– То есть в этом сервисном тоннеле тоже провал?
– Да, там дальше такая же беда, как в депо, – подтвердил Корсар. – Такое ощущение, что их специально кто-то смастерил, эти провалы.
– Да ладно, кому они нужны – «специально», – скептически хмыкнул Гвоздь.
– Ну, мало ли… Призракам, Теням, Изгоям, каким-то ещё тварям с Тринадцатого…
– Нет, это вряд ли, – не согласился Гвоздь. – Вон как трясёт в последнее время. От этой тряски провалы и получаются.
– Может, и от тряски, – не стал спорить Корсар. – По-хорошему, надо бы в сервис забутовку бахнуть. А то что-то стремновато мимо кататься. В депо, понятно, никакого бетона не хватит залить такую дырень. А здесь вполне можно устроить.
– Да, дельная мысль, – одобрил Гвоздь. – Надо будет на Совете вопрос поднять…
Тут Вадим очень кстати вспомнил про симметричные забутовки на южной станции Пятого Уровня и поинтересовался, что бы это такое могло быть.
– Скорее всего, это входы в Резерв, – немного подумав, ответил Гвоздь. – Их везде закупорили, где только можно.
– Резерв, значит…
– Слышь, Нуб, ты и про Резерв ничего не знаешь? – удивился Корсар.
Вадим с сожалением вынужден был признать, что про Резерв он слышит впервые.
Сожаление было двояковыпуклым, отчасти на публику, отчасти в глубь себя.
Что-то многовато пробелов в знаниях о естественной среде обитания. Даже для оторванного от мира «техника с Восьмого», из «закрытой мастерской» – многовато. Недалёк тот момент, когда спутники суммируют все эти пробелы, возьмут «техника» за грудки и начнут трясти, как тот сказочный циклоп тряс посёлок Шипка: кто ты вообще такой и откуда взялся, весь из себя неосведомлённый?
Надо будет продумать какую-нибудь запасную легенду поправдоподобнее. Какую-нибудь классическую, с избирательной амнезией, в формате «здесь помню, а здесь – не помню».
Однако до допроса с пристрастием спутники Вадима пока что не дозрели и на пару просветили гостя, что такое Резерв.
Резерв – это секрет в секрете, или, если хотите, закрытый объект в закрытом объекте. Иными словами, это система коммуникаций особого доступа, по которой можно быстро и комфортно добраться до множества стратегически важных зон и ключевых точек К‑55.
Резерв, помимо транспортной функции, это ещё и Убежище для руководящего состава и элиты К‑55. Со своими секретными бункерами, складами, мастерскими и лабораториями.
То есть, если верить Гвоздю и Корсару, К‑55 строили реальные маньяки. Мало того что создали уникальный погреб для грядущего Апокалипсиса, так ещё и приняли меры, чтобы надёжно спрятаться, если этот погреб захватит враг.
– Забавно… И название такое, подходящее… А почему его замуровали, этот Резерв?
– А попробуй сам угадай.
– В последнее время там творится что-то странное и непонятное? Люди пропадают?
– Угадал. Причём всё началось не так давно. Ну, примерно, где-то с год назад…
Мусаев сказал, что землетрясения начались тоже где-то с год назад… Интересные совпадения…
– А вы сами в этом Резерве бывали?
– Не бывали, – признался Гвоздь. – Да там вообще мало кто бывал из простых смертных, разве что обслуга да вояки. Так что мы об этом Резерве знаем только то, что он есть. Ну и всякие сплетни, слухи, гон всякий левый…
Вадим вдруг понял, что у него с К‑55 дела обстоят точно так же.
Смешно, досадно, трагично, но он практически ничего не знает о главном предприятии своего родного города. Только в общих чертах, на уровне общедоступной информации в Интернете и по протоколу ОБС (одна бабка сказала).
Объект К‑55 создавался в годы «холодной войны» в качестве последнего оплота СССР на случай Третьей мировой или, если следовать терминологии игр и фильмов последних десятилетий, на случай Ядерного Апокалипсиса.
Он был размещён под землёй, в горном массиве, на глубине от 200 метров на первом уровне до пяти километров на последнем и проектировался таким образом, чтобы выдерживать ядерные удары любой мощности.
Система производственных и транспортных тоннелей К‑55 как минимум в три раза превышала протяжённость линий Московского метрополитена, а объём общей выработки был таков, что если всю изъятую породу насыпать ровным слоем на открытой местности, можно было бы завалить по пятый этаж как минимум три «закрытых» городка типа Красноярск‑55 (по принципу – кто откопал, тому и добро) или обычный город площадью до сорока квадратных километров, например, такой, как Серпухов.
Серпухов, разумеется, ни в чём не виноват, чтобы его заваливать, это просто для наглядности, ибо многие проезжали мимо и представляют, как выглядит этот город.
К‑55 был полностью автономен, имел несколько реакторов и множество производственных и испытательных площадок как для изготовления ядерного оружия, так и для всестороннего обеспечения жизнедеятельности персонала, а также мощную научно-техническую базу с перспективой независимого от Поверхности развития.
По сути, это было не просто самое больше в мире Убежище, а Последний Бастион СССР, способный даже после Апокалипсиса производить ядерное оружие и непрерывно вести войну до полного уничтожения противника.
Для создания К‑55 была задействована вся мощь Союза. Если корректно такое сравнение, это была своего рода советская Пирамида Хеопса, одно из самых значительных сооружений ушедшей эпохи, занимающее первое место в списке немыслимых по своим масштабам и трудозатратам заводов-гигантов, каналов, плотин и прочих колоссов, поражающих воображение.
Эх, если бы знать, что всё так получится…
При жизни в прежнем мире у Вадима была возможность устроиться на работу в К‑55. Причём, вполне вероятно, в какое-нибудь секретное подразделение, КБ, и так далее – со связями отца это было бы нетрудно.
Можно было выучиться на физика, освоить какой-нибудь профиль, полезный для К‑55, или пойти в военные, в охрану режимных зон и объектов…
Сейчас бы знал всё, что надо, и не было бы никаких проблем с информацией.
Но в этом-то и состоит, наверное, вся прелесть Жизни, даденной человеку один раз.
Ты не знаешь, что с тобой случится даже через десять минут. Что тебе выпадет: Бой, Смерть, Удача, Поражение, Победа, Месть, Любовь – или тысяча вариантов комбинаций из этих основных составляющих Бытия.
И вот эта непредсказуемая лотерея делает Жизнь яркой, неповторимой и очень индивидуальной.
Так что не стоит сетовать по поводу упущенных возможностей.
Как получилось, так получилось.
Хм… В следующей Реинкарнации, возможно, выпадет более удачный расклад…
