Буботение Рады прервал нарастающий гул – что-то очень крупное ползло по небу. С балкона удалось рассмотреть хорошо знакомый по фотографиям красавец «Илья Муромец», гордость украинско-российского авиастроения. Военный грузовик, перевозивший в один заход до трех тысяч человек и десяток танков. Рев его двигателей привел в исступление сигнализацию всех машин в округе. Самолет был окрашен в камуфляжные цвета, но триколор легко угадывался на гигантском хвосте. Я никогда не видел в киевском небе российских военных самолетов. Видать, учения задумали – турок попугать хотят.
Раздался громкий бесцеремонный стук в дверь.
– Кто там?
– Откройте, телеграмма! – В дверной глазок я рассмотрел знакомого почтальона.
После долгой возни с запертыми на ночь замками я наконец распахнул дверь. Оттолкнув растерянного почтальона, в комнату, сразу повалив меня, ворвалась толпа китайских дружинников. На заломленных руках защелкнулись наручники, глаза и рот залепил скотч. Потом я почувствовал холодящий укол в руку, и все поплыло...
Меня разбудила яркая лампочка на потолке камеры.
– Встать! Руки на голова. Вперед шагая!
Команды были не совсем традиционные. Не те, к которым нас приучили кино и литература. Опять ночной допрос. Офицер с синим четырехлистным цветочком на рукаве, сидевший за массивным столом, казался усталым и сонным. Его круглое, почти детское лицо выражало крайнюю степень безразличия. Жесткие черные волосы ежиком, узкие глаза. Это тот, что был вчера, или уже новый? Не сообразить. Да и какая разница? Ни их вопросы, ни мои ответы не имеют никакого значения... Тем более я не отвечаю... Не отдам я вам нашу с Мишей неколлинеарную вторую гармонику – путь к созданию неограниченного по мощности лазера. Ведь если отдам, то сразу придушат. Я все отрицаю и постепенно сам себя убеждаю, что не знаю ничего.
Сегодняшний следователь отличался безупречным русским. Его манера разговора больше подходила для салона любителей изящной словесности. Это был тот рафинированный русский, на котором говорят некоренные россияне. Голос у китайца был низкий, с глубокими обертонами.
– Итак, вы утверждаете, что во время работы в Институте физики не имели контактов с иностранными организациями? С целью передачи служебной информации, – начал очередной допрос новый следователь.
– Я не вижу необходимости отвечать вам на какие-либо вопросы. Езжайте в свой Китай и там старайтесь! На каком основании вы держите меня здесь и задаете свои дурацкие вопросы?
– Успокойтесь, пожалуйста, это вопрос, который первым стоит в протоколе допроса, – я обязан повторить его... И не надо отправлять меня в Китай – я гражданин Казакистана... Вы совершенно зря горячитесь, – сочувственно склонив голову, продолжал следователь. – Я только выполняю свои обязанности, и от моей добросовестности зависит не только моя карьера, но и то, как быстро вы сможете встретиться с вашей семьей. Давайте выпьем чаю. Кстати, меня зовут Ксеон.
– Странное имя для казаха, почти газ.
– Нет, что вы, что вы. Это мое настоящее имя, адаптированное для англоязычных стран. Я хоть и казах, но все-таки китаец. Мое настоящее имя Кхсяо Джун, и я не настаиваю на его употреблении. Для вас так трудно произносить наши имена. Но что поделаешь, молодо – зелено. Я имею в виду молодость вашей цивилизации. Давайте выпьем чаю, – повторил он. – Вы, наверное, никогда не пробовали настоящий китайский чай?
Не дожидаясь моего ответа, он достал из кармана маленький колокольчик и позвонил. Вошедшему охраннику была отдана краткая команда. Через несколько минут девушка в красном балахоне вкатила небольшой столик, заставленный всякими принадлежностями чайной церемонии.
– Присаживайтесь поближе, – предложил Ксеон. – Сегодня у нас редкий случай. Мне друзья привезли улунский чай. Вы, наверное, и не слыхали о таком. Это действительно хороший чай.
Он засыпал в глиняный чайник листья и поджег спиртовку под сосудом с водой.
– Вы удивитесь. Но в Киеве практически невозможно найти воды для чая, – рассуждал китаец. – Я специально посылаю обученного человека на Десну, когда хочу выпить настоящего чаю. Вы совсем не умеете приготавливать чай, зачем-то используете воду из источников.
– Мы – это кто? – удивился я.
– Вы – белые, – менторским тоном произнес Ксеон. – Белые люди совершенно не умеют использовать великую культуру нашего народа. Китайцы – величайшая раса, и все, что есть, на деле создано нами!
Казалось, эта мысль захватила его настолько, что он даже стал выше ростом.
– Как же так – все? Насколько я знаю, последний век Китай только и делал, что выпускал продукцию по лицензии Штатов. И для Штатов.
– Вы слишком упрощаете ситуацию. Все придумали у нас, а белые – только похитили и обратили в свою пользу. Вы порабощали мой великий народ столетиями! Кто придумал порох? Кто придумал компас? Макароны и многое другое? Ваши «марки полы» и ему подобные украли наши великие достижения еще в средние века! Мы только хотим восстановить справедливость! И восстановим – навеки!
Он забыл даже о своей чайной церемонии и перекипятил воду. Пришлось воду наливать заново и ждать. Когда вода почти закипела, китаец ловко вылил ее в чайничек, показав мне, как почти сразу листья начали разворачиваться и источать приятный запах...
– Чайную церемонию у нас украли японцы! Но в чае они не смыслят ничего. Им бы только покрасоваться! – Следователь не мог успокоиться.
Несмотря на запал, Ксеон больше не терял контроль над чаем. Он перелил его из чайничка в фарфоровые цилиндрики и накрыл пиалами.
– Но вы ведь не хотите ничего принимать со стороны! Невозможно пользоваться плодами цивилизации, не ассимилируясь. – Я решил поспорить. – Вы живете во всем мире в чайна-таунах, едите своих пекинских уток и даже не удосуживаетесь понять культуру стран, где вы живете!
– Нам не нужна ваша культура! Наша лучшая, и она великая! Зачем нам ассимилироваться – это и так наш мир! Как вы тупы! – Потом сразу спокойным тоном: – Переливайте чай, нюхайте – он прекрасен... И мир постепенно понимает, как ценна наша культура, наше наследие, – ведь не зря даже на Украине стали ценить и приглашать наших специалистов на работу!
Да, помню-помню.
Сначала было постановление об освобождении Запорожского автозавода от налогов. Потом постановили передать контрольный пакет акций фирме «Дэйву», владевшей до этого сорока процентами. Потом, как достижение демократии, было объявлено, что военизированная охрана с целью борьбы с массовыми хищениями запчастей имеет право на безлицензионное использование оружия и создание групп охраны имущества по всей стране. А когда контрольным пакетом уже владела «Дэйву», было разрешено использовать на работе граждан неукраинской национальности... «Дэйву» была продана канадской компании «ГЕО», которая полностью контролировалась первым замом председателя компартии Китая.
