– Дон Карлос! – голос Лусии рвался. Девушка не могла отдышаться после быстрого бега. – В сухом колодце нашли камзол привратника. Он весь пропитан кровью. Маттео был убит!
Большие, влажные глаза девушки от испуга стали еще больше. Она перекрестилась, шепча про себя «Миссерере», а мне захотелось выразить свои чувства в таких выражениях, какие в присутствии дам не употребляют. «Вот и все, – подумал я, – конец моей беззаботной жизни. Конец богатству и дворянству». И это было бы еще ничего, но, превратившись из благородного идальго в сальтеодора, я навсегда терял Беатрис. Горькое чувство безнадежности нахлынуло, как прилив, и я в нем просто утонул. Обычно я так легко не сдаюсь, но тут было иное. Я словно ощутил Божий гнев. Среди бесшабашного пира я узрел видение повисшего над головой меча.
Лусия терпеливо ждала, пока я приду в себя и соберусь с мыслями. И только сейчас я заметил в ее руке белый конверт.
– Это от сеньора Хуана, – пояснила девушка.
Я побледнел. Впервые в жизни. Это был не страх. А если страх, то я его не узнал.
«Дорогой друг, – писал мне мой враг, – странные вещи происходят в Ваших владениях. Вероятно, в окрестностях водятся разбойники, и, хотя алькад ничего не слышал об этом, из уважения ко мне он обещал заняться делами замка Сильва. Если, конечно, получит на то Ваше милостивое разрешение.
P. S. Правда, моя дочь Беатрис объясняет эту историю несколько по-другому, но я считаю, что бедная девочка просто страдает нервным расстройством от переутомления.
Искренне Ваш Хуан де Вальдоро».
* * *
Под прикрытием густого тумана, почти не поднимая весел из воды, к борту «Сан-Фелипе» подошли лодки, спущенные с «Королевы Марии». Используя свисающие с борта веревочные концы, корсары взобрались на борт «испанца», быстро «сняли» часовых, спустили трап, и дикая орда Волка хлынула на безмятежно спящий корабль.
Услышав шум, Карлос выглянул в коридор, прихватив, по долгой привычке, свою безотказную шпагу. Похоже, все было тихо. Но что-то мешало ему вернуться в каюту и досматривать сны. Он шагнул к лестнице, прислушиваясь к ночной тишине. Вглядываться в молочную муть было бесполезно. Неожиданно послышался сухой щелчок. Звуки в тумане обманчивы, но этот раздался так близко. Не раздумывая, Карлос бросился вниз, откатился к стене, и только тут его настиг оглушительный звук выстрела. Он вскочил, бросаясь на звук. В серой мгле мелькнула белая рубаха, и благородная шпага звякнула о сталь абордажной сабли.
– Черт возьми, что здесь происходит, – рявкнул Карлос, – вас послал Родриго?
Ответ озадачил капитана, ибо прозвучал по-английски.
– Бросай оружие, проклятый папист, и если твоя шкура стоит хотя бы три сотни песо – останешься жив.
– Кто вы? – уже спокойнее и тоже по-английски, спросил Карлос, до рези в глазах всматриваясь в смутные очертания человеческих фигур. – Откуда вы взялись?
– С неба, – усмехнулась темнота.
– И, видимо, ищете того, кто смог бы отправить вас назад? – резко спросил Карлос. – Дьявол! Вы попали по адресу.
Он стремительно выбросил руку в сторону темной фигуры и, похоже, достал ее шпагой. На вопль ответил топот сапог. Они загрохотали по коридору с той стороны, откуда Карлос не ждал врагов. Он отступил, коснулся стены, прижался к ней лопатками и снова сделал выпад. И снова шпага нашла цель. На ощупь в белом тумане, промокший как крыса, Карлос вертел шпагой так стремительно, что умудрился ранить пятерых, оставаясь невредимым. Пыл головорезов несколько поутих. Они топтались в трех шагах, не решаясь подойти ближе. В напряженной тишине странно прозвучал сухой смех капитана, больше похожий на кашель.
– Ну что, ангелы, жарко? И чего вам на небе не сиделось?
