Сёма замер как вкопанный и вновь оглушительно зарычал.
И тут же, будто реагируя на его грозный рык-призыв, на крышу начали забираться новые твари. Сотни новых тварей и сразу со всех сторон. Теперь они карабкались не по лестнице, а прямо по стенам, как большие ящерицы.
«Спасатели», военные и местные встали плечом к плечу и попятились к вертушке, но тут вдруг выяснилось, что Профессор не намерен никого дожидаться. Он давно запустил двигатель, и теперь ему оставалось только поднять «хьюи» над крышей. Что он и сделал.
Ситуация сложилась критическая, но Егора это почему-то успокоило. Парадоксально, но факт. Наверное, он понял, что вариантов теперь не осталось и любое решение будет единственно верным. Или ошибочным, но всё равно единственным, никакие случайные факторы больше не вмешаются.
Грачев рванул рюкзак с такой силой, что лямки снова затрещали. Семен развернулся и засветил наконец бывшему приятелю кулаком в лоб, но промазал. Егор успел сократить дистанцию и почти прижался к Сёминому пузу.
Пасюк попытался ударить локтем, снова лишь чиркнул Егора по плечу и спине, а в ответ получил коленом в пах. Не сильно получил, но достаточно, чтобы на миг потерять боевой настрой и выпустить банку со «Зверобоем».
Дальше всё решила буквально одна секунда. Вроде бы в неё уложилось много чего, но в реальном времени всё случилось очень быстро.
На старте растянутой секунды Егор выхватил банку из рук Пасюка, развернулся и нашел взглядом военного с майорскими звездами на погонах. По всем раскладам передать секретное изделие следовало именно ему. Ну, или одному из его подчиненных. Но майор и один из сержантов отбивались от тварей, а второй сержант, которого Пасюк назвал Сталиным, только-только пришел в себя и вертел головой, разыскивая свою винтовку.
«Да и какого черта? – мелькнула у Егора мысль. – Передам я им банку, и что? Если это «Зверобой», его надо распылить! Чтобы все твари сдохли, а люди… как повезет. Но как это сделать? Подбросить и выстрелить? И кто выстрелит, а главное – кто гарантированно попадет? Рейнджер? Оксана? Майор? Они все бьются, некогда им объяснять. Лупануть из пулемета «хьюи»? И кто это сделает?»
Грачев поднял взгляд. Вертолет взлетел пока лишь на десяток метров, так что очередь гарантированно взорвала бы банку. Одна беда – в кабине сидел Профессор, и больше на борту не оказалось никого, кто мог бы ударить из пулемета, что торчал в просвете сдвижной двери.
И всё-таки Егор принял решение бросить банку. Коротко замахнувшись, он швырнул снаряд вверх, целясь почти в профессорскую вертушку. Чуть выше.
Увидели и оценили его решение трое.
Первым оказался Сталин. Он отреагировал просто: одобрительно кивнул и почему-то усмехнулся.
Увидев, что в сторону «хьюи» летит заветная банка со «Зверобоем», сидевший в кабине Профессор встрепенулся и собрался расплыться в довольной улыбке, но сообразил, что «снаряд» пролетит мимо, поэтому радость на лице «ученого» быстро сменилась удивлением, потом негодованием, а после огорчением.
Третьим стал Пасюк, но его реакция чуть запоздала. Растянутая секунда к тому моменту завершилась.
– Грач, придурок, что ты сделал?!
Вопль Пасюка оборвался одновременно с коротким «бряк» и тугим хлопком. Это лопасти вертолета перерубили брошенную Егором банку…
…Что высыпалось или вылилось из «секретной банки», Грачев не увидел. Семен сильно ударил его в спину, и Егор улетел под ноги сражающимся товарищам. А конкретно – он едва не повалил Оксану.
И какой эффект вызвало содержимое банки, Грачев понял не сразу. Какое-то время «махач» вокруг продолжался, и Егору просто не удавалось подняться. Только он вставал, его вольно или невольно сбивали с ног.
Более-менее прийти в себя и встать, наконец, в полный рост ему удалось, когда всё тот же Сталин буквально за шиворот вытащил его из гущи схватки.
Егор выпрямился, сжал кулаки и подался было вперед, чтобы ринуться в бой, но сержант придержал его и указал на Пасюка, а затем на нескольких тварей, ползущих на четвереньках к ограждению крыши.
Выглядели они как пожухлые овощи. «Зверобой» их не убил, но отравил, похоже, крепко. Между тем Егор чувствовал себя нормально. Да и другие люди, кроме Пасюка, тоже вроде бы оставались в добром здравии.
– Ты здорово придумал, – хрипло сказал Сталин. – А если бы не попал?
– В такой круг? – Егор пальцем изобразил вращение винта и нервно усмехнулся. – И вообще… победителей не судят.
– Это верно, – Сталин выдернул из ножен финку и подался в сторону Пасюка.
Теперь Егор придержал сержанта.
– Не надо! Он не виноват, что переродился. Ему недолго осталось, пусть сам…
– Пусть, – Сталин пожал плечами. – Только без рюкзака. Он ведь в местном банке это добыл?
– Наверное. Я не знаю точно. Он меня оглушил…
– И подставил, – Сталин кивнул. – Это в его манере.
Сержант нагнал Семена у самого края крыши, разрезал лямки и пинком «помог» Пасюку перевалиться через ограждение. Семен что-то возмущенно промычал, но для реального сопротивления у него не осталось сил. Так и плюхнулся в воду, словно парализованный тюлень, и уплыл в неизвестном направлении, едва шевеля ластами. А Сталин тем временем вернулся и поставил рюкзак у ног Грачева.
– Теперь твоё.
– Нет, не моё, – Егор покосился на рейнджера и Оксану.
Те обратили внимание на телодвижения Сталина, но подойти пока не решались. Видимо, просчитывали обстановку.
– Ладно, – Сталин прищурился. – Отдышимся – разберемся. Я тебе помогу. Разборки – это как раз мой профиль.
* * *
Организм всегда предчувствует недомогание и подает сигналы разуму. Это могут быть «плохие» сны или просто неясные до поры до времени ощущения. И даже когда недомогание развивается быстро, сначала реагирует подсознание, а уж после разум.
Грачев с замиранием сердца анализировал ощущения, но никаких тревожных сигналов не уловил, как ни старался. Всё вроде бы шло, как и предсказывал Профессор. Люди остались живы и здоровы, а твари корчились, уползали с крыши и затем уплывали в море.
– А ведь Баев собирался вызвать огонь на себя, – негромко сказал Сталин, взглядом указав на майора. – И ведь вызвал бы. Хорошо, Чеснок вовремя заметил, что тварей начало корежить.
– Профессор смотался, – Грачев, в свою очередь, указал на удаляющийся «хьюи».
Профессорская вертушка спешно уходила на запад. Причина такой прыти стала понятна через минуту. Над заливом показались вертолеты настоящих спасателей. А мористее работала военная авиация, которая доблестно колошматила из всех видов оружия по воде, добивая парализованных ядом монстров.
