68
Рино даже удивился, когда его персоне было оказано столько внимания. Отстрелявшаяся рота покинула тир, а ему ефрейтор Шлезингер приказал остаться.
– Подожди, сейчас Картун подойдет – постреляешь еще раз, – сказал он, рассматривая схему поражения новой мишени. – Слушай, я тебе сказал бить в левый край. Ты так и делал?
– Так точно, сэр, – кивнул Лефлер. – Старался стрелять точно в левый край.
– Странно. – Шлезингер поскреб стриженый затылок и повторил: – Странно, картина та же, что и в первый раз. Все пули аккуратно ушли вправо и на тот же угол...
– Привет, Хейф! – поздоровался подошедший Картун. Он переваливался на кривых ногах, а следом за ним шли три спецназовца.
– О! Здорово, что вы пришли, ребята, – откликнулся Шлезингер и по очереди пожал руки всем солдатам.
Рино это не удивило. Эти люди служили вместе не один год, и им трудно было все время держаться в рамках устава.
– Вот этот парень? – спросил Картун, подходя к Рино ближе и заглядывая ему в глаза.
– А что, – закончив осмотр, сказал он, – боец что надо, стопроцентный коп...
– У него медаль за поимку маньяка, – добавил довольный ефрейтор. – Он его удавил голыми руками.
Лефлер удивился. Он не знал, что ефрейтор копался в его личном деле.
Шлезингер между тем продолжал:
– А еще на его девчонку напали похитители. Так он их разогнал...
Картун повернулся к Рино и еще раз внимательно на него посмотрел.
– Что, правда разогнал?
– Было дело, – пожал плечами Рино.
– Да, парень. Тогда давай знакомиться. Я инструктор Лазарь Картун.
– А я лейтенант Рино Лефлер, – ответил Рино и пожал протянутую руку.
– Ты хорошо стреляешь, Рино?
– Как обычный полицейский, сэр.
– А Шлезингер поставил на тебя деньги.
– Мне об этом ничего не известно, сэр.
– Ну ладно. – Картун повернулся к стоявшему в стороне Шлезингеру: – Я принимаю вызов, Хейф, но с одним условием.
– Какое же у тебя условие? – поинтересовался ефрейтор.
– Вот мое условие: сержант Брин. Он тоже будет стрелять, и, если твой парень отстреляется кучнее Брина, – ты выиграл.
– Идет.
– Но и это не все. – Картун хитро улыбнулся, ожидая возражений Шлезингера.
– Стой, я попробую догадаться: я должен завязать Лефлеру глаза?
– Нет, просто стрелять они будут не из этой пукалки, а из настоящего боевого оружия. Брин, покажи...
Один из спецназовцев продемонстрировал два пистолета, и Лефлер сразу опознал «байлот».
– Это никуда не годится, – запротестовал Шлезингер. – Я снимаю свое предложение!
– Снимаешь? – удивленно спросил Картун. – А если я против твоих трех сотен поставлю пять?
– Пять, говоришь? – Шлезингер задумался. Затем посмотрел на Рино: – Ну что, справишься?
– Попробую, сэр, – ответил Лефлер, не показывая виду, что такой пистолет для него не новинка.
– Ладно, – согласился ефрейтор. – Время ограничивать будем?
– Пока не нужно, – великодушно ответил Картун.
– Тогда вперед – на позиции. Дистанция тридцать...
Шлезингер взял у сержанта Брина один из пистолетов и, придирчиво его осмотрев, передал Лефлеру.
– Оружие тяжелое, поэтому держи его мягче, – напоследок посоветовал он, уже сожалея, что решился рискнуть тремя сотнями.
Рино взял пистолет, привычно проверил прицельную планку, подвигал пружину компенсатора и передернул затворную раму. Затем встал на позицию, поднял руку и снова почувствовал, как ствол пистолета буквально уперся в мишень. Рино готов был поклясться, что чувствует это физически.
Он и раньше стрелял неплохо, но после того, как над ним поработали люди Смайли и он трое суток был на грани жизни и смерти, что-то внутри него изменилось.
И вот соревнование началось. Раскаленные гильзы отскакивали в сторону, словно брызги золотого дождя, а «байлот» бил в одну точку, и Рино не слышал ничего, кроме собственных выстрелов.
Когда он расстрелял боезапас и опустил оружие, то заметил, что Брин еще ведет огонь, тщательно укладывая в мишень каждую пулю.
Наконец он тоже отстрелялся, и наступила тишина
– То, что ты сделал, Хейф, называется обманом! – громко произнес Картун.
Его лицо покраснело от обиды, а Шлезингер, напротив, сиял от удовольствия. Они не только выиграл деньги, но и уел Картуна, а это было куда приятнее.
– Я выполнил все твои требования, Лазарь! Ты не вправе осуждать меня.
– Но это же не курсант! – воскликнул Картун, ткнув пальцем в сторону Рино. – Он ведь даже пистолет взял так, будто родился вместе с ним! Это не курсант, Хайф, ты меня надул!
– Лефлер, ты стрелял из такого пистолета раньше? – спросил Шлезингер.
– Да, сэр, много раз.
– Вот! – воскликнул Лазарь и забегал из стороны в сторону на своих кривых ножках. – Ты какой-нибудь циркач, ведь так?
– Не больше чем любой полицейский, сэр. Просто мне сегодня везет.
– Ему сегодня везет, Лазарь, – словно эхо повторил ефрейтор.
– И ему везет, и тебе везет, – уже тише произнес Каргун и, глубоко вздохнув, достал из кармана деньги.
Отсчитав Хейфу положенные пять сотен, он угрюмо подошел к экрану компьютера и еще раз посмотрел на мишени.
– Нет, так мог стрелять только какой-то чокнутый... Повторяю – только чокнутый, – произнес напоследок Картун и ушел не попрощавшись.
Двое спецназовцев сразу пошли за ним, а третий – сержант Брин, подошел к Рино и пожал ему руку.
– Спасибо, сэр, – сказал он, – я еще никогда не видел такой стрельбы.
Затем и он ушел. А Шлезингер отсчитал двести кредитов и протянул их Рино:
– Возьми, это твоя доля.
– Не нужно, сэр. Пока я здесь, деньги мне не нужны.
– Потратишь позже.
– Вы же знаете, что нас здесь не просто так готовят. Еще два с половиной месяца – и нас швырнут в какое-нибудь безнадежное дельце.
– Но ты-то все равно выживешь, Лефлер.
– С чего такая уверенность?
– Да ни с чего, – Шлезингер пожал плечами, – Картун сказал, что ты чокнутый, и я с ним согласен.
– Это почему же?.. – заинтересовался Рино. Прослыть сумасшедшим ему вовсе не хотелось.
– А вот подойди сюда...
Лефлер положил пистолет на стол и подошел к экрану компьютера.
– Что это? – спросил он.
– Это, парень, наложение анатомического строения человека на схемы двух твоих мишеней. И что мы видим? Мы видим, что, куда бы ты ни стрелял, какое бы оружие ни использовал, все пули до одной летят точно в сердце...
Шлезингер выглядел чрезвычайно взволнованным. Рино это удивило.
– Вы так говорите, инструктор, словно я в чем-то виноват.
– Да, ты не виноват, – согласился Шлезингер. Помолчал и добавил: – А твои деньги будут лежать у меня. Если выживешь, они тебя дождутся.
