Глеб и не предполагал, что слава может быть настолько нежданной. Штурмовики, расступаясь, вытягивались по стойке «смирно» в воинском приветствии. Те, что посмелее, норовили дружески хлопнуть по плечу. Над базой понеслось скандирование: «Доблесть и честь!»
– Черт! – оглянулся Талос, пробившись вместе с остальными к штабу. – Я думал, они порвут меня на сувениры.
– Ждите здесь, – распорядился Глеб и прошел внутрь.
– К кому? – чуть слышно просипел дежурный, с открытым ртом опускаясь на стул.
– Комиссар Симагин.
– Там, – указал он в коридор. – Пятый кабинет.
Глеб молча прошел дальше и открыл дверь, не обращая внимания за треск выламываемого замка.
– Вы что себе позволяете?! – Особист явно хотел взять угрожающую ноту, но голос предательски сорвался. – Немедленно покиньте… – Глеб подошел ближе, и Симагин, отступив, выхватил из кобуры пистолет. – Не сметь! – взвизгнул он.
Глеб, продолжая хранить молчание, сделал еще шаг.
– Ладно. Послушай. – Комиссар поднял руки и медленно положил «вальтер» на стол. – Я лишь делаю свою работу. Понимаешь? Ты же солдат. Ты должен понимать. К тому же все прошло как по маслу. Ты справился. Я обязательно отражу это…
– Из-за тебя умер штурмовик, – произнес Глеб, насилу сдерживая ярость.
– Из-за меня? – выдохнул Симагин. – Как такое возможно? Я не…
– Он не дождался эвакуации. Медики на базе могли бы его спасти. Но вертолет не прилетел.
– Там было опасно. Для членов экипажа. Понимаешь? – затараторил Комиссар. – У этих бандитов есть ПЗРК. Так разведка сообщила. Я не имел права…
– И за это ты сдохнешь.
– Нет… – Симагин забился в угол, с тоской поглядывая на зарешеченное окно. – Это какая-то дикая ошибка! Пожалуйста.
Глеб вплотную приблизился к едва не плачущему от страха Комиссару и уже предвкушал удовольствие от хруста его черепа в пальцах, когда за спиной раздался такой знакомый, до боли родной бас:
– Оставь его, боец.
Глеб, не веря ушам, обернулся.
В кабинете стоял Палач первого ранга Виктор Крайчек. Полевой китель с погонами майора сидел на могучем торсе словно влитой, сапоги, как всегда, сверкали, надраенные до зеркального блеска. Каменное лицо не допускало и мысли о неподчинении.
– Ты же не хочешь под трибунал?
– Никак нет, господин майор. – Глеб сделал два шага назад, не отрывая взгляд от наставника.
– Вот и славно.
– Спасибо! Боже… – Симагин поднялся с пола и оправил пиджак. – Даже не знаю, что бы произошло, не появись… А-а!!!
Рука Палача ухватила Комиссара за промежность и подняла вверх. Симагин, прижатый к стене, скорчился, вцепившись в предплечье «спасителя» и суча ногами.
– Знаешь, – Крайчек склонил голову, заглядывая в слезящиеся глаза, – наличие мужского полового хуя между ног еще не делает мужиком. Думаю, он тебе ни к чему.
– А-а-ах, – тоненько вырвалось из разинутого комиссарского рта.
Палач разжал руку и брезгливо вытер ладонь о плечо рухнувшего на пол особиста. Брюки на поджатых к животу ногах потемнели. По паркету растеклась желтая лужа.
– За мной, боец, – махнул рукой Крайчек, направляясь в коридор. – Нам есть что обсудить. И – дьявол! – нужно найти рукомойник.
Глеб, стараясь не вынести плечом дверную коробку, вошел в один из соседних кабинетов следом за Крайчеком и прикрыл дверь.
– Хм, – Палач оценивающе смерил бывшего воспитанника взглядом, – ты здорово изменился. Не узнать.
Глеб поднял забрало.
– Хотя, нет, кое-что осталось прежним, – улыбнулся Крайчек, прищурившись.
«Улыбнулся?! – пронеслось у Глеба в голове. – Может, судорога?»
– Рад видеть вас, господин Вос… майор, – запнулся он. – Честно говоря, не ожидал…
– Ты чертовски прав. – Крайчек, разом помрачнев, заложил руки за спину и стал прежним, отчего у Глеба потеплело на сердце. – Это неожиданно. Я семь лет заваливал Генштаб рапортами с просьбой о мобилизации, но вместо ТБ Палача мне предложили майорский мундир. Из двух вариантов: послать все на хер и муштровать дальше молокососов или согласиться и надеть погоны – я выбрал второй. Знаешь почему?
– Никак нет.
– Увидел твое имя в досье.
– Вы возглавите «Алтай»? – с плохо скрываемой надеждой в голосе спросил Глеб.
– «Алтая» больше нет, – протянул Крайчек взятую со стола папку. – Он расформирован и включен в состав подразделения «Скорый Суд» под моим командованием.
– Палачи? – поднял Глеб глаза от бумаги.
– Я лично отбирал этих ребят. В Генштабе высказывали сомнение, сработаетесь ли вы, учитывая огромную разницу в опыте. Но мне удалось их убедить. А ваша роль в сегодняшней скороспелой, из рук вон говенно спланированной операции сняла все вопросы. Не люблю разбрасываться похвалами, но вы были на высоте. Все четверо представлены к наградам.
– Слава Евразийскому Союзу! – щелкнул Глеб каблуками.
– И еще. С завтрашнего дня ты – сержант. По моему ходатайству. Курсы проходить не будешь. Это дерьмо для штабных писарей. Они не дадут и половины знаний, полученных в бою.
Глеб замер, не находя слов.
– Ну? – приподнял бровь Крайчек.
– Слава Евразийскому Союзу!
– Верно, боец. Не стесняйся повторять, это полезно для поддержания боевого духа. Кстати, ты набил сегодня чертову кучу пехоты. Думаю, никак не меньше пяти десятков. А за это положена увольнительная…
– Слава Евразийскому Союзу!
– …Но ты ее не получишь. Не сейчас.
Глеб, смутившись неуместностью сказанного, поджал подбородок.
– Расстроен? – поинтересовался Крайчек.
– Никак нет, господин майор. Откровенно говоря, даже рад. Не представляю, что делать в увольнительной.
– И правильно. Нехер там делать. Твое место здесь, в армии. К тому же сейчас не то время, чтобы прохлаждаться. Каждый солдат на счету. Что скажешь об этих двоих? – неожиданно сменил Крайчек тему разговора.
– О Старших Братьях?
– Да. Мне их здорово хвалили, но хотелось бы услышать твое мнение.
– Это Старшие Братья, – развел руками Глеб. – Что еще сказать? Лучшие бойцы, каких видел. Немного своенравны, но… я уверен в них и рад, что они в команде.
– Хорошо, – кивнул Крайчек. – Расскажи подробнее.
– Ну, они мои ровесники…
– Не анкетные данные, – прервал Палач. – Твои впечатления.
– Ладно, – Глеб задумался, прикидывая характеристику. – Талос, он – как бы сказать? – грубоват. Нет, они оба не сахар, но Талос особенно. С субординацией у него явные проблемы. Легко может послать офицера, если считает, что тот не прав. Вспыльчив, но отходчив. Как большой ребенок. Колосс – совсем другое дело. Гораздо рассудительнее. И сдержаннее. Часто притормаживает Талоса, когда тот теряет края. Они друг друга дополняют.
