— Советник — со всем уважением, но приказывайте такое кому-то другому, а не нам. Во-первых: мои люди только что проскакали пятнадцать километров по отвратительным дорогам или даже вовсе без них. Хороший командир должен заботиться о своих солдатах — я велел им ужинать и отдыхать. Во-вторых: со всем уважением к светлому рею и его советникам — нам он не указ. Он не может отдавать приказ ланийцам, и его люди тоже не могут. Все — война закончена. Мы подчинялись вам только во время нее. Вы сами объявили о победе — мы теперь союзники вам, а не подчиненные.
Раррик напрягся, плотоядно облизнулся, покосился на хозяина, ожидая приказа — сейчас схватит этого наглеца, и, выкручивая руки, потащит к холодному погребу. Но Граций и не думал о репрессиях — странный офицер его заинтересовал. В здешнем гарнизоне он не встречал никого, похожего на него. Советник не стал прикрываться условностями и заговорил откровенно:
— Всех местных солдат я согнал в одну роту — поставил над ними своих офицеров. Но теперь подумал, что руководить можно поставить именно вас. Естественно, вы должны будете выполнять мои приказы, но ничего ужасного я не прикажу, а в вашем послужном списке появится упоминание о командовании над большим отрядом. Для карьеры это может оказаться полезно.
— Вы что — издеваетесь? Что может быть полезного? Да в меня плеваться будут, если узнают, что я руководил этими гнойными отбросами больного верблюда. Они все пьяницы и трусы. Лучшие из них погибли, когда пытались отбить атаки имперцев, лучшие из худших дезертировали — ушли за Матриссу. На это у них смелости хватило. Те, кто остался… Убил бы всех без жалости…
— Двоих я уже повесил.
— Вешать надо всех.
— Неужели все так безнадежно? Да и за что вешать — их преступления не столь уж велики.
— Не знаете, за что вешать? За шею! Вам нужен повод? Пожалуйста! Что полагается в военное время за изнасилование мирных жительниц?
— Петля или расстрел.
— Вешайте всех! Вы видали женщин в красивой одежде? Их здесь много. Их привел я. Вчера. Мы наткнулись на караван, в котором их везли. Караваном командовали местные жрецы — они гнали дев на север, к Сумеркам, чтобы там принести их в жертву на межевых камнях. Они это каждый год здесь делают — традиция у темнобожников такая. В этом году я эту традицию нарушил — жрецов перевешал, а жертв освободил. Деваться этим бедняжкам было некуда, и я привез их сюда. И нам тут же пришлось вновь выступить — на ночь глядя. Эти шакалы, что никогда здесь трезвыми не бывают, заметили в лесу стоянку имперцев. Я заподозрил неладное — трусы ведь далеко от деревни заходить боятся, но все равно стоило проверить. У опушки мои разведчики спешились, и полночи под дождем бродили. Никого не нашли, а один солдат повредил ногу. Нас обманули — отослали подальше, чтобы спокойно развлечься с девами. Мы это поздно поняли. Я был в ярости — хотел вернуться и все здесь разнести. Но на обратном пути нас обстреляли, и пришлось устроить облаву. Мы убили несколько врагов, а потом наткнулись на дозоры вашего отряда, и рассказали им о гарнизоне в деревне. Моя ярость немного поутихла, когда я увидел двух повешенных, но этого слишком мало. У них нет чести, у них нет смелости — грязь на моих сапогах чище, чем они! Они самки шакалов, а не воины!
— Перевешайте хоть половину, но примите командование над второй, — Граций готов был пойти на значительные уступки, ради такого офицера.
Ланиец, исподлобья покосившись в сторону импровизированной виселицы, покачал головой:
— Нет — вешайте всех. Вы еще не понимаете — вечером останетесь без своей армии, если не очистите это место от грязи. Гниль заразна, а здесь прогнило все… Советник — зачем вам я? И зачем вы здесь? Вы решили установить в этом краю власть коалиции? Не верю — для такого дела послали бы полковника простого, а не вельможу. Здесь нет ничего, достойного для человека вашего ранга.
— Знаете — во всем отряде лишь я один знаю полную правду. Никто больше не знает истинной цели — даже жрецам не все известно. Но вам я скажу — вы мне понравились, и я не сомневаюсь, что сохраните тайну. Я редко ошибаюсь в людях — вы не из тех, что предают. Раррик — отойди в сторону, не грей свои грязные уши, а то я лично их отрежу.
