Пристрелят ведь из милосердия, промелькнула мысль, и сразу появилось желание встать на ноги. Что и попытался осуществить.
— Лежи уж. — Добровольный помощник заметил движение и слегка придержал за плечо. — Эй, мужики, снимите дверь с петель, на ней понесем.
— Тебе надо, ты и снимай! — Это опять снайпер. — Я что, в одиночку корячиться буду?
— А остальные где?
— Опомнился! — В голосе снисходительность. — Проспал все на свете, Петрович?
— Так после ночного дежурства…
— Понятно. — И новый крик вниз: — Эй, минетчики, помогите Петровичу!
— Мы пулеметчики! — обиженно отозвались с первого этажа.
— Не вижу разницы! Давайте тащите дверь!
Красотища-то какая! Меня осторожно и очень аккуратно приподняли, переложили на импровизированные носилки и потащили. Честное слово, гораздо лучше и удобнее стандартных санитарных, привязанных в несущейся по каменистой горной дороге армейской «таблетке».
— Не разворачивайте ногами вперед, ироды! — покрикивает Петрович. Судя по всему, он пользуется здесь немалым уважением, если не по должности, то по возрасту, во всяком случае. — Угол придерживайте!
Дверное полотно чуть наклоняется, чтобы удобнее было пройти в подъезд, потом слышится шарканье ног по ступенькам и поворачивает налево. Все правильно, я так и надеялся, что из-за узких лестниц хрущевки на второй этаж не понесут. А куда? Ясное дело, к пулеметчикам, лишний раз не напрягаясь. За спиной голос спустившегося сверху снайпера:
— Давайте его на диван.
Команду отдать просто, выполнить ее несколько сложнее — узкая прихожая трехкомнатной квартиры, да еще заставленная мебелью, не способствует. Вообще ничему не способствует, не только переноске человека в лежачем положении. Андрей остался справа сзади, но пока молчит. Ладно, и я тогда потерплю немного. Разве что застонать жалобно? Это можно — заодно будет хороший повод открыть глаза и осмотреться.
— Потерпи, браток. — У одного из передних носильщиков лицо аж побагровело от натуги, но во взгляде сочувствие. Хреново, лучше бы было злорадство по отношению к неудачнику. — Сейчас переложим, а там и сестричка подойдет.
М-да… хорошие вы ребята, только не повезло оказаться в ненужном месте в ненужное время. Если что, короткой очередью срежу обоих, а Андрей займется теми, кто пыхтит сзади. Сколько их там, четверо-пятеро? Жду условного знака.
— Поддержите голову! — беспокоится Петрович. — Еще чуток!
Сильный хлопок ладонью по сапогу застает врасплох не только меня — невольные санитары в удивлении раскрыли рты и выпустили из рук дверь, на которой лежу. Она падает так, что лязгнули зубы и от соприкосновения морды с твердой поверхностью перед глазами вспыхивают звезды. Да что же не везет-то как? Ну ничего, вот прямо сейчас и отыграюсь на обидчиках! Получи, гад… Кто следующий?
Стрелять не стал — не то чтобы пожалел, а так… Но автоматный ствол ткнулся левому носильщику в промежность настолько качественно, что даже померещился хруст скорлупы. Если она там была… Обратным движением бью в голень второго, и тут кто-то наваливается сзади, обхватив за шею руками, только не душит, а хрипит в ухо и слюнявит щеку. Пошел прочь, пра-а-а-тивный! Удар затылком в лицо, не мое, естественно… Полегчало.
И тишина.
— Хватай мешки, вокзал поехал!
Как есть, на четвереньках, оборачиваюсь на веселый голос Андрея. Зря — тут же прилетает по башке от левого, ударенного по яйцам. Бьет табуреткой, на мое счастье — с поролоновой сидушкой. Все мысли из многострадальной головы проваливаются куда-то в желудок, остается только одна — убью суку! Нет, не успел — противник падает на спину и тщетно пытается ухватить глоток воздуха посиневшими губами. Кто его? И чем? Рассуждать некогда, второй носильщик тянет руку к валяющемуся на диване ружью. Стоять, бараны!
— Ну ты как, пап? — Андрей протягивает охлаждающий пакет из найденной здесь же автомобильной аптечки. — Живой?
Хороший вопрос, только определенного ответа дать пока не могу. И надо было дураку так подставиться, а? Старею, наверное. Все, решено — закончится эта эпопея, пора уходить на покой. Буду разводить пчел с козами, ухаживать за садом, в огородике копаться… по бабам еще можно ходить, там голова не главное. Отращу бородищу до пупа, а то и ниже, чтоб за ремень заправлять, и объявлю себя духовным отцом всего Павловского района. Если покажется мало, то и Богородского. Нам, духовным отцам, простор надобен.
Резкий запах нашатыря прогоняет минутное наваждение. Надо же, так табуреткой нахлобучило, что всякая хрень в голову лезет!
— Спасибо, Андрюш…
— Да не за что. Свои люди, сочтемся.
С большим трудом сосредотачиваюсь и осматриваюсь — трупов нет. Во всяком случае, те, что на виду, на них не похожи. Иначе зачем заматывать им рот скотчем и привязывать к батарее? Но по неровному полу из прихожей в комнату натекла большая темная лужа. Андрей пожал плечами:
— Снайпера пришлось… того. Так получилось.
Остальные живы. Самый старший (так вот ты какой, Петрович!) сидит на корточках у подоконника, руки стянуты за спиной, и петля от них наброшена на шею. Попробует дернуться — сам себя и задушит. Правильно, он единственный, кто может представлять опасность. Другие, как уже говорил, бараны. Здоровенные, сильные, но бараны, умеющие нажимать на спусковой крючок. У одного нос похож на баклажан. Не длиной, цветом. Не его ли я немного подрихтовал затылком? Ну извини, кто же просил падать на человека при таких нервных обстоятельствах? Да-да, все болезни от них, от нервов проклятых.
— Не развяжутся?
— Обижаешь, — ответил Андрей. — Фирма веников не вяжет.
Разговаривать некогда, все потом. В первую очередь — найти детей, причем живыми и невредимыми. Кажется, пленные это поняли и немного расслабились. Чувствуют, сволочи, что после встречи с сыновьями стану мягким и добрым, даже муху не смогу обидеть. Надейтесь! Надежда, она того… умирает последней. Никто не торопится? Если да, то могу организовать вне очереди.
Петрович смотрит внимательно. Мысли читает? Прищурился, будто хочет что-то сказать. Может, и хочет, но кто же разрешит?
Первый этаж пустой — железные двери крайних подъездов заварены намертво, а из среднего туда прорублены в стенах проходы, что позволяет осмотреть все быстро и без излишней беготни. В квартирах, приспособленных под казармы, тишина, только густой дух несвежих портянок въелся, кажется, даже в штукатурку, и бодрит не хуже нашатырного спирта. Во всяком случае, двигаемся в приличном темпе, затрачивая на каждую комнату не больше пяти-семи секунд. Иногда задерживаемся подобрать заинтересовавшие трофеи, отчего стали похожими на двух навьюченных поклажей ослов. Хотя понять нас смог бы любой — когда еще встретишь наградной «маузер» в приличном состоянии? Пусть он без патронов, зато с орденом Красного Знамени. Положу дома на почетную полочку — такое оружие достойно лучшей участи, чем валяться в этом гадюшнике.