рассказ уже беззлобным тоном, – ее зовут Луарис, она Хозяйка зеленого леса, которая однажды попыталась нарушить порядок жизни и смерти. За это Боги ее низвергли в Бездну. – Я поднял глаза на Аластара, которого мои слова привели в замешательство. – И не заходил я туда. Она говорила со мной через Моро.
– Это все она тебе рассказала? – Глаза Агрида горели от любопытства.
– Нет, она узнала лишь мое имя и предупредила об опасности, а ее историю поведала мне мама.
– Во дела-а-а... – всплеснул руками Агрид.
– А что случилось? Почему вы так всполошились? – Я обвел взглядом растерянных друзей, и остановился на Аластаре.
– Мы полностью зачистили ту пещеру, но эта... Богиня... – произнес он, не веря своим собственным словам, – ... сказала, чтобы мы привели тебя к ней.
Храм Амона лихорадило. Никогда прежде страницы многовековой хронологии даамонской империи не подвергались подобному истязательству. Да, первородных низвергли сговорившиеся Боги, пронесшие свою волю в мир смертных через вознесенных эмиссаров. Да, благословленные на подвиги люди сумели одержать верх над теми, кого, считалось, невозможно победить. Однако, даже тогда святыня даамонцев осталась неприступной. Ни один враг не осмелился ступить на священную землю разрушенной империи.
– Почему ты бросил нас? Оставил на растерзание этим бешеным псам?! – Истерический, безумный крик эхом растерзал умиротворенную тишину усыпальницы Бога. Эманации силы в этом поистине прекрасном месте всегда пребывали в равновесии. Незримыми касаниями, божественная суть ощупывала любого гостя, но никогда не стремилась подавить его волю, лишь обозначала свое присутствие. Так и сейчас, она терпеливо впитывала в себя отчаянную ненависть того, кто считал себя выше остальных, а значит, имел право говорить за всех смертных своего вида. – Ты предал своих детей, ты предал саму Тьму, – уже тише проговорил Верховный, с трудом сглатывая обиду, – бездушные оказались правы, ты рожден пустотой и ее же оставляешь после себя...
С каждым словом, с каждым всхлипыванием Верховный Атрагин менялся. Словно медленно истлевающий кленовый лист, он терял свой цвет и желтел. Его кожа светлела, приобретая медный оттенок, а в глазах разливалась песчаная пустота. Он отрекался от своего Бога, не словом, но сердцем. Держался за голову, безумно раскачиваясь на черном мраморе усыпальницы, подобно брошенной, сломленной кукле.
Весь его мир сейчас рушился. Все то, что столетиями выстраивали предшественники, готовится сорваться в пропасть забвения. Мечты о возвращении величия его родной империи развеивались прахом в потоках безразличного времени.
Атрагин поднялся, и, на негнущихся ногах двинулся к выходу из храма, чтобы своими глазами запечатлеть момент падения всего. Шаг за шагом он приближался к проходу, в котором уже проглядывалось кровавое свечение небесного светила. Агония его души вдруг кратно усилилась, истлевая в безумной ярости, но злился он сейчас на себя. За то, что поддался смертным грехам. Его жадность сыграла с ним злую шутку, ведь вина за то, что сейчас происходит, отчасти лежит и на нем.
– Ключ... – едва слышно прошептал Атрагин, когда шагнул в просвет между створками громоздких дверей храма. Его взгляд с пустой отрешенностью медленно поплыл вверх, теряясь в черно-красных переливах небосвода. – Ненавижу...
Верховный сместил взгляд в направлении Минаса. Город уже отбился от стихийных тварей. Судя по задымлению окраинных районов, этот день дался защитникам города совсем непросто. Вот только, рано даамонцам Минаса праздновать победу, ведь спокойная, и размеренная жизнь этих ничтожеств напрямую зависит от храмовников. Тех, кто вскоре исчезнет из мира живых.
Снизу раздался многоголосый вой бездушных порождений Хаоса. Атрагин инстинктивно обернулся, и пламя, медленно сжигающее его душу, с предвкушением затрепетало. Он видел, как чудовищных размеров существа пытаются разрушить стену храмовой крепости. Каждое столкновение заканчивалось тем, что твари обламывали зубы о непробиваемую силу храмовников, вот только эта битва на измор, и смерти младших собратьев постепенно ослабляют защиту крепости.
– Ненавижу! – Проревел Атрагин в небеса. Он мысленно отстранился от внешнего мира, растворяясь в собственной ярости. Да, он и себя винил в происходящем, ведь лишь его жадность не позволила отдать «ключ» бездушным. Крауг – глашатай воли Первого Доминиона предупреждал его. Говорил, что в тот момент, когда этот мерзкий полукровка войдет в резонанс с Тьмой, кровавый Геллар признает его. Кто же знал, что это произойдет так быстро, да еще и во время прорыва. – Ты знал... – Атрагин обернулся через плечо, прожигая взглядом огромный черный кристалл, который продолжал безразлично разливать вокруг божественного алтаря черную дымку, – кто как не ты, отец... – Верховный вдруг зашелся безумным смехом, – ведь именно ты впустил его в этот мир. Того, кого здесь быть не должно!
Каких-то шестнадцать лет назад Атрагин был счастлив заполучить того, кого, по словам бездушных, рабы из Срединного мира зовут мироходцами. Там – они лишь красивая легенда, а здесь, пусть и крайне редкая, но истинная явь. Как же он сейчас жалел, что пошел на поводу своей алчности. Возжелал не просто возвращения в Срединный мир, он хотел ворваться туда с триумфом и подавить былинных врагов новой силой единой империи Даамон. Однако, он опоздал везде где только мог, и даже его лучшие ловцы не справились со своей задачей. Если бы «ключ» покинул этот осколок Бездны, то разрываемая червоточинами пелена границы миров постепенно вернула бы утраченную целостность.
Атрагин рухнул на колени от невыносимой боли, разрывающей его сознание изнутри. Затем пришла пустота, постепенно заполняющаяся чужеродной силой. Она будто вцепилась в ноги даамонцу, намеревающемуся совершить свой последний шаг в зев бездонной пропасти. Одарила его своим теплом и чувством нужности. Его блеклые глаза на миг загорелись лиловым пламенем, но тут же погасли, под негодующим давлением всегда спокойной ауры божественного алтаря.
****
– Он мертв, командир! – Отчитался перед Агостом подчиненный, которого он отправил к подножию храма. Некоторое время назад лидера «третьих клинов Амона» привлек голос Верховного жреца, который что-то кричал, стоя на ступенях каскадной дороги, соединяющей храм и крепость. Затем, он с ужасом наблюдал, как тело главного иерарха храма кубарем скатывается вниз.
– Ты уверен? – Ошеломленный новостью, Агост сам не понял, зачем подверг сомнению доклад своего воина.
– Да, командир, – чуть скривившись, ответил Алтос, – но... – он вдруг замялся, – ... это не совсем Верховный.
– О чем ты? – Нахмурился Агост. Он мельком глянул на происходящее за своей спиной. Большую часть тварей, что рвались перебраться через стену, уже уничтожили, но осталось еще три.
