— Ладно, хорошо, — рассерженно выдохнул Айваз. — Пусть остаётся. Только постарайся не говорить при нём лишнего. Раз он до сих пор не взял тебя в заложники, я допускаю, что могу ошибаться.
Хлопнув дрожащего от ярости сына по плечу, Айваз вышел из кабинета. Домино задержал дыхание, призывая себя успокоиться. Если вспомнить, какая у отца была жизнь, ясно, что он просто не может рассуждать по-другому. Он обязан видеть предателей во всех подряд — не научился бы в своё время, не дожил бы до конца войны. Но войны и правда больше нет, когда же отец это поймёт?
— Домино! Идёшь ты? — сквозь приоткрытое окно до ауриса донёсся голос Зебастиана с заднего двора. Домино высунулся и помахал ему.
— Прости, серьёзный разговор! Иду!
Выходя, он по привычке притворил за собой дверь, чтобы самое охраняемое место в их доме получило свою охрану, и поспешил вниз по лестнице.
— Что от тебя хотел папа? Журил за несделанную математику? — встретил его вельк, разминавшийся наклонами туловища вперёд и в стороны.
— Нет, — Домино отмахнулся, — папа провёл маленькую лекцию по политике…
— На тему? — отклоняясь для разнообразия назад, Зебастиан бросил цепкий взгляд на то окно, откуда недавно выглядывал аурис. Домино помолчал немного и решил всё-таки спросить у инструктора в лоб.
— Ему поступила любопытная информация… Скажи, ты и в самом деле… раньше работал на МД?
Зебастиан вскинул брови и наконец прекратил разминаться.
— Ну, допустим, — хмыкнул он, странно сверкая глазами. — Все имеют право на ошибки.
— Почему ты ушёл оттуда в наёмники? Да ещё и в ГШР?
— Больше интересно, зачем я пошёл туда. Фамилия — в каком-то смысле. Отец просто потащил за собой, а я и не сопротивлялся. Закончил Академию, поработал какое-то время и вдруг, в один очень прекрасный день понял, что это не моё. Ну не похож я на отца. И эти писаные-неписаные эмдэшные правила мне не шли ни в одном месте. Мы с отцом поговорили, и он меня отпустил на вольные хлеба. Делай, сказал, что твоей душе угодно, только не пропадай. Я и ушёл в наёмники, куда ещё, для полновесного перехода в ГШР нужно было делать слишком много телодвижений, а я пока не был до конца уверен, что хочу работать там без возможности уйти. Ты теперь не доверяешь мне?
— Я - доверяю. Отец нет, — закусил губу Домино. — Сам посуди, как мы, кого в войне против МД поддерживал ГШР, можем МД верить?
— Да вообще никому нельзя верить, видишь ли, — рассмеялся вельк. — Каждый человек в какой-то момент своей жизни может вдруг решить, что что-то там для него важнее, чем что-то иное, чему он, например, успел посвятить всю жизнь. Но что ж теперь, отшельничать?
— Отец сказал ещё, что, скорее всего, ты на нашей стороне, потому что он тебе как наёмнику хорошо платит…
— Не всё решается деньгами, — Зебастиан с усмешкой ткнул его в плечо. — Так что, меня увольняют или как?
— Нет, я уговорил отца тебя оставить, — улыбнулся Домино, чувствуя облегчение.
— Спасибо, ученик! А теперь обратно к тренировкам — солнце ещё высоко!
Хмыкнув, Домино без предупреждения бросился в атаку и сразу выкинул из головы всё беспокойство, что поселил в него отец и чуть распалил своими колючими бледно-жёлтыми глазами Зебастиан.
Несмотря на то что душой Домино не принимал ничего из сказанного отцом, он не мог об этом не думать и не пытаться подловить друга на изобличающем его нечистые намерения поведении. Постоянное напряжение сказалось на его самочувствии и сне, и аурис начал терять над собой контроль. Всё чаще Зебастиан упрекал его в невнимательности и расслабленности, и от этих упрёков Домино нервничал ещё больше. Однажды утром, забежав перед школой в кабинет к отцу за оставленным там ранее калькулятором, он на обратном пути выронил из плохо собранной сумки ручку и даже не заметил этого. Ручка попала точно в зазор между дверью и косяком, мешая ей задвинуться полностью, — что повлекло за собой такую череду событий, какой Домино не мог представить даже в самых страшных своих фантазиях.
Когда он вернулся домой и, быстро переодевшись, поспешил на задний двор к Зебастиану, велька, вопреки всем ожиданиям, на траве не оказалось. Иногда он сидел на кухне, разговаривая с матерью Домино, поэтому аурис решил поискать его там. Но и кухня была пуста. Весь дом как будто вымер, и напряжение в подростке, с самого утра нависавшее над ним по непонятным ему причинам, достигло своего апогея. Быстрым шагом он бросился прочь из кухни, пролетел первый этаж, открывая на ходу все двери — и никого за ним не обнаруживая, — затем поднялся на второй и встал как вкопанный: дверь в кабинет отца была отодвинута до самой коробки, чего не случалось, даже когда там сидел отец. Охваченный дурным предчувствием, Домино двинулся к кабинету.
Он уже приблизился, когда в нос ударил запах пороха и крови. Ступив за порог и слыша только нарастающий стук сердца в ушах, аурис ощутил, как ослабели его ноги. Отец лежал посреди кабинета на животе, в алой луже от раны под лопаткой. За столом сидел Зебастиан. С улыбкой, обнажившей белые зубы с острыми клыками, вельк нажал на кнопку на внутренней стороне стола, и дверь за Домино с шумом закрылась.
— Ну привет, — сказал ему Зебастиан. — Мне даже любопытно, только твой отец предполагал такой исход или ты тоже в последнее время об этом думал? Разбрасываешься тут ручками направо и налево, совершенно потерял контроль над собой… — он помахал в воздухе ручкой, которую Домино не мог найти в рюкзаке по приходе в школу, и указал ей на потерявшего дар речи ауриса. — А ручки имеют склонность стопорить разные механизмы, ну а потом вот так получается… Самые лучшие вещи в жизни и в самом деле не купишь ни за какие деньги, а, Домино?
Домино промолчал — его не отпускало ощущение постоянного падения, и он боялся даже шевельнуться, чтобы вдруг не свалиться прямо перед своим злейшим врагом. Зебастиан похлопал ладонью по закрытому ноутбуку перед собой.
— Кто знал, что эта детка содержит столько полезной информации. Сейчас во всём Бёрне идёт охота на твоих родственников, Домино, и, поверь, ГШР ничего не успеет сделать. Кирсте будут стёрты с лица омнии. Но тебе — за то, что сделал это возможным — я дам крохотный шанс спастись. Твои сёстры и мать в подвале. Забирай всё, что тебе нужно, и бегите. Времени на сборы пять минут, фора для побега — два часа. Потом мои ищейки пойдут по вашему следу. Всё понятно? Тогда вперёд!
Так же молча Домино заставил себя выйти через открывшуюся дверь и на негнущихся ногах добрёл до своей комнаты. Там его отпустило. Быстро взяв себе всё необходимое, он пробежался по комнатам, чтобы собрать одежду для мамы и сестёр, зашёл за провизией на кухню и только после отпер подвал.
