«Не верь посулам Магриба…» — это была последняя мысль Замилаха, перед тем как стать вечным рабом.
Знакомая жесткая волна коснулась «первого», и он ощутил приближение собратьев.
Они стонали и плакали, терзаемые голодом. Почувствовав состояние «первого», они остановились. Постояли немного, завистливо вдыхая жалкие остатки, и двинулись к дому, где нашел свою пишу «первый».
Вот дверь, ведущая на кухню. Она затянута сеткой, чтобы надоедливые мухи не проникали внутрь. «Второй» и «третий» прошли сквозь нее — долгий мучительный голод превратил их в молочную дымку.
Легкий холод пробежал по полу и докатился до ног старой слепой женщины, сидевшей в кресле-каталке.
— Роберт, это ты? — с некоторой тревогой спросила она.
Слепые чувствительнее здоровых людей, и миссис Ферти не была исключением.
— Роберт, отзовись, ты меня пугаешь!
Но в ответ только тишина и могильный, студивший ноги холод. Миссис Ферти одернула плед, но и это не спасало от сквозняка.
— Кто здесь? Воры? — Миссис Ферти попыталась встать, но у нее ничего не получилось, — Роберт! Роберт! Вызывай полицию! У нас воры!
Силы оставили ее, и она упала обратно в кресло.
— Господа, не убивайте меня, умоляю вас. У нас нечего взять — мы бедные старики! Вон там, в верхнем ящике комода, вое наши сбережения, возьмите их! — Миссис Ферти потянулась руками, указывая на комод. — Еще на столе стоит бронзовая статуэтка — можете взять ее… Она старинная и стоит дорого. Сто кредитов, а может, все двести…
Никто не ответил миссис Ферти, и она замолчала, понимая бесполезность своих слов.
— Должно быть, вы убили моего Роберта…
Она начала тихо плакать, а беловатый туман стал подниматься по ее обездвиженным ногам, окутывая ее всю, точно саван. Послышался треск, и тело миссис Ферти стало чернеть и изгибаться, словно попавшее в печь городского крематория.
«Второй» и «третий» делили пищу на двоих, и их удвоенная жажда в мгновение ока превратила труп жертвы в тонкий прах.
Эдвард вышел из машины и огляделся. Старая часть города ему нравилась. Выход на центральную площадь, ряд кирпичных домов. Эдвард был ценителем старинной архитектуры, хотя это и не входило в его служебные обязанности.
«Эльдорадо», — прочитал он название гостиницы, с крыльца которой как раз спускался служитель.
— Это к нам, Илзе, выходи. Должно быть, гостеприимство — одна из черт местных жителей.
Илзе самостоятельно открыла дверцу и выбралась из машины, как раз в тот момент, когда старый Джордж подошел к гостям.
— Приветствую вас, господа. Милости просим в «Эльдорадо» — самую уютную гостиницу во всем городе, — Джордж поклонился так низко, что Эдвард подивился такой гибкости старого лакея. — Прикажете взять чемоданы?
— Прикажу, — согласился Эдвард и протянул слуге ключ от багажника.
— Ну что, Илзе, ты готова?
Эдвард подставил локоть, и его спутница церемонно на него оперлась.
Они проследовали до вестибюля, словно королевская чета, и остановились перед стойкой портье.
Увидев таких важных персон, он схватил авторучку и замер перед раскрытой регистрационной книгой.
— Мистер и миссис Бьюк, — произнес Эдвард, и портье стал быстро писать, выделывая на бумаге замысловатые росчерки и закорючки — в душе он был художник и каллиграф.
Захлопнув книгу, портье вынул из ячейки новенький ключ и, показав его гостям, положил на стойку.
Старый Джордж подоспел вовремя и, схватив ключ, спрятал его в карман форменной куртки.
— Эй, любезнейший, а где наши вещи? — спросил Эдвард.
— Все здесь, сэр, — улыбнулся Джордж, указывая на нагруженную чемоданами тележку.
— Однако он проворен, ты не находишь? — обратился Эдвард к своей спутнице.
— М-да… — нейтральным голосом ответила она, даже не удостоив слугу взглядом.
— А где у вас лифт? — спросил Эдвард.
— Вот он, сэр, — Джордж быстро доковылял до лифта и нажал кнопку с одновременным низким поклоном. От важных гостей пахло щедрыми чаевыми, и это способствовало усилению актерских возможностей Джорджа.
— Прошу вас, господа, — произнес он точь-в-точь, как произносили дворецкие в старинных фильмах.
Когда супруги Бьюк вошли в лифт, Джордж закатил туда тележку с багажом и нажал кнопку третьего этажа.
Едва створки лифта закрылись, портье достал из нагрудного кармана миниатюрный наушник и вставил его в ухо. Затем взял ручку, которой писал в регистрационной книге, и, щелкнув ею, тихо произнес:
— «Билл», ответьте «Гейтсу»… «Билл», ответьте «Гейтсу»…
— «Гейтс», я «Билл», слышу тебя хорошо. Что новенького?
— Прибыли двое, подходящие под описание. Мужчина пятидесяти лет, волосы темные с проседью. Рост метр восемьдесят пять. Женщина тридцати пяти лет, рост метр девяносто, правда, с небольшими каблуками. Глаза серые, ресницы длинные, фудь…
— Постой, «Гейтс», это уже не нужно. Как они представились?
— Зарегистрировались как супруги Бьюк…
— Все ясно, «Гейтс». До связи.
— До связи, «Билл»…
Портье вздохнул и неожиданно рядом со стойкой обнаружил низкорослую старуху из номера двести четырнадцать. От волнения он не нашелся что сказать.
— Ну что, вы поговорили?
— Д-да, мадам…
— Ну и прекрасно, — улыбнулась старуха, — я решила вас не отвлекать. Вдруг вы говорите с девушкой? Вы ведь человек молодой…
— Чем могу служить, мадам? — перебил ее перепуганный портье.
— Ко мне скоро должна подойти подруга, а у меня, как назло, кончилось ореховое печение. Так что, если она придет в мое отсутствие, то пусть подождет. Ладно?
— Да, мадам.
Портье смотрел на старуху и пытался угадать, поняла ли она что-нибудь из его разговора или действительно решила, что он звонил своей девушке.
— Да, чуть не забыла, ее зовут Рита, и она сравнительно молода — ей всего семьдесят два. Честно говоря, это печенье именно для нее, ведь она его просто обожает. Помнится, еще лет тридцать назад…
— Мадам, я сделаю все, как вы сказали, — перебил портье.
— Отлично. Тогда я пошла…
Старуха заковыляла к выходу, а из раскрывшегося лифта появились постояльцы из номера сто девяносто восемь, молодая дама с мальчиком лет восьми.
— Не беги, Эрнст! Я кому сказала! — попыталась удержать мальчика дама, однако он, словно метеор, заметался по холлу и в конце концов подскочил к стойке и схватил авторучку.
— Стой! Мальчик, стой! — не своим голосом закричал портье и, перемахнув через стойку, помчался за воришкой. Ему удалось поймать мальчишку и буквально вырвать у него украденную вещь.
