— И в самом деле. Только смотри глубже, Домино. Главной причиной всего произошедшего было то, что ты нарушил правила и этим поставил под угрозу и себя, и свою семью, и всё наше общее дело.
Голос Рэкса прозвучал неожиданно жёстко, и аурис отвернулся, чувствуя, как угрызения совести по поводу всего пережитого Азатом из-за него трансформируются в нечто гораздо более тяжёлое.
— Как будто ты никогда не нарушал правила, — бросил он Рэксу.
— Конечно, нарушал, — спокойно признал тот. — И, если честно, не хочу вспоминать, чем это пару раз кончалось. Теперь я стараюсь всё продумывать наперёд, чтобы избежать ненужных мне последствий. Пока в этом не поднатореешь, лучше за противостояние системе даже не браться.
— К тому же у тебя наверняка всегда была поддержка. Друзья, папа, дядя… Я вот вообще никому не нужен. Меня никто не воспринимает всерьёз.
— Ты выбрал не лучший способ кому-то что-то доказывать, — улыбнулся Рэкс. — Правила нужно не преступать, а поворачивать себе во благо. Отец, пожалуй, больше оценил бы твоё сидение на месте во время войны, а не шатание туда-сюда среди террористов. На самом деле это не так сложно: оставаться собой и одновременно подчиняться старшим. Тебе только четырнадцать. Я не советую пока много выступать — твоё время ещё придёт. И друзья найдутся.
— Я бы, наверное, не отказался общаться с Азатом, — неожиданно для самого себя сказал Домино. — Он научил бы меня жить в условиях, когда всё против тебя.
— Вот уж не уверен! Он скорее испортит тебя, разве ты не заметил, как сильно он стремится всё подмять под себя? Однажды ты понял бы, что делаешь всё для него, а не для вас — к чёрту таких друзей!
— У тебя другие?
— Не то чтобы совсем другие… Тоже себе на уме, конечно. С иными мне и неинтересно. Но я знаю, что они всегда меня поддержат. Если только я не пойду на что-нибудь совсем уж самоубийственное, — после этих слов Рэкс замолчал, как будто вспомнив нечто не очень приятное или похвальное, и Домино нетерпеливо спросил:
— И давно они у тебя?
— Один с моих одиннадцати лет, я тогда потерял младшего брата в пожаре, был одинок как волк, а с ним стало повеселее. Второй с двенадцати. Третий появился только в прошлом году. Скажем так, в случае с первым я приложил определённые усилия, чтобы между нами завязалась дружба, и тебе тоже не стоит ждать, пока что-то само свалится тебе в руки. За всё, что происходит вокруг него, человек всегда отвечает сам. И за удачи, и за беды.
— Понятно, мамочка, — закатил глаза Домино и решительно встал. — Ладно, ты медленно, но верно превращаешься в занудного учителя. Пошли, что ли, к моему отцу?.. О, кстати, ты так и не ответил на один мой вопрос. Твоего папу убил агент МД?
— Да, наш давний враг. Вечные контры всегда во что-нибудь выливаются подобное, — Рэкс тоже поднялся.
— И как? Вы ему за это отомстили?
— В мести нет особого смысла, Домино. Она уведёт в порочный круг, из которого потом не выберешься. В такой круг в своё время вступил мой род, начав изживать другой род из МД, и теперь, когда со смертью отца в нём наконец появился просвет, я не намерен обратно восстанавливать его целостность.
— Вот как. Агенты ГШР все такие благородные? У вас, кажется, это в Кодексе написано? — ехидно спросил Домино и, не дав Рэксу ответить, продолжил: — То есть убей он твоего лучшего друга, ты бы всё равно ничего не сделал?..
Рэкс опять задумался на несколько мгновений, потом с чувством замотал головой.
— Твой лимит по ставящим в тупик вопросам на сегодня исчерпан. Пошли.
Усмехаясь, Домино надел свой плащ, впервые за последний час ощутив холод, сунул руки в карманы и первым двинулся в сторону того дома, из подвала которого он сбежал утром от своих кузенов. Рэкс степенным и чётким шагом следовал за ним.
Летняя ночь была усыпана звёздами. Поглядывая на них, Домино вспоминал Азата — своё кривое отражение в зеркале войны — и всё гадал, встретит ли его ещё хоть когда-нибудь.
* * *
В течение следующих трёх лет своей ещё относительно безоблачной жизни Домино нет-нет да возвращался мыслями к произошедшему между ним и Рэксом разговору, а заодно и к Азату — оставшемуся в памяти неким олицетворением последствий той бойни, в которой ему косвенно довелось поучаствовать. Сама война кончилась уже к октябрю 2638 года, через шесть месяцев после того, как Генштаб принял в ней активное участие, и Мйоте оказались разбиты и рассеяны по всему Северу, почти без сил что-то противопоставить получившему такую поддержку клану Кирсте. Ходили ещё какие-то слухи об Отряде 417, но явной опасности они пока не представляли, и все наконец смогли вернуться по домам. Большая часть клана проживала в Бёрне, остальные ушли на земли других, более мелких семей и племён, к которым принадлежали ранее, а Домино с радостью переступил порог родного дома, выбрасывая из головы всё так или иначе связанное с войной.
Первые пару лет он прилежно учился и приглядывал за подрастающими сёстрами, но потом, в последний год школы, вдоволь наслушавшись оскорблений от недолюбливающих зачинщиков войны одноклассников, начал вновь задумываться о будущем и о том, как будет стоять за себя с такой «именитой» фамилией.
В один из зимних вечеров он пришёл с этим вопросом к отцу. Тот, невысокий и немного грузный для своей расы ярко-рыже-волосый аурис с когда-то поломанным и неправильно сросшимся носом, сидел за столом в своём кабинете, святая святых их дома, переступать порог которой, кроме него, разрешалось одному только Домино, и что-то хмуро читал на экране.
— Отец, можно спросить? — шагнул в комнату Домино.
— Спрашивай, сын, — в тон ему отозвался Айваз, закрывая документ и поворачиваясь в его сторону.
— Ты задумывался, куда мне идти после школы?
— Да куда хочешь. Лучше всего в Академию ГШР. Там к тебе будут добрее, чем на гражданке.
— Я в принципе-то не против, — Домино присел на краешек дивана у стены. — Но туда ещё поступить надо. А что я из себя представляю? Я банально физподготовку не сдам.
— Сдашь, — усмехнулся отец. — У меня есть там хорошие знакомые, возьмут по рекомендации.
— Я хочу сам. Как ты относишься к тому, чтобы нанять мне инструктора на эти оставшиеся полгода? Хоть чуть-чуть подготовлюсь.
— Инструктора?
— Выбери того, кому доверяешь. Я обещаю слушаться и стараться.
— Доверял бы я ещё кому, — Айваз задумался. — Наши враги ещё не все переловлены, и кто знает, кого они за эти три года успели переманить на свою сторону… Мессия, конечно, отвернулся от них, но тёмных личностей и без него хватает. Ладно, Домино, я постараюсь что-нибудь сделать. Но только без этих твоих шуточек, договорились?
