Остаток дня Вильдер просидел на своей кровати, закрыв глаза, вспоминая товарищей, с которыми застрял на семнадцать лет в бункере. Память и здесь поиздевалась над ним – перед глазами стояли искаженные от боли, страха и непонимания жуткие гримасы жителей бункера за мгновение до их смерти. Сколько Сергей ни пытался, он так и не смог вспомнить нормальных лиц.
Пришла ночь, и Вильдер понял, что ему пора – дольше находиться в этих помещениях стало невыносимо. Он машинально надел химзу, покинул убежище и плотно прикрыл за собой гермодверь. Закрывалась она только изнутри, но смысла в этом больше не было – последний человек покидал стены бункера.
Ночь приняла его в свои объятия, звезды в просветах облаков вспыхнули, подмигивая и сочувственно провожая в путь. Лес вздохнул, когда Вильдер ступил на его территорию.
– Я – твой, – прошептал Сергей, – давай, бери меня, – он развел руки в стороны. – Ешь, наслаждайся.
Но лес будто насмехался над ним. Вильдер бродил по парку, выискивая каких-нибудь тварей. Совсем близко пробежали два мутанта, в которых с трудом угадывалось что-то от собаки или волка. Они не обратили ни малейшего внимания на Сергея. Чуть позже из кустов перед ним выскочило нечто кошачье, хлещущее себя по бокам хвостом, зашипело прямо в лицо Вильдеру и скрылось – исчезло по своим делам.
Чем дальше забредал Сергей, тем больше удивлялся – твари Царицынского парка не торопились трогать его. То ли дело было в странном укусе, то ли еще в чем, но выглядело все так, будто мутанты принимали Вильдера за своего. Может, в организме произошли изменения после неведомого яда, и он теперь один из них? Ответа на этот вопрос у Сергея не было. Им владело отчаяние.
Сергей сам не заметил, как добрался до Царицынского дворца. А вот и поляна с одиноким деревцем. Странно, что за эти годы она так и не заросла. Вильдер добрел до дерева и тяжело опустился на землю возле него. Ему вспомнился тот день, когда он вот так же сидел здесь с закрытыми глазами, только расставшись с Наташей, и как планировал выяснить отношения с Даниловым, но все планы нарушила ядерная война. Лучше бы он так и остался сидеть в тот день под этим деревом, а не спасся в бункере, потому что ничего, кроме несчастий, последующие годы не принесли.
Во дворце что-то было. Он чувствовал отсюда присутствие чего-то чужеродного, не поддающегося человеческой логике. Оно с любопытством копалось в душе Вильдера, выуживая самые сокровенные тайны и эмоции, воскрешая давно забытое. Сергею было очень неприятно, и он собрал остаток сил – заставил себя встать и побрести дальше от этого места.
Сохранились и мостики через Царицынские пруды. В воде плескалось что-то мерзкое, аморфное, какая-то субстанция, которая словно в испуге шарахнулась от Вильдера. Разбежались и небольшие существа, по виду напоминающие жуков-плавунцов, только значительно больших размеров. «Дожили, – горько усмехнулся про себя Сергей, – теперь меня уже боятся». Он был практически уверен, что, окажись здесь и сейчас вместо него другой человек, эта самая субстанция, не колеблясь, проглотила бы его, растворила, или что там она делает с живыми существами.
Сергею было уже все равно. На него напала апатия. Он просто бесцельно шагал вперед, ноги сами несли его куда-то. Вышел к платформе Царицыно и пошел прямо по железнодорожному полотну. На пути попадались ржавые составы, в некоторых свили гнезда странные птички. Они щелкали клювами вслед Вильдеру, но нападать не спешили.
Нитка железной дороги тянулась и тянулась вдаль. Он перебрался через Москву-реку по Сабуровскому мосту, вдали угадывались многоэтажки, сбоку тянулись какие-то гаражи и другие низенькие строения. Затем потянулись пугающе неприветливые дома справа и слева от железной дороги. Сергей подозревал, во что превратился родной город, но увиденное вживую угнетало еще сильнее. Частично обзору мешал забор, сохранившийся кое-где вдоль дороги, но это было даже к лучшему.
Вильдер миновал платформу «Перерва», за спиной остался корпус РГТУ имени Циолковского, снова потянулись технические строения, приземистые, неприветливые. Впереди показалось депо. Он шел по району Люблино и не узнавал его. Слишком давно он был здесь в последний раз, в прошлой жизни. Все вокруг было мертвым – потрескавшиеся и обвалившиеся дома, вздыбленный асфальт в воронках, погнутые фонари, обрывки проводов.
Справа за разрушенными домами занимался рассвет, еще немного, и смертоносные лучи сделают свое дело – выжгут сетчатку. Что ж, он хотел быстрой смерти, а будет подыхать в мучениях от жажды, слепо шарясь по поверхности. Видимо, заслужил он именно такой участи за все свои прегрешения.
Ему вдруг стало жалко себя. Он споткнулся о камень и растянулся, сил подняться больше не было. Вильдер лишь лежал и терпеливо дожидался конца. Сознание покинуло ослабшее тело.
* * *
Его подобрал Олег Немов, возвращаясь с очередной вылазки. Сталкер просто не смог пройти мимо измученного умирающего мужчины. С первыми лучами солнца он дотащился с тяжелой ношей до Печатников и доложил руководству о находке.
Вильдер удивительно быстро поправлялся. Руководство станции не мучило его расспросами, позволяя Сергею прийти в себя. Да и что особенного в найденном человеке, вон их сколько гибнет почти каждую вылазку. А этот – счастливчик, оказался на пути сталкеров. Но все же от любопытных вопросов уйти не удалось. Надо же жителям Печатников знать, кого они «пригрели на своей груди».
Немов направлялся в подсобные помещения, где находился спасенный им недавно человек. По пути ему попался Том, как всегда, его лицо озарила улыбка при виде командира.
– Здорово, Олег.
– Здравствуй. Данилов еще не вернулся из Полиса?
– Нет, у него же командировка на две недели. Послезавтра будет.
– Ну, приедет, на нового чудика посмотрит.
– Как он там, кстати, пришел в себя?
Немов кивнул.
– Я к нему как раз, пора узнать, что это за фрукт, вроде оклемался он уже.
Подсобка освещалась слабо, но этого хватало, чтобы видеть лицо собеседника. Надо же смотреть, врет он или нет, отводит ли глаза, когда говорит. Реакция человека иногда может рассказать даже больше, нежели слова, которые он произносит.
В тот день Вильдер рассказал очень много любопытного, что заинтересовало даже руководство Конфедерации Печатников. Сергей поведал, что ядерная война застала его в военном городке закрытой недавно войсковой части, куда он приехал к старому товарищу, о затерянном бункере в дебрях Царицынского леса, о том, как они спаслись и вели тяжелую борьбу за выживание, даже не зная наверняка, что случилось с остальным миром. Как все жители бункера постепенно умерли, и он остался один. В итоге одиночество так его доконало, что он покинул убежище и отправился куда глаза глядят – на верную смерть, так как мириться с таким существованием больше не мог.
