– Что новенького и старенького? – спрашиваю. – А то поотстал я тут… Три года – срок большой.
– Так ты что. снова к нам? – в большом сомнении вопрошает Хвост, и глаза его лезут из орбит, а белесые брови ползут к рыжим волосенкам.
– А что?
– Да так… ничего. Слух тут был про тебя… интересный.
– Слыхал уже. Плюнь в рожу тому, кто такие слухи распускает. Как тут вообще? Проктолога не вижу. Где он?
– Накрылся Проктолог, – сокрушенно вздыхает Хвост. – Только это давно было, года уж два как. «Воронка» засосала – и кранты.
– Ну, помянем. – Я делаю глоток. Водка у Сидора за три года лучше не стала, дерет, как наждаком. – Хороший мужик был Проктолог.
Вычет тоже отпивает глоточек и отчаянно силится не поморщиться. Не вздумал бы выпить все разом. Такого хлюпика с устатку и не евши и от ста граммов может развезти.
– Кто еще из тех, кого я знал?
– Оса и Верхолаз. Оса недавно совсем. С напарником, ты его не знаешь. Не укрылись от выброса и… может, теперь бродят где-то. Без мозгов.
– Видел кто-нибудь?
– Нет. ПДА Осы Заноза нашел, а самого Осы и след простыл. Говорят, у его напарника своего ПДА не было. Значит, так ушли.
Понятно. Какой же сталкер, находясь в здравом уме, пойдет гулять по Зоне без двух вещей – детектора и карманного компьютера? Значит, двумя сталкерами-зомби в Зоне стало больше. Это уже не жизнь, но еще и не смерть. Впрочем, долго они, как правило, не живут – чутье чутьем, а без ума, а главное, без карманной аппаратуры в Зоне долго не протянешь. Человек есть человек, а не зверь-мутант. Настоящим звериным чутьем с человеком никто не поделится, выжжены у него мозги или нет.
– Помянем Осу. – Делаю еще глоток. Экономный. – А где Штангель?
– Пошел в «Сто рентген». Если надо чего решить – с Сидором решай.
Ай да Хвост! Иногда я его просто люблю. Он молчит, как надолба, лишь когда видит в том прямую выгоду для себя, а видит он недалеко и вообще не комбинатор, хоть и куркуль. Может подсказать что-нибудь, ему не жалко.
Значит, Сидор еще в авторитете. Значит, он рулит кланом в отсутствие Штангеля. Что ж, могло быть хуже.
– Ладно. А Француз где? Жив?
– Жив-то жив… – кривится Хвост. – Не поверишь – он в «Долг» подался.
Действительно, не очень-то верится.
– Француз – «долговец»? Разыгрываешь?
– Гадом буду.
– Ну, дела…
Хвост не выдерживает первым – начинает ржать. Я тоже. Рядом скромно подхихикивает Вычет – и зря. Он неправильно понял мою инструкцию: не выделяться, изображать скромного новичка с затаенными амбициями. Новички через одного такие. Но он не знал Француза и мог бы вместо хиханек недоуменно похлопать глазами.
А смеемся мы вот над чем. Из всех известных мне сталкеров Француз был самым неопрятным в уходе за одеждой и снаряжением. За что и кличку схлопотал – похож, дескать, на француза в двенадцатом году с известной картины. И этот разгильдяй теперь в «Долге», полувоенной организации с подобием устава и строгой дисциплиной? Умора. Ему бы в «Свободу» – там разгильдяев хватает, нашлись бы родственные души!
– Так он напоказ ушел! – ликует Хвост. – Прямо здесь и сказал: мол, надоел мне бардак, да не только ваш, а вообще бардак в Зоне. И ушел. Никто и отговаривать не стал, думали, вернется. Да куда там!
– А Лысый?
– Сидит Лысый. Пять лет строгача.
– Понятно. А Кипяток?
– Жив Кипяток. Бросил сталкерство вслед за тобой, а потом вернулся. Года не прошло – и вот он. Соскучился по вам, сволочам, говорит. И в первый же вечер – драка…
Хвост смеется, ему хорошо. Он нашел благодарного слушателя. Может, и еще кто подсядет к нам языки почесать. Может, ребята и выпивку мне поставят. Не откажусь, хотя на голодный желудок не стоило бы. Слушая Хвоста, обшариваю глазами помещение и вижу: шепчется народ, на нас искоса поглядывает. Незнакомые – те просто буравят глазами. А из знакомых никто, кроме Хвоста, к нам так и не подсел, хотя свободные стулья есть.
Симптом.
Где Сидор? Мне нужен Сидор, но пусть инициатива исходит не от меня. Доложили ему уже?
Наверняка. Но он не спешит, он всегда был из неторопливых и обстоятельных. Потому, наверное, он и со Штангелем ладит, что они два сапога пара: Штангель точен, аккуратен и осмотрителен. И так же безжалостен, как Сидор Лютый, когда прикинет в уме варианты, найдет линию поведения и будет двигаться по ней с мощью локомотива. Торчишь столбом на его дороге? Разок предупредит, если сможет. Не злодей же он. Иногда даже способен договориться по-хорошему и слово обычно держит. За то и уважаем. Но если не договорился с ним и не внял предупреждению – пеняй на себя. Стопчет. И весь клан признает, что не он жесток, а ты глуп.
– А ты-то какими судьбами? – интересуется Хвост с виду простодушно, но глаза его выдают. – Соскучился? Снова вписаться хочешь?
– А я и не выписывался.
– Да ну? А кто говорил: уеду, женюсь, буду жить, как все нормальные люди живут, а? Не напомнишь?
– Пожил. Обрыдло. Скучно там.
– И не женился?
– Женился. Домик у Черного моря, сад, виноградничек, пристройка для курортников. Машина. Микроавтобус. Поселение и экскурсионная программа. В сезон, конечно.
– Дети?
– Бог миловал.
– Мне бы такую жизнь, уж я бы обратно в Зону не рвался, – вздыхает Хвост. – Ты всегда умел устроиться. Э, погоди, да ты на время, что ли, вернулся? Не насовсем?
– Как получится. В случае чего – тыл есть.
– Это если твоя благоверная за кого-нибудь другого замуж не выскочит, – язвит Хвост и, видя, что я каменею, спешит добавить: – Шутка.
Ох, зря ты так шутишь, приятель. Я на такие шутки памятливый. Без тебя, проходимца, знаю, что виноват перед Адой… сбежал ведь и ее одну бросил. Не в курортный горячий сезон, правда. Там, в Коктебеле, сейчас декабрь, ветер пронизывает до костей, далеко в море ходят водяные столбы, и смотреть на них зябко. И в Киеве тоже декабрь, только слякотный, и повсюду декабрь, кроме Зоны. Здесь своя погода. Слабовата зима перед Зоной.
– Давай за твое возвращение. – Хвост поднимает стакан. Поднимаю и я свой, там осталось на донышке. – Ты чего скромничаешь? Хабара нет, что ли?
– Места попались не грибные…
Хвост скорбно поджимает губы, сочувственно кивает. Угостить друга-приятеля выпивкой он и не подумает, всегда был халявщиком. Небось и сейчас думал сделать два дела сразу: прощупать меня и угоститься на дармовщинку.
В первом он отчасти преуспел, самую малость. Но сообразительному достаточно, чтобы понять: мы пробирались сюда по безлюдным местам. Это на севере леса безлюдны из-за того, что никакие человеческие мозги не выдержат тамошнего пси-излучения, а здесь иначе: нет артефактов – нет и сталкеров. Пустые места, никому не интересные, даже бандитам. Правда, при очень большой необходимости там можно спрятаться, отсидеться, выждать… И Хвост мучительно разгадывает ребус: чего ради мы сами сунули головы в капкан? Совсем дурни или, напротив, шибко умные?
