– Собрались, значит?
Не дожидаясь ответа, он стянул с головы вязаную шапочку. По толпе бунтовщиков пробежал ропот. Все узнали полковника Хорошева.
– Все собрались? – повторил он с улыбкой.
Из-за спины Сергея выступил вперед Степан Бамбуло.
– Здоровеньки булы, граждане заговорщики!
Любоваться снегом, празднично украсившим мертвый город, пришлось недолго. Уже через час появилось солнце, а еще через полчаса оно принялось растапливать снежный покров. Прикрытые снегом руины вновь демонстрировали миру свои почерневшие от гари бока. Теперь из-под колес «вездехода» вылетала грязь. След, тянувшийся за машиной от самого туннеля, исчез. Оно и к лучшему. Томского очень беспокоил этот след. Не те времена, чтобы оставлять на своем пути такие отметины. Скрытность – вот девиз этого мира. Не стоит посвящать в свои планы новое население Москвы. Большинство из ее жителей только и ждет, чтобы люди, ставшие здесь пришельцами, допустили какой-нибудь промах. Стоит немного опростоволоситься, и ты попадаешь на обед в качестве блюда.
«Вездеход» больше не оставлял приметных следов, но теперь Толика беспокоило другое: он никак не мог определить свое местоположение. Разумеется, каждые десять минут он сверялся с компасом. Убеждался, что они движутся в нужном направлении. И все-таки отыскать на пути приметное здание было необходимо. Для полного спокойствия.
Как на грех ничего похожего не встречалось. Последним точным ориентиром была «Матросская тишина». Ну, еще, может быть, Русаковская эстакада. Сейчас, скорее всего, «вездеход» вез их по Третьему Транспортному Кольцу. Возможно, но совсем не обязательно.
Лишь через полчаса Господь услышал молитвы Томского. Между зазубринами руин километрах в трех справа от дороги он увидел большое здание. На первый взгляд, оно неплохо сохранилось. Толик остановил «вездеход», встал на сиденье-кровать и посмотрел на объект в бинокль.
Строение было двухэтажным и состояло из трех частей – двух боковых и центрального подъездов. Последний, с большим арочным окном, некогда украшали часы – Толик хорошо видел вписанный в квадрат круглый циферблат без стрелок и букв. С фасада свисали гирлянды бурого лишайника. Там, где штукатурка еще не осыпалась, можно было различить цвет строения – некогда оно было светло-коричневым.
Часы – уже кое-что. Хорошо бы еще и буквы. А они на здании были. Крепились к стальным перилам на краю крыши. Жаль, что теперь от них остались только воспоминания. Томский опустил бинокль чуть ниже и едва не подпрыгнул от радости. Надпись над главным входом! Са… Савёловский! Только прилагательное, но этим было сказано все. Савёловский вокзал. Отсюда и часы. Без них на вокзале не обойтись.
– Коля, карту мне!
Томский продолжил путь в отличном настроении. Несмотря на все препятствия, они двигались в нужном направлении. Теперь добраться бы до проспекта Жукова, потом переправиться через Москву-реку в районе Серебряного бора, и можно считать, что миссия выполнена процентов этак на восемьдесят. Неплохо…
Не прошло и получаса, как эйфорию сменило уныние. Белая полоса, начавшаяся после того, как Анатолий определился с Савёловским вокзалом, стала черной из-за того, что почти все дороги были завалены. Как ни старался Томский оставаться на широких улицах, то и дело приходилось сворачивать в переулки, а то и вовсе останавливаться и возвращаться к исходной точке. Анатолий всерьез раздумывал над тем, что с транспортом придется расстаться.
И вот пришлось свернуть в очередной раз. Теперь «вездеход» не ехал, а полз по довольно узкой улице. Обступавшие ее дома напоминали черно-красные скалы, а пустые оконные проемы выглядели входами в пещеры. Коричневые, блестящие от влаги стволы лиан, опутавших все и вся, тоже не добавляли пейзажу красоты. Змеи, длинные безголовые и бесхвостые змеи – вот как они смотрелись.
– Не нравятся мне эти дебри, Толян, ох, как не нравятся, – Носов взял автомат наизготовку. – Нутром чую – не все здесь чисто.
Томский испытывал те же ощущения. Обглоданные останки домов выглядели чересчур зловещими. Москва не хотела отпускать их за МКАД. Явно готовила напоследок какое-то испытание.
– Ты, Коля, конечно, будь начеку, но не вздумай палить почем зря.
– Уж постараюсь.
Объезжая очередной завал, Томский краем взгляда уловил движение в одном из окон второго этажа. Нога сама надавила на педаль тормоза. Встрепенулся Вездеход.
– Толик, ты чего?
Томский поднял руку.
– Там. Что это, Коля?
В комнате было темно, но кто-то все-таки стоял в паре метров от окна. В этом Толик не сомневался. Он не мог определить ни размеров существа, ни строения его тела. Знал только, что оно живое и наблюдает за ними.
– Толик, а может останавливаться не стоит? – прошептал Вездеход. – Давай вперед. Потихонечку-полегонечку.
– Пусть уйдет. Тогда и поедем.
– А если не уйдет? Так и будем играть в гляделки?
– Товарищ Томский, товарищ Томский, – подал голос Митяй. – Смотрите на землю. Вон там, у переднего колеса!
Толик наклонился и увидел след. Нога. На вид – человеческая. Только большой палец слишком оттопырен в сторону. И размер. Даже с учетом того, что грязь растеклась, стопа у существа, оставившего след, была чересчур большой. Вдвое больше, чем надо. Чем положено. «Гм. Кому надо? Кем положено? Не городи чепуху, Томский. Теперь каждый имеет право иметь размеры, которые заблагорассудится. Чем больше – тем лучше. Как называют таких крупных людей? Ах, да. Бигфут. Йети. Снежный человек. Он и наблюдает сейчас за нами. Пока оценивает. Но это только пока…»
– Поехали, Толян, поехали, – настаивал Вездеход. – Надо просто выбраться отсюда.
– Ладно.
Толик завел двигатель. Едва раздалось урчание дизеля, как существо в окне начало двигаться. Оно одним прыжком перемахнуло через подоконник. Вцепилось в ближайшую лиану. С непостижимой ловкостью и скоростью вскарабкалось по ней на несколько метров вверх.
Толик не ошибся, назвав обладателя большой стопы снежным человеком. Это была обезьяна ростом в два с половиной метра. Черная лоснящаяся шерсть покрывала ее с головы до ног. Широченные плечи, длинные, ниже колен, руки…
Добравшись до третьего этажа, обезьяна остановилась, вцепившись в лиану одной рукой. Именно рукой. Толик четко различил на ней пять пальцев. Черные глаза уставились на людей из-под низкого покатого лба. Широкий, чуть сплюснутый нос с шумом втянул воздух.
Вездеход и Митяй одновременно вскинули автоматы.
– Не стрелять!
Анатолий и сам не понял, с какого такого перепуга выкрикнул этот приказ.
Для йети крик Томского послужил сигналом к действию. Обезьяна отпустила свою лиану, просунула пальцы в щель на стене и с хрустом вырвала из нее кусок из нескольких спаянных цементом кирпичей.
