— Т…
— Я знаю о методах «Т.Ч.К.». Поверь, они не сделают мне больно. Даже если очень сильно постараются.
— Но это неправильно.
— Все, что может помочь Каю, — правильно. К тому же, сдавшись, я выиграю.
— Почему?
— Потому что не могу проиграть.
— А…
— Герда, давай обойдемся без детских угрызений совести. Ты хочешь спасти Кая. Я труп, способный помочь. Тому, кто решил свести счеты с жизнью, безразлично, как умирать. Убив шестерых, напоследок с удовольствием посмеюсь в лицо верхушке клана.
— Ты…
— Мне нужен адрес. Пусть мальчики не волнуются…
— Кто?
— Долбаные скоты.
— На самом деле им есть о чем волноваться, — усмехнулась Герда, смирившись с неизбежным.
Ее показное нарочитое веселье было призвано скрыть растерянность и неловкость. Мы оба знали об этом.
— Ну, если только совсем чуть-чуть. — Я принял «подачу».
— Да. Чуть-чуть. Послушай. Это… — Она все же не выдержала. — Неправильно… Я… Я не могу так…
Предать человека, находясь далеко, намного проще, чем лично отправить на верную смерть, сообщив месторасположение эшафота.
— Можешь. Хватит жалеть себя. — Меньше всего сейчас мне хотелось заботиться о ее душевном состоянии. — Подумай о брате. Скажи адрес. Иначе вышибу себе мозги просто так. Без всяких услуг кому бы то ни было.
Она ответила не сразу. А когда наконец произнесла лаконичное: «Хорошо», со мной разговаривала прежняя Герда, королева, достойная не только звезды[23], но целой Вселенной.
— Я дам тебе адрес. Подожди минуту.
— Хоть час. Мне торопиться некуда. Я абсолютно свободен.
— В каком смысле?
— Во всех. Перезвонишь, когда будешь знать. — Не хотелось продолжать и без того затянувшийся разговор.
— Ладно, до связи.
— Пока.
На мгновение я пожалел о своем обещании. Просто так взять и сдаться в руки садистов, вместо того чтобы устроить засаду и попытаться убить или ранить еще одного недоноска. Изначально в этом было что-то неправильное.
Если бы не Кай с Гердой, которых я втравил в это дерьмо, все могло быть иначе. Теперь же мои слова насчет абсолютной свободы оказались пустым звуком. О какой свободе вообще идет речь, когда человек не вправе решать, как и где ему умереть?
Хотя…
Карусель знала о засаде. И тем не менее сделала выбор. Не под влиянием импульса, наркотиков или чего-то другого, а осознанно.
Вместе до самого конца.
Для нее это были не просто слова.
Все правильно: вместе.
С Чарли, Каруселью, Каем и Гердой.
Чего бы это ни стоило.
До самого конца.
Который уже совсем близко.
Глоток свежего воздуха. Прощальный взгляд на небо. Мимолетное сожаление о том, что так глупо все вышло. И — неожиданно навалившаяся усталость, с которой невозможно бороться.
Глаза слипаются. Тяжелая голова клонится на плечо. Не замечая, как рвется тонкая нить, связывающая реальность и вымысел, Бемби проваливается в бездонный колодец сна.
Того самого, где на бескрайнем поле, усеянном цветами, маленькая девочка с букетом в руках с интересом рассматривает странного мужчину, неизвестно откуда свалившегося на ее голову.
— Пришел. — Бемби не удивилась появлению незнакомца, приняв его как нечто само собой разумеющееся.
— Пришел.
— Проститься?
Когда в далеком страшном мире собираешься броситься в пропасть, лучше попрощаться со всеми. Даже с ребенком.
Он мог ответить что-нибудь бодрое, но не захотел обманывать такую умную, не по годам рассудительную девочку.
— Да.
— Это хорошо.
— Что пришел или что видимся в последний раз?
— И то и другое.
Бемби испьипующе посмотрела в его глаза, словно пытаясь прочитать мысли. После чего неожиданно сменила тему.
— Взрослые порой бывают такими странными.
— А дети?
— Странных детей не бывает.
— Почему?
Она тяжело вздохнула, устав от его непонятливости.
— Взрослым становишься, когда уходят иллюзии детства. Пока этого не произошло, остаешься ребенком. Возраст значения не имеет.
— А если тебе сто лет?
— Хоть тысяча — безразлично.
— Ну а ты? — спросил незнакомец.
— Что — я?
— Выгляди шь как маленькая, рассуждаешь как взрослая. Выходит, для тебя иллюзии остались в прошлом.
— Верно.
— И каково это — быть взрослой? — Мужчина не смог удержаться от широкой улыбки.
Приятно сидеть, болтая о всяких пустяках с забавной девчушкой.
— Не понравилось.
— Почему?
— Не слишком приятно. К тому же ужасно больно.
— В каком смысле? — искренне удивился он.
— В прямом.
Бемби отложила в сторону букет полевых цветов, лежащий на коленях, открыв взору то, что оставалось до сих пор незамеченньш: ее левый бок представлял собой сплошное кровавое месиво.
— Тоже не нравится? — В ее голосе звучала смесь детской обиды и злости.
Оказывается, этот мир ничем не отличался от других.
— Кто это сделал? — Собеседник оставил без внимания последний вопрос.
— ФеяМи.
— Разве феи бывают злыми?
— Так же как и люди, феи бывают разными. Иногда они принимают обликлучших друзей, а затем предают.
— Где эта фея сейчас?
Взрослые могут убивать друг друга сколько им заблагорассудится, но использовать оружие против ребенка… Такое невозможно простить, и уж тем более — оставить безнаказанным.
— Где же ей быть? — Бемби нахмурила лоб. — В аду, разумеется. Самое подходящее место для гадины.
— И не только для нее.
— Верно.
— Тебе очень больно? — Мужчина решил сменить тему.
— А тебе? — вопросом на вопрос ответила девочка.
— Мне?
— Ты весь в крови, — пояснила Бемби.
— Нет. — Только сейчас он понял, что не чувствует боли.
— Мне тоже не больно. Но это неважно. Главное, мы встретились. Когда мир превращается в огромный мыльный пузырь, с виду красивый, а внутри пустой и бессмысленный, хочется найти человека, с которым можно поговорить. Понимаешь, о чем я?