– Стреляй, Мэт!
Стремительное движение Карлоса на долю секунды опередило выстрел. Пуля ударила в дверь. Испанец выругался и, почти припав к земле, нанес удар. Шпага вошла во что-то мягкое. Возле уха просвистел кистень. Кольцо врагов сжималось. Быстрая, тонкая, безжалостная сталь плясала в руке Карлоса, кроша туман, отзывавшийся стонами и руганью. Прогремел еще один выстрел. Пуля обожгла бок, но сгоряча Карлос не заметил боли.
Не дожидаясь окончания потасовки, Ирис Нортон, которую выгнал на палубу звон клинков, наклонилась к цыганке и быстро зашептала:
– Меня могут обыскать, а тебя, скорее всего, не станут. Сохрани это.
Цепкие пальцы Хатиты сжали продолговатую трубку. Она ни о чем не спросила, полагая, что время для разговоров неподходящее. Маленький Диего стоял рядом, крепко вцепившись в загорелую руку своей новой подруги. Черные глаза поблескивали в полутьме с напряженным вниманием, но без страха. Группа заложников притихла, пытаясь осмыслить положение. Возня по всему фрегату стихала, прекратились крики, звон железа, грохот падающих стульев в каютах. Тишина возвращалась, но теперь она была пронизана безнадежностью.
Свежий бриз раздернул занавес тумана, а потом и вовсе смел его вон. Клочки его еще прятались в складках спущенных парусов, но звезды уже гасли, а горизонт медленно розовел. Над «Сан-Фелипе», залитом кровью, загоралось утро. В маленьком коридоре толпился народ. Никто не хотел уходить, пока не свяжут капитана.
Внезапно Ирис ощутила сильную тревогу. Голос, который она услышала, показался ей знакомым.
– Так что, амиго, стоит твоя шкура три сотни песо или нет?
Ответа Карлоса девушка не расслышала, настолько захватила ее эта мысль. Тот хриплый, уверенный, но какой-то надломленный голос она знала. «Идите, леди и помните, что вам повезло». Это был голос Волка. Беда или наоборот удача? Быстрый ум Ирис уже прокручивал разные варианты спасения, и постепенно в душе крепла уверенность: она сможет переиграть пирата. Должна!
– Капитан, в трюме почти пусто, – доложили откуда-то из-за спины. – На всем корабле только несколько сундуков с тряпьем да железный ящик. Может, бриллианты?
Волк бросил обессиленного Карлоса, чтобы подойти к матросу… и узрел Ирис Нортон. Глаза их встретились. Кадык пирата судорожно дернулся, на жестком лице проявилось безмерное удивление. Серые глаза Ирис, готовой к борьбе, задорно сверкнули:
– Доброе утро, святой отец.
– Леди?!
Фрэнк Уорбайн напряженно всматривался в отдаляющиеся паруса на горизонте. Эти паруса принадлежали ни чему иному, как «бронзовому» бригу Джеймса Рика. Причем не было никаких сомнений в том, что именно делал Рик. Он удирал. Удивительного в этом ничего не было. Удивительным было другое: почему он ждал так долго?
В поход на Санта-Катарину Молодчагу Фрэнка никто не звал. Он навязался сам; памятуя о том, что на «бронзовом» бриге плавала сама Леди Удача. Во всяком случае, зубастая «Фортуна» никогда не возвращалась в Кайону без добычи. Положа руку на сердце, его «Альбатрос» был не хуже, просто в последнее время ему не везло. Не повезло и на Санта-Катарине. Золота там не оказалось, пленных Рик брать запретил, и вообще все сложилось не так, как мечталось. А их последний разговор вообще вышел каким-то странным. Когда Фрэнк объявил, что намерен следовать за «Фортуной» к берегам испанского Мэйна, Рик пожал плечами и ответил коротко и не слишком понятно: «Попутного ветра, Молодчага». Фрэнк пробовал угадать, что бы это значило, но быстро оставил это занятие. Когда Рик хотел, он становился непроницаемым, как иезуит. И, похоже, Молодчага Фрэнк наконец дождался ответа.
