вспышку в зарослях, причем именно там, где мерцает тепловая аномалия. Один из бойцов головного дозора вскрикивает и припадает к холке лошади. Двое его товарищей вскидывают винтовки, но цели они не видят, а вот сами сейчас представляют собой отличные мишени.
Впрочем, враг больше не стреляет. Тепловое пятно приходит в движение и начинает удаляться от тракта. Я вижу, как Павел переходит на бег, пытаясь преследовать противника, но даже если ему удастся его догнать, поединок разведчика, вооруженного одним лишь револьвером, и стрелка с хорошей винтовкой вряд ли может закончиться для моего единственного подчиненного чем-то позитивным.
Я нахожусь на пологом склоне очередной возвышенности и врага вижу неплохо, но до него больше двух сотен метров. Для моих нулевых навыков снайперской стрельбы, да и вообще обращения с винтовкой, это очень много. Тем не менее давать противнику уйти безнаказанным я не собираюсь. Вокруг кусты, и вести огонь лёжа или с колена я не могу. Приходится стрелять стоя. Теорию я знаю, но практика — это совсем другое. И всё же я пытаюсь следовать когда-то прочитанным и уже частично забытым наставлениям. Ремень захлестнут за магазин винтовки и за левый локоть, так что значительная часть веса оружия приходится именно на него. Винтовка, мой центр тяжести и каблуки сапог находятся на одной прямой. Если нарушить эту линию, ствол начнет гулять вправо-влево. Он, конечно, и так гуляет, но есть надежда, что это не столь уж критично. Ветра практически нет, и это хорошо, хотя на такой дистанции он и не должен особо мешать. Впрочем, плохому танцору могут мешать самые неожиданные факторы.
Выстрел! Отдача бодает меня в плечо. Ствол слегка задирает вверх, но я быстро восстанавливаю равновесие. Похоже, промах. Во всяком случае, противник продолжает бежать, как и раньше. Выстрел! Снова мимо. Снайпер из меня пока, как из дерьма пуля. Выстрел! Враг спотыкается, резко дергается в сторону, однако скорости не снижает. Павел продолжает его преследовать, но он ещё довольно далеко, и я надеюсь, что ему хватит сообразительности не перекрывать мне линию стрельбы.
Выстрел! Снова мимо, но, похоже, пуля проходит совсем рядом. Во всяком случае, враг внезапно прыгает вправо. В магазине остается еще шесть патронов, и я выпускаю пять из них, пытаясь попасть в верткую цель. Пятый выстрел оказывается самым удачным. Враг падает и катится по земле, но снова поднимается и уже заметно медленнее продолжает бежать. Последний патрон дает осечку, и пока я перезаряжаю оружие, враг успевает скрыться за небольшим пригорком. В попытке изловить диверсанта к Павлу присоединяется один из бойцов головного дозора. Второй занимается нашим раненым. Вот только поймать врага им так и не удается.
— На лошади ушел, — морщась от досады сообщает Павел, выйдя на тракт к подъехавшим к месту событий Игнату и сержанту баронской стражи. — Она у него за пригорком привязана была. Вот, только это нашли.
Павел протягивает Игнату заляпанную кровью винтовку. Похоже, диверсант её бросил, когда получил второе ранение. Я почти уверен, что попал в него дважды, однако оба раза раны оказались слишком легкими, чтобы помешать врагу сбежать.
— Н-да, стрелок из тебя, Белов… — разочарованно произносит сержант. — Впрочем, для первого раза не так уж и плохо, особенно с учетом совсем не полигонных условий. Пожалуй, даже очень неплохо, если подумать. Дрянное освещение, да ещё кусты эти. Стрелял из какого положения?
— Стоя.
— Тогда тем более неплохо. Мог и вообще ни разу не попасть. Кстати, почему выстрелов было только девять?
— Осечка.
— Понятно. Так и не научились мы патроны нормальные делать. Даже для снайперов без брака на магазин не набрать. А вообще, ты хорошо отработал. Как смог засечь его по единственному выстрелу?
— Я в нужную сторону смотрел. Там пару раз подозрительное движение в прицел видел, но из-за плохого освещения не мог рассмотреть подробности. Шел как раз туда, когда диверсант стрелять начал.
— Диверсант? — с нотками непонимания в голосе переспрашивает Игнат.
— Ну а кто же еще? — вместо меня отвечает сержант. — Ни один шпион не стал бы первым открывать огонь по головному дозору. У этого бандита была совсем другая задача, и твой разведчик это сразу понял, потому и назвал его диверсантом. Думаю, подобные атаки будут повторяться. Нас, похоже хотят задержать. На ваш караван уже устроили одну очень серьезную засаду, в которую в итоге вместе с вами попал мой отряд. Теперь, похоже, готовят новую, но на это нужно время. Вот главарь банды и послал одного из своих подельников обстрелять дозор. Это заставит нас снизить скорость движения и ещё тщательнее проверять прилегающие к дороге окрестности, что бандитам и нужно. Уверен, такие нападения одиночек или малых групп будут повторяться.
— Так может, нам стоит вернуться в Александровку? — предлагает, на мой взгляд, вполне разумное решение Игнат. — У меня тут, вообще-то, торговый караван, а не идущая на прорыв войсковая часть с тяжелым вооружением и средствами усиления. В таких условиях продолжать путь — это с гарантией нарываться на совершенно неоправданные потери. Пошлем в город гонцов, и барон отправит сюда сильный отряд, который быстро покончит с бандой, а заодно и эвакуирует ваших раненых. Вот тогда и можно будет снова выйти на тракт.
— Боюсь, этот вариант главари лихих людей тоже предусмотрели, — обдумав слова старшего караванщика, отвечает сержант. — Александровка — совсем небольшая деревня. Если дать бандитам время, они могут решиться на штурм. Ты мне лучше вот что скажи, Игнат, с чего это они так прицепились к твоему каравану? Неужели только из-за пленного лазутчика? Он, конечно, личность среди них известная, но чтобы так переть, не считаясь с потерями, это как-то очень необычно для подобной швали.
— Лихими людьми командует кто-то, пользующийся в их среде очень серьезным авторитетом, — решаюсь я влезть в разговор начальства. — Я его не видел, но во время нападения на караван он почти мгновенно остановил хаос, который возник после того, как я поднял тревогу и обстрелял их засаду. Да и сама засада была подготовлена очень тщательно.
— Это точно, — мрачно соглашается сержант.
— Так вот, — продолжаю я свою мысль. — Я уверен, что лазутчик — один из главарей этой банды и, видимо, на него у лихих людей завязано что-то очень важное. Его бы допросить с пристрастием, тогда, возможно, всё станет понятнее.
— Нельзя его потрошить по полной, — с сожалением отвечает сержант. — Таких
