– Так.
– Возраста его вы, как понимаю, не знаете?
Лепешкин, явно заскучав, вернул удар в бок, приложив Морхольда под ребра:
– Морх, я пока отойду вон туда, посмотрю тебе куртку.
– Да, сейчас приду.
Дед грустно помотал головой, прямо точь в-точь старый мерин, продаваемый за пару метров от них:
– Вашего товарища явно утомили мои рассуждения, но, понимаете, сложно не пообщаться на подобную тему с человеком, который тебя слушает, и…
– Мой товарищ любит конкретные и прямые действия. А в разговорах предпочитает быстрые вводные и приказы. То есть, вы считаете, что меня преследует психически нездоровый человек, так? Угу… а вы работали в медицинской сфере?
– Да-да! Я даже преподавал в медицинском колледже. Мне, знаете ли, тяжело давались моменты, связанные с самим лечением, но вот теория… теория всегда была моим коньком.
– Слушаю вас еще внимательнее. Только прошу поторопиться. У меня много дел. И в любом случае вот вам аванс, три патрона. Еще три, если вы сможете меня поразить и доказать недоказуемое.
– Искренне благодарю вас, вы себе не представляете, как сейчас тяжело с честными и порядочными людьми. То ли дело раньше… вы не застали прекрасный сетевой трактир «Матрешка»?
Морхольд, уже и сам жалея о том, что остался, не выдержал:
– …, старый!
Деда это явно не смутило, и дальше он даже не тараторил, упиваясь беседой и возможностью применить давно забытые термины:
– Прошу искренне извинить, возраст, ностальгия. Так вот, по поводу вашего преследователя, молодой человек. Вероятнее всего, речь идет о прогрессирующей форме паранойи, обостренной на общем фоне дегенеративных процессов головного мозга. В наше с вами время, учитывая общее безумие мира, а особенно при проживании в крохотных городках…
Морхольд кивнул. Ну, да, городок. Городок… это что-то хорошее. Это туда ах как хочется ворваться… или вернуться, ну, в общем, куда-то в тепло и дружеские объятия. В текущее лето Господне две тысячи тридцать третьего Отрадный ему таким не казался.
– Там уже не город. Там просто ад.
– Тем более, тем более. Вы своими действиями придали этому… существу вектор движения, заставили его паранойю, наверняка дремавшую вместе с прочими расстройствами, проснуться и, обретя цель, толкнули его вперед. И я хочу вас предупредить, молодой человек, что вы попали в очень опасную игру. Если ваш преследователь на самом деле проник сюда, в Курумоч, не учинив бой на входе, то… То он умен. Пусть таковым и не кажется. Вам следует быть крайне осторожным.
– Я знаю… Спасибо. Не благодарите. Тем более, что я совершенно не уверен в вашей правоте. Считайте это моей блажью, не более. Саша, ты где?
Он решил поискать Лепешкина по приметной куртке с нашитым куском банданы, являвшим миру белый значок анархии. Значок обнаружился метрах в пяти впереди, под откинутым пологом средних размеров полосатой палатки. Лепешкин обернулся и помахал ему рукой:
– Здесь, Морх. Смотри, что нашел.
И довольно показал на подвешенный к рейке… зимний «вудленд». Морхольд, издалека постаравшись прикинуть размер, довольно кивнул:
– А хорошо.
Торговец, крепкий, но какой-то рыхловатолицый плешивый мужичок с густыми усами, негодующе закипел:
– Хорошо? Это хорошо? Ты, дорогой, иди мимо, если это хорошо. Это великолепно! Это лучше некуда. Это просто небо для одежды!
Морхольд, остановившись рядом с ним, пригляделся. Ну, не новье. Вероятнее всего, ношеный, пусть и не особо долго. Даже следы от дроби, как ни старалась неизвестная швея-золотые руки, заметны. А этот еще и выпендривается, ишь!
– Да ну? А я думал, это обычный зимний комплект, причем в летнем камуфлированном исполнении.
Усач, наливаясь нездоровой кровью, смешно зашлепал нижней губой, входя в какой-то боевой раж.
– …, что? И что?! Да ты просто купить не сможешь, бродяга! Куда тебе!
Лепешкин, вроде бы не слушавший и уже крутивший шуры-муры с разносчицей, предлагавшей горячий морковный чай и крыс, поджаренных на старых шомполах, развернулся на каблуках. И Морхольд, хорошо помнивший отношение Сашки к любому, наезжавшему на оставшихся в живых наемников, стоявших насмерть у Тимашево, еле успел его поймать.
– Тихо, Саш, успокойся.
А вот дядька не оценил. Встопорщил усы и, видно встав не с той ноги, продолжал нагонять истерику, пыхтя и кидаясь все тем же словесным глупым дерьмом:
– Успокойся, надо же, успокойся… Тоже мне, вежливые нашлись, шелупонь нахальная… Ахх…
Морхольд, наконец-то, разозлился. И вот его Лепешкин поймать не успел. Усатый влетел в собственную палатку самым натуральным стремительно падающим домкратом. Морхольд оказался рядом с ним так же быстро. И плевать он хотел на спину, которая, к слову, почему-то отпустила. Двумя пальцами взял торговца за кадык, заставив захлебнуться начавшим нарастать криком и захрипеть.
– Тихо, тварь! Саш, постой на стреме, пожалуйста. Заткнись, скотина.
– Не надо, пожалуйста, не надо…
Морхольд поморщился. Вот что он за человек такой, а? Только-только вроде бы перестал все решать силой, и снова туда же. Усатый, смахивающий на Марио, смотрел на него, как бандерлог на удава Каа.
– Да успокойся, падла, не буду я тебя бить. Вот эта куртка, брюки и вот эти унты. Сколько?
Сперва Морхольду подумалось, что он ослышался. Но усач прохрипел еще раз, и вот тут Морхольд снова не выдержал. Сжал тому горло чуть сильнее и прошипел, глядя в покрасневшее лицо:
– Сколько?!!
Пальцы пришлось разжать: торговец явно начал задыхаться. Тот закашлялся, отодвинувшись дальше, и затравленно посмотрел на них. Народ вокруг гомонил и делал вид, будто никакой разборки нет и в помине.
Усатый отдышался и тихонько просипел, разминая горло:
– Ну, а как вы хотите?
Вот тут Морхольд его даже зауважал. Дядька-то тертый калач, на своем стоит и все тут. С места двигаться не хочет. Он кивнул и протянул тому руку, помогая встать. Отказываться усач не стал. Поднялся, косясь на него и отряхиваясь.
Морхольд подумал и извинился. Дождавшись сердитого кивка, продолжил:
– Мы на вы перешли?
Усатый достал из кармана тоненькую фляжку, хлебнул крепкого, отдышался и затряс перед глазами Морхольда рукавом «вудленда»:
– Послушай, уважаемый, ну что ты хочешь? Посмотри, какой материал, а? Что предлагаешь?
Морхольд довольно осклабился, уловив нужную перемену в разговоре, и, развязав мешок, достал плитку. И два баллона.
– Полные. Хоть сейчас проверяй.
Ага, вот тут он не промахнулся. Глаза дядьки заблестели, явно прикидывая пользу, пусть и не особо долговечную. Да, так и есть. Вон как заинтересовался, в руках крутить начал.
Усач поджал губы, разглядывая металл плитки и пластик кейса, уважительно покивал головой, возвращая:
