— Я думал, вы за дешевизной погнались, — Виноградов присел на край кровати. — Я уже изложил свои соображения командованию. Мне кажется, нашей госпитализацией хотели, если не вывести корабль из этой экспедиции, то, как минимум, её отсрочить.
Как бы в подтверждение его слов, включился голофон, и посередине палаты возник адмирал космофлота Педро Хуан дон Гонсалес.
— Оп-па! — то ли обрадовался, то ли удивился старпом.
— Да ещё какая, — вздохнул помощник и отвернулся к стене.
— Не очень-то учтиво, господа! — обиделся адмирал.
— Ага! — в свою очередь насупился Груздь. — Мы тут с Шариком загибаемся, а в медсанчасть, банальные таблетки доставить забыли. В каком веке живём?
— Я, так в средневековье застрял, — мрачно ухмыльнулся Гонсалес.
— Оно и видно, — ещё мрачнее вздохнули оба скорбящих, давно называя адмирала за глаза генералом, с правом ношения почётного прозвища «Испанский сапог».
Электронный гость бросил пристальный взгляд в сторону ночных гуляк, оставаясь телом в пределах недосягаемости, у себя в кабинете, и полушёпотом, начал партизанский диалог с командиром корвета, словно боясь, что их могут подслушать, хоть в этом уже не было, ни уверенности, ни гарантии — в свете предшествующих событий:
— При выяснении этого инцидента, собственно мелкого, выяснилась одна деталь: при опросе участников гулянки, все, как один,
упоминали о присутствии постороннего человека, но на кадрах любительской видеосъемки его нет. Нет и в съёмке камеры слежения. Подвергать сомнению показания твоих сослуживцев у меня нет никаких оснований, но, это прямо «стелс» какой-то, которого не фиксирует техника, а люди видят. Кое-кто с ним даже выпивал.
— Так что же делать? — спросил Виноградов.
— Ничего! — ответил адмирал. — Некто хотел сорвать полёт или, как минимум, его отсрочить, а вам надо поспешить.
— Скорость предельная: я не могу рассекать по Солнечной системе на субсветовых скоростях.
— Ладно, но неплохо, было бы, ускорить прибытие, — сказал Гонсалес, отключаясь от связи.
Виноградов уже собирался уходить, как снова заработал голофон. На этот раз перед ним появилась супруга — собственной персоной и с ходу принялась устраивать мужу разнос:
— Тебя дочка попросила помочь написать сочинение — ты, что в нём насочинял?!
В тот вечер они засиделись со старым приятелем и вспомнить нетленные перлы, было весьма проблематично, поэтому он ответил просто, догадываясь, что сейчас будут нервничать и кричать, притом весьма истерично:
— Не помню.
— А я тебе напомню. Сочинение: воздушный шарик нежно — розового цвета, такой лёгкий и невесомый, пока его надували, лопнул, пребольно ударив обрывками резины по лицу так, что слёзы брызнули из глаз. А ещё вы с приятелем, пробовали провести аналогию, между английским названием стола и русским наименованием лица, произносимого в вульгарной форме. Правда, зачем приплели стол, не очень понятно.
— Пошёл навоз по трубам! — обречённо вздохнул Виноградов, но связь в это время отключилась, избавив литератора от дальнейших пререканий с супругой и, обернувшись к госпитализированным, он высказал свою точку зрения на современную технику. — Теперь я понимаю, почему голографическая услуга не пользуется популярностью у молодого поколения: одно дело видеть лицо на экране, а другое, стоящего над тобой компаньона по семейной жизни, особенно, если ты посягаешь на чужую собственность. Хоть это и голографический контур, но эффект вполне правдоподобен.
В коридоре что — то звякнуло и послышался голос завхоза, которого
командир посчитал нелишним порасспросить о вчерашнем инциденте. Изя Львович Блюмбер, несмотря на свой преклонный возраст, неровно дышал в сторону медсестры и пользовался малейшим случаем слегка приболеть, чтобы с полноправным и
правдоподобным поводом заявиться в медсанчасть. Но сейчас он, как назло, был совершенно здоров, в отличие от большинства своих коллег. Посчитав падение на палубу достаточной дополнительной причиной посещения медблока, он растерянно спросил:
— Альбиночка, «розочка», я таки не пойму: здоров я или нет?
«Какая я тебе розочка, пень недогнивший!» — подумала про себя Альбина, а вслух уточнила:
— Почему вы не на больничной койке, раз на здоровье жалуетесь?
— Там всех угощали, а халява не может принести вреда, по определению и, держа стакан, отказаться от дармовщины рука не опустилась, хоть правильней будет — не поднялась. И больной я так-таки, или нет — никак не пойму.
Старпом повернулся к помощнику и, давясь от смеха, сказал:
— Слышишь, как ухлёстывает: выдавать водопроводный кран за брандспойт, числящийся за постом пожаротушения — несколько самоуверенно.
— А себя причислять к брандмейстеру, — добавил Арсений, который и сам уже стал забывать своё настоящее имя, привыкнув к прилипшему прозвищу.
— Черенок от пожарной лопаты, и тот эффективней будет, — махнул рукой Николай Афанасьевич.
— А это уже из анекдота, — вмешался командир. — «Ну, дед, ты и скромняга».
В приоткрытую дверь открывалась живописная картина: кудряшки на голове завхоза гордо развевались на ветру, создаваемым вентилятором марки «Палестина».
— Настоящий брандмайор, — улыбнулся Виноградов.
Двери — купе раздвинулись, как — то, неожиданно быстро и в помещение, практически ввалился, снабженец Вано Вахтангович Горидзе, чуть не сбив с ног гордого «пожарника».
— Слющай, вах, хорошо продрало, да? — он выпученными глазами искал спасительные пилюли, но не находил, бесполезно сжимая и разжимая ладонь.
— Нету! — Альбина развела руки в стороны, по сути дела, добив страдальца, оставив его без надежды на свежий воздух.
— Контрольный выстрел в голову! — констатировал факт командир.
— Почему в голову? — смеясь, возразил старпом. — Скорее всего — приговор касается другой части тела, располагающейся гораздо ниже и с другой стороны.
— А ты ещё куда ходил, что ли? — спросил, прищурившись,
помощник.
— Ай, вай — хватыт ваших приколов, — страдальчески промычал сын гор.
— Лекарства — тоже, похоже, украли? — предположил старпом.
— В нашем кибуце, так-таки не поступают, — выдал перл Блюмбер, потирая ушибленное плечо.
— Гдэ? — не понял Вано.
— Сельскохозяйственная коммуна, по-еврейски — колхоз, короче, — отмахнулся Львович от назойливого южанина.
— Символичненько, — покачал головой командир.
Пожилой завхоз небезосновательно полагал, что южная горячая кровь может спутать его планы, да и молодость — великое дело. Поэтому, он как кот вокруг сметаны, крутился рядом с соперником, которому, признаться — было не до любви.
