Тариэл еще немного полежал, свернувшись клубочком, потом услышал копошение вокруг и открылся. Рядом на карачках перебирались солдаты в противогазах. Тариэл вскинул глаза и увидел, что где-то в километре от него, клубясь, поднимается в небо темное облако взрыва, но не грибообразное, а в форме узкой кривой колбаски.
«Нейтронная, – определил Тариэл. – Они же запрещены! Сволочи!»
Танки, как гигантские кроты, вылезли из своих укрытий и поперли в атаку дальше. Тариэла мутило, в ушах звенело от легкой контузии. Чтобы не потерять сознание, он, стоя на четвереньках, периодически встряхивал головой.
Основной поражающий фактор нейтронного боеприпаса – не ударная волна, а проникающая радиация и радиоактивное заражение. Тариэл хорошо знал это. Он заволновался насчет герметичности противогаза и, принюхавшись, с ужасом ощутил запах гари. Он же в противогазе! Какой запах? Паника охватила бойца, он встал в полный рост и схватился за противогаз. У того просто не было стекол. Юноша сорвал бесполезную маску и в отчаянии закричал:
– Сволочи! Сволочи! Все сволочи!
Мимо пробегали солдаты, бросая на него быстрые взгляды. А Тариэл, прыгая, топтал свой неисправный противогаз и яростно проклинал всех на свете.
Наконец, он немного успокоился. Голова закружилась сильнее, он стоял, тяжело дыша, покачиваясь и осоловело глядя в сторону взрыва. Дым широкой дорогой заполонил все небо и затмил белый диск солнца. Какой-то офицер вскочил на груду мусора, сорвал с пояса мегафон, и попытался орать команды, но из-за электромагнитного импульса прибор не работал. Командир яростно отшвырнул болванку, достал пистолет и, паля в воздух, бросился в атаку. После того как он исчез в дыму, Тариэл остался один. Он стоял в контуженом отупении и бросал по сторонам бессмысленные взгляды. Вдруг до него дошло, что с минуты на минуту должен появиться заградотряд.
– Пусть идут. Пусть. Если, конечно, осмелятся выползти из своих БТРов, – злобно буркнул Тариэл и мотнул головой.
Из носа хлынула кровь, он задрал голову и прикрыл ноздри ладонью. Все вокруг закружилось, и Тариэл рухнул на груду хлама. Он был еще в сознании, но в глазах стоял туман и ползли какие-то прозрачные черви.
– Нестан, – это последнее, что сказал Тариэл, перед тем как мягко скатиться в пропасть.
… Очнулся он, как ему показалось, тут же. Было совсем тихо, только где-то далеко в стороне то начиналась, то стихала вялая перестрелка. Неподалеку горел откуда-то взявшийся танк, из земли там и тут поднимались столбы едкого дыма.
Тариэл сел и понял, что обделался. В ушах у него все еще звенело, голова кружилась, живот крутило, и спазмами подкатывала тошнота. Из левого уха на затылок и за шиворот распространялось теплое мокро. Тариэл провел рукой по шее – из уха сочилась кровь. В глазах все расплывалось, но сознание было четким.
Тариэл знал, что это лучевая болезнь. Он вскрыл индивидуальный пакет и достал маленькую желтую аптечку. От волнения он не мог ее открыть, а когда она со щелчком распахнулась, все содержимое разлетелось по сторонам. Тариэл припал к земле и стал шарить руками в мусоре, ища ампулу с йодистым калием. Найдя, вколол препарат себе в бедро, прямо через штанину. Голова закружилась еще сильнее, и он подумал, что не сможет идти. Тогда он помочился в шприц и ввел мочу себе в вену – это временно стимулирует работу опорно-двигательного аппарата: опасный, но надежный прием. Тариэл вновь припал к земле, отдохнул еще минутку и наконец решился подняться.
Несмотря на слабость, он встал и пошел обратно к реке. Пока он брел по полю боя, сзади еще раз сверкнула вспышка, но так далеко, что глухие раскаты достигли его ушей нескоро. Вдруг Тариэл споткнулся и упал. Он оставался в сознании, но встать уже не смог.
Минут через сорок его подобрал санитарный бронетранспортер.
Два дня он пролежал в страшном карантине для облученных. Врачи сказали, что у него кишечная форма лучевой болезни и ему долго не протянуть. Сначала в лазарете штрафного легиона его накачивали разными препаратами, дважды делали переливание крови, но вскоре отправили в хоспис для умирающих заключенных. Лазарет для безнадежных больных находился между внешней и внутренней городскими границами, в зоне лагерной горнодобывающей промышленности, в одной из заброшенных шахт. На все учреждение был один военный врач и несколько санитаров.
Тариэл не пал духом. Ведь храбрость – это не только умение побеждать, но и умение умирать. Он упорно рассказывал умирающим о коварстве дракона, и единственной целью остатка его жизни стало хотя бы еще разок взглянуть на Нестан.
Тариэл был так плох, что за ним почти не следили. Тем более что лучевая болезнь передается, и персонал старался не контактировать с ним. Но на второй неделе болезни у Тариэла началась фаза так называемого «ложного благополучия»: после многих дней тяжких страданий он вдруг проснулся и почувствовал себя почти здоровым. Не медля ни минуты он раздобыл одежду санитаров и бежал из учреждения для мертвецов.
Понимая, что его могут обнаружить радиационные датчики, юноша понимал и то, что скоро умрет. Терять ему было нечего, и он решил любой ценой добраться до Нестан. Он знал, что ему нельзя даже прикоснуться к ней, но считал, что умрет счастливым, если взглянет на нее еще раз.
Тайными лазами, через вентиляционные шлюзы Тариэл пробрался в подземные гаражи и переоделся в форму военного механика. Он скрылся под желтым полиэтиленовым плащом, таким, в каких ходили рабочие во время дождей, и вышел в шумный и оживленный город.
Тут же в него ударил родной смолистый запах городских механизмов, метрополитена, автомобилей и канатных трамваев. Вниз и вверх скользили лифты между ярусами, горели вывески, мерцала неоновая реклама, мигали светофоры. Толпы людей и каджей мчались по своим делам, и никому не было дела до маленького монтера, одетого в желтый плащ с черной надписью «Вулканизация» на спине.
Тариэлу некуда было пойти. Комнату его наверняка уже заселили. Он не знал, сколько у него времени до следующего приступа, у него не было документов, и к тому же его уже наверняка объявили в розыск. Ему ничего не оставалось, как прямо в таком виде немедленно поехать к Нестан.
Он спустился в метро и, смешавшись с толпой, проскользнул мимо дежурных по станции. Несколько раз на стенах за его спиной срабатывали датчики радиоактивной тревоги, но он ускользал в толпе. Через час он уже был в элитном районе города, похожем на колоссальных размеров ботанический сад, где на верхних ярусах в коттеджах, по виду напоминающих почтовые ящики, селились семьи высокопоставленных каджей.
Тариэл впервые стоял у дверей дома, где жила Нестан, и поэтому сильно разволновался. А вдруг она его уже позабыла? А вдруг она слышала о его аресте? Но какое все это имело значение? Все, чего он хотел – это просто увидеть ее еще хоть разок. Юноше было страшно, что она испугается или не узнает его из-за болезни. Он посильнее надвинул капюшон, скрылся под его тенью и нажал на звонок.
