Но не об этом сейчас. Вы сами когда-то носили синюю фуражку. И мне нужна ваша помощь. Не как капитана пехоты, а как коллеги. У вас здесь есть один солдат. Зайцев. Генеральский сынок.
Степан молчал, ждал.
Офицер затянулся хорошенько, подержал дым в лёгких, выдохнул. Не спешил.
— Надо чтобы он оказался на скамье подсудимых. В кротчайшие сроки.
Степан молчал, вдыхал дым.
— Вам дорогой товарищ, наверняка интересно, зачем нам это? Я скажу. Не всё конечно, но и этого будет достаточно. Отец его, так скажем, засиделся на своём месте. Он мужчина конечно строгий, и офицер такой же, но с горчинкой подлец. Мы под него уже не первый год роем, и не мало так нарыли. Однако на каждое наше доказательство, у него имеется свой «аргумент». Так что для нас, он сейчас неприступная крепость. Пока. С вашей помощью, товарищ капитан, мы сможем эту крепость сломать. Не за просто так конечно. Мы понимаем насколько ваше положение шаткое. С таким-то прошлым. Так вот, мы можем это положение ухудшить стократно. Думаю, вам не стоит объяснять, как. До свиданья товарищ капитан. — Офицер бросил окурок в снег и отправился по своим делам.
Степан обжёгся, остатки сигареты упали ему под ноги.
— Может водички, товарищ капитан? — Спросил сидящий рядом солдат.
— Не надо. — Наконец раскрыл рот Степан и пошёл как можно дальше от этой позиции. В самый не освещённый уголок. Безлюдный кусок земли.
Там он сел на ящик и стал думать.
Вся эта ситуация ему очень не нравилась. Тот офицер явно знал слишком много, в том числе, о нём и Демьяненко. Это было не спроста. Они ведь с генералом обсуждали официальную версию их совместной деятельности. Получается, что КГБ знало истину. Но откуда? У Степана имелся один ответ, но он ему совершенно не нравился. Демьяненко сам всё разболтал. Возможно, что даже умышленно. А ещё возможно, что та, мирная версия, была лишь их со Степаном версией. Остальные же знали правду изначально. Не спроста всё же Степана так быстро оправдали. Даже с учётом приказа под номером триста, человека, обвинённого в измене, так легко, не отпустили бы. Пару тройку дней, он бы точно просидел в камере, пока в кабинетах оформлялись документы и решалась его судьба. А тут бац, и всё готово. Просто генерал сказал, что Степан хороший и полезный малый, и его тут же сослали сюда. Эта теория, казалась Степану более чем жизнеспособной.
Его решили использовать. Степановыми руками начать нечто глобальное. Именно глобальное. Всё же дела, связанные с генералами, не могут быть иными.
Но с какого момента подобное решение было принято? После встречи Степана и Демьяненко на кухне его квартиры, или вовремя неё? В ходе попыток генерал-лейтенанта вызволить Яковлева из заточения, ему был предложен, или им же разработан подобный план? А может он ещё тогда, на кухне всё придумал, и стал загонять Степану все те речи? Может быть. Каждая теория могла оказаться правдой. Вот только отсюда Стенам ничего не мог знать наверняка. Хотя нет, мог. Он точно знал, что его используют, и он, как безвольная пешка на шахматной доске, повинуется руке игроков. Выбора у него не было. Ему прямо сказали, что его ждёт не завидная судьба, а если с ним что будет, то будет и с Ольгой. А вот этого, он не как не мог допустить.
Степан уже придумал, что будет делать. Он пошёл искать трупы орков. Лучшее место для их поиска, находилось на самом краю человечески владений, в десятой траншее. На протяжении всего вчерашнего дня там велись ожесточённые перестрелки. Орки трижды пытались захватить десятую траншею. При помощи маленьких катапульт, запускали туда бутылки с зажигательной смесью и взрывпакеты. Не жалели боеприпасов и соплеменников, но пока траншея держалась, и там скопилось много трупов.
Степан не единственный, кто положил на них глаз. Больше десятка солдат были наказаны за мародёрство. Полковник приказал проверять личный состав рот, на наличие забранных у трупов вещей. Лично Степаном были найдены не только трофеи в виде топоров и револьверов — благо подобные вещи не запрещались — но ещё и украшения, перстни, священные реликвии, такие как бусы или тотемы. Но больше всего всех поразили золотые клыки, обнаруженные у одного из новеньких бойцов. Самые настоящие мать их золотые клыки. Целая горочка, завёрнутая в тряпке и спрятанная среди запасного нижнего белья. Это были конечно не какие-нибудь побрякушки, повешенные на шею состоятельным орком, чтобы украшали. Нет. Золотые клыки, представляли собой чудо орочей стоматологии, и до попадания в личные вещи солдата, находились у орков в пастях. Пропали они оттуда известным способом. При помощи ножа и физической силы.
Пара попавшихся по дороге солдат, отдали Степану честь. Он махнул им рукой и прибавил шагу. По траншеям разносился смех, болтовня и храп. Солдаты собирались возле костров, согревались, улыбались. Более интересные личности, рассказывали множество историй, о детстве, о жизни в целом. Жителям Французских Колоний было интересно послушать истории о житье в СКГ, узнать, что жители красного государства ещё себя не доели. Гражданам же СКГ было не менее интересно узнать, что капиталистическая власть колоний, не держит свой народ за безвольных рабов, существующих исключительно для обогащения капитала. А священная власть Византии, не устраивает крестовые походы каждые выходные, не сжигает младенцев на кострах.
Все эти люди сближались, их скрепляла война, спрессовывали в одну неуничтожимую массу, стены траншеи. Они понимали, что общего у них предостаточно, не смотря на разные мировоззрения, ведь все они люди. Всем им, живущим в разных государствах, при разных режимах, приходилось видеть всякое. Ужасных людей, хороших людей, голод и сытые времена, тупые приказы и приказы в корни всё менявшие, времена ужаса и просветления.
У одного из костров прозвучал вопрос:
— А что будет дальше? После этой войны? Если мы победим?
От этого вопроса у всех пробежали мурашки по коже. Люди начали мёрзнуть даже возле костра.
Что они могли сказать на этот счёт? У них было множество теорий насчёт этого. И они ужасали.
Если объединённые силы человечества победят, то станут ли они так же вместе восстанавливать разграбленные, сожжённые земли? После войны у НРИ и СКГ будут огромные военные силы. Каждое из этих государств будет на пике своей военной мощи. Сотни тысяч мобилизованные человек у каждой из них. Закалённые боями ветераны. Как они поступят? Хватит ли у них сил остановить сжатый кулак и пожать противнику руку? Начнут ли новую эру, или застрянут в старой? От этого зависело всё. Зависело будущее следующих поколений, их жизни, мир в котором они будут жить. Не больше, не меньше.