Дождавшись, когда подручный резво удалился на дистанцию, недосягаемую для органов слуха, Граций тихо сообщил:
— Мы должны схватить принца Аттора — наследника династии. Он выжил при штурме Темной Цитадели и сейчас пытается скрыться на севере. Здесь мало наших войск и много недобитых врагов. Его защищает очень сильный мастер меча, и при себе у него Посох Наместника Вечного — это магический артефакт огромной силы, реликвия Темной Династии. По легенде, его касалась рука самого Создателя, когда он, вместе с Рогатым Путником ступил на первую свою Тропу. Предмет, неподвластный разрушительной силе хаоса. Но принц, естественно, гораздо важнее деревяшки и я…
Договорить советник не успел — рец неожиданно расхохотался. Расхохотался от души, искренне, чуть присев и похлопывая себя по коленкам. Сейчас он был похож на настоящего дикаря ланийской пустыни — способного радоваться при виде протухшего трупа врага и плакать при известии о погибшем верблюжонке.
— Что вас так рассмешило?
— Я… я… я!.. Вот же вы даете! Да я не могу это больше слушать — не надо! — выпрямившись, в один миг ланиец стал серьезным и несколько свирепым: — Вы там перебродившего дерьма все объелись?! Или много плохой травы выкурили?! О чем вы там вообще все думаете?! О том, как наловить симпатичных мальчиков и захватить побольше каких-нибудь знамен или магических никчемных безделушек?! Советник — оглянитесь! Это север Наксуса — конец обитаемой земли. Дальше только голые скалы и безлюдный Сумрак. Здесь нельзя выращивать хлеб, здесь зимой кровь замораживается в жилах, здесь летом дожди смывают весь перегной, не давая образовываться плодородной почве. Скудный край; нищий край. Люди здесь скупы на добрые дела; они злы; они не ценят свои жизни и не уважают чужие. Это их земля и жить на ней они согласны только по своим кровавым обычаям. Знаете, чему я вчера поразился? Этим девам, которых везли на заклание. Вы думаете, их силком тащили под нож? Нет — они радовались своей судьбе. Их одели в лучшие одежды, накрасили дорогими румянами. А те, кого не взяли, остались в своих деревнях рыдать от зависти. В их краю на одного мальчика рождаются две девочки — лишние просто счастливы лечь на алтарь. Вся их земля отравлена, и каждая долина по-разному. Здесь много руд, много золота, много драгоценных камней, но за это им приходится платить. Эти платят девочками — слишком много лишних. Это их земля, их жизнь — нам ее не понять и не изменить. Нам вообще здесь нечего делать — надо было просто сравнять их города с землей и уходить к себе, на юг. Пусть Энжер создаст флот из броненосцев — будут патрулировать берега, не давая темнобожникам нос высунуть из этой дикости. Мой народ умеет слушать шепот разума, а мой разум уже не шепчет — он кричит! Он призывает уходить отсюда. И я думаю, что мой разум прав. У меня осталась всего треть солдат — каждый день эта земля требует новых жертв. Мы убиваем одного врага, но завтра приходится убивать троих, и гибнуть самим. Здесь мало имперских солдат — здесь воюют уже не они, а жители. Ты проходишь мимо крестьянина, пропалывающего огород. Он заискивающе кланяется, снимает шляпу. А вечером выкапывает из тайника арбалет, смазывает пару болтов пакостью из уборной, стреляет нашим часовым в спины. Знаете, кого они убили в первую очередь? Врача и санитаров. А знаете, что происходит с человеком, после того, как он получает стрелу, вымазанную дерьмом? Вы видели эти раны? Сходите на другой край деревни, в сарай, прозванный Вонючим Бараком — зрелище незабываемое. Лекарей больше нет — гной и омертвевшее мясо чистят личинки мух; раны просто кишат этими червями. Война здесь не закончится, пока мы не убьем всех жителей. И овец их надо перерезать, и кур, и коров. Ничего живого не оставлять. Судя по дыму на вашем пути, вы этим уже начали заниматься. Но это комариный укус — мало. Слишком мало… На резню уйдут годы — они знают свои горы и леса, а мы нет. Мы будем умирать, теряя солдат. И спустя двадцать лет, оставив в этой пустыне миллионы своих людей, мы уйдем ни с чем, потому что так и не сможем убить всех. Это не наша земля… Чтобы уничтожить всех, надо убить саму землю: вырубить все горные леса и сровнять все горы. Нам это не по силам… Даже ваш Энжер с таким не справится…
