Усач поджал губы, разглядывая металл плитки и пластик кейса, уважительно покивал головой, возвращая:
– Ну, не знаю… это как-то. А баллоны еще есть, а? – и явно расстроился, когда Морхольд отрицательно мотнул головой. – Как? А, для второй плитки? По рукам, да, по рукам.
Морхольд повернулся к Лепешкину, уже клеящему какую-то новую деву. Судя по одежде, не иначе как горничную из гостиницы.
– Саш, позови патрульных, мне свидетели нужны.
Усатый сморгнул, так это… испуганно. Вон оно чего… видать, было у него под полой что-то такое, за что по головке не погладят.
– Зачем?
– Чтобы ты мне в спину не заорал, что я тебя ограбил.
Морхольд услышал позади характерное позвякивание и кивнул двум вошедшим патрульным:
– О, здравствуйте, уважаемые хранители порядка. Прошу засвидетельствовать факт передачи и приема товаров. Вам от этого что? Процент, по три патрона. По рукам?
И он протянул ладонь торговцу. Тот засопел, но пожал.
– Спасибо. – Морхольд довольно погладил «вудленд» и отсчитал патроны патрульным. – А маскхалат зимний сколько? Да побойся ты бога, человече…
Но спорить дальше не стал. Унты, к слову, у торгаша оказались очень хорошими. Запасы патронов у Морхольда уменьшились практически на четверть, зато с одеждой теперь был полный порядок. И с обувью, в принципе, тоже.
На рынке за время общения с усатым явно прибавилось народа. И не людей тоже. Когда они с Лепешкиным прошли мимо нескольких огромных мохнатых страшилищ, Морхольд удивленно остановился.
– Саша, это кто?
– Терьеры.
– Какие, к лешему, терьеры? Это ж просто медведи какие-то!
Лепешкин пожал плечами.
– Русский черный терьер, ты че? Роскошная порода. Ну да, подросшие немного. Но красавцы. Такие вот здесь охраняют все нужное.
– И их продают?
– А то. По сто патриков за щенка, чего ты хочешь. Семеркой. Так они того стоят.
Собачник, кормящий одного из «медведей» чем-то вкусным, покосился, но ничего не добавил. Треть стоимости полета для Морхольда. За собаку.
Возле указанного дедом книжного развала Морхольд притормозил. Кое-что стоило посмотреть. Да еще как стоило. Плавание в Соке не прошлом даром не только для самого Морхольда. Атлас пережил ледяную воду неплохо, в отличие от нескольких самокруток. И суши – не суши, густо-коричневое табачное пятно на двух страницах, от Волгограда до Крымска не сходило. Раскинулось вольготно и привольно чайной медузой, скрещенной с осьминогом. Скрыла по половине листа каждой карты.
Развал оказался вполне благоустроенным шалашом, накрытым практически непромокаемым пологом из нескольких сшитых вместе плащ-палаток, проклеенных чем-то водоотталкивающим и украшенных вставками. В качестве вставок торговец использовал флаг КША, большой портрет батьки Махно и Че с сигаретой во рту.
– Весело, – Морхольд уважительно кивнул, разглядывая лица героев минувших дней. – Мне сказали, что вы Вячеслав Бакулин и вы главный местный специалист по книгам. А по картам?
– Доброго дня. – Торговец, оторвавшись от черного томика с надписью «Искусство войны», изучающе глянул на Морхольда. Задорно топорщилась практически «шкиперская» бородка. – Я действительно Вячеслав Бакулин, и не знаю, насколько являюсь главным специалистом по книгам в Курумоче. По поводу карт хотелось бы уточнить: вы имеете в виду географические или необходимые для, как минимум, подкидного дурака?
– Имею в виду именно географические. Желательно что-то вроде атласа автомобильных дорог.
– Хм, интересный вопрос. Какие населенные пункты интересуют?
– Отсюда и до Анапы.
– Ясно. Сейчас, подождите минуту, стоит посмотреть. Вроде бы что-то такое у меня есть.
Лепешкин, поняв, что это надолго, слился. Недалеко и не особо скрываясь. В этот раз дева оказалась крепкой и румяной, на языке так и вертелось «полногрудая селянка». Заливисто хохоча и одновременно продолжая взвешивать моркву с тыквами, дева стреляла мужественно приосанившемуся Лепешкину карими взглядами. Решив проявив галантность, Сашка тормознул замученного и увешанного разносом и мешочками пацана. Купил лесных орехов в скорлупе и теперь щелкал их пальцами, выкладывая ядрышки на стойку перед девой.
Какая-то пожилая тетка, очень похожая на кареглазку, неодобрительно косилась на Лепешкина, но пока ничего не говорила. Вместо разговоров поступила куда умнее. Взялась рубить прямо между ним и дочерью каких-то мощноляжечных и бескрылых уродцев, отдаленно смахивающих на бройлерных кур. Разве что бройлеры все-таки имеют перья, бородки и гребешки, а эти, прямо на радость хозяйкам-покупательницам, самой природой рожались уже практически ощипанными.
Лепешкина разлетающиеся в стороны хрящики, кровь и кусочки позвонков явно не смущали. Да и его очередную окучиваемую зазнобу – тоже.
– Посмотрите, – книголюб-предприниматель положил перед Морхольдом книжку. Старую, с каким-то еще советским автомобилем на обложке. Но надпись оказалась верной – под сиреневой обложкой скрывались именно автомобильные дороги.
Морхольд пролистал до необходимых страниц, пробежался, пальцами вычерчивая маршрут. Ну, на безрыбье и рак рыба. Надеяться на офицерскую с топографическими отметками явно не приходилось.
– Сколько?
– Ну… – Вячеслав задумался. Поскреб бороду, посмотрел на Морхольда. – Из уважения к вашему методу разговора со старыми, но не всегда бесполезными людьми… два десятка «пятеркой». Или пятнадцать «семерок». Атлас устаревший, наверняка не соответствующий вашим пожеланиям.
Морхольд согласился, но, прежде чем отсчитать патроны, достал книгу, забранную у мародеров.
– Батюшки мои, – книготорговец чуть дернул бровью. – Ну надо же.
– Возьмете?
– Да, с вас тогда патронов не нужно.
– Настолько хорошая книга?!
Бакулин улыбнулся:
– Вопрос не в содержании, мой друг. Вопрос в ее продаже. Это мой бизнес, и бизнес хороший. А книга хорошая, и уйдет у меня… минут за двадцать. У нее всегда будут читатели, уж поверьте.
Рядом остановилась женщина лет сорока. Аккуратная, милая и хозяйственная.
– Сколько Безымянка?
Бакулин договаривался, а Морхольд просто смотрел на книги. Книги, ставшие настоящими артефактами. И чуть не пропустил вопрос:
– Скажите… а для чего вам такой атлас?
– Мне надо добраться до Черного моря.
– Вы авантюрист по натуре, что и сказать. Таким сейчас раздолье, прямо время великих географических открытий. Разве что все континенты известны и давно нанесены на карты.
– Есть немного. – Морхольд покосился на подмигивающего селяночке болтуна Лепешкина. Время, надо полагать, на беседу с умным человеком у него появилось. – Только не кажется ли вам, что большинство известных континентов теперь покрыты белыми пятнами, прямо как в веке так семнадцатом – восемнадцатом?
