— Пошли, коп ушел, — сказала она. Он заспешил за ней следом.
— А ты знаешь, что люди, торговавшие ощущениями, начали исчезать?
— Может быть.
— И никто ничего не предпринимал?
— Значит, ты хотел поймать кальмара, которого убил?
— Нет! Это… там, на Земле, если кто-то рассказывал о проблеме, она попадала в новости… люди решали ее.
— Ты смотришь слишком много фильмов своей матери.
— Рутлесс, щупающие кальмары…
— Ты не можешь остановить их. Это как любая другая психическая болезнь. Всегда найдется кальмар, который захочет попробовать нас на вкус. У них это в крови. До тех пор, пока мы не уедем домой…
Рав схватил ее за локоть, выругавшись на языке Кабувы.
— Что?
— Мы не вернемся на Землю.
— Конечно же вернемся.
Они уже были в коридоре. Им навстречу из темноты медленно выплыл запах смерти и человеческой рвоты. На лице Рава появилось яростное выражение.
— Тетя, ты же не такая, как эти тупоголовые ископаемые, которые целыми днями просиживают штаны в мамином театре, пересматривая старые фильмы.
— И что?
— Мечтаешь о том дне, когда мы поедем обратно? Зря. Мы никогда не вернемся на Землю.
— Рав, правление Врагов не может длиться вечно.
— Почему?
— Потому что оно… — она неуверенно запнулась, — они… Рав, это плохие парни.
— А как насчет того, что происходит здесь и сейчас? Если кто-то поднимет шум вокруг торговли ощущениями…
— Мы уедем домой, — повторила Рутлесс.
Она разозлилась на него, на своего безупречного маленького племянника, который значил для нее больше, чем вся Вселенная. Даже сейчас в груди у нее заныло — странно и сладко — при виде его, ее охватило чувство обладания, желание защитить его. Сына ее брата.
Внезапно ей захотелось свернуть ему шею.
— Мой дом здесь, — заявил Рав. — И я не хочу, чтобы он превратился в охотничьи угодья для инопланетян-извращенцев.
Она шагнула мимо него в двери квартиры, и зрелище бойни успокоило ее. Два трупа. Везде улики. Это была работа, которую нужно сделать.
— Помоги мне открыть это, Рав.
Они выпотрошили подушку, и по прихожей разлетелись синтетические перья. Внутри находились две коробки, размером и цветом напоминающие кирпичи, каждая с кнопками и всплывающим экраном.
Рутлесс поставила таймер на тридцать минут и протянула гранату Раву:
— Иди в комнату. Запихни это подальше под труп кальмара.
— А разве она не уничтожит все, куда бы мы ни положили ее?
— Я хочу, чтобы она осталась незаметной. — Она не стала объяснять, что это предосторожность на случай, если кто-нибудь придет сюда до взрыва. Гранаты легко разряжались.
Второй заряд предназначался для вестибюля здания: входя и выходя, они могли оставить там свои отпечатки пальцев или другие следы. Они сбежали вниз, Рав наблюдал за улицей, а Рутлесс установила вторую бомбу у колонны.
— Там кто-то есть, — сказал он.
Рутлесс опрокинула его на землю и заглянула в дыру, проделанную в пластиковом щите. У обочины был припаркован лимузин, оснащенный аквариумом, мотор работал. Водитель, человек, искал что-то на перекрестке.
— Полиция? — прошептал Рав. Она покачала головой:
— Шофер того кальмара. Пошли, правила игры изменились. Бежим, сматываемся.
Она подождала, пока шофер не повернулся к ним спиной, затем повела Рава вдоль стены, и они скользнули к соседнему зданию.
Когда они прошли пару кварталов, Рутлесс оглянулась. Водитель наконец принял решение, направился к разрубленному пластиковому щиту и вошел в здание. Рав дернулся в том направлении, но она схватила его и удержала на месте.
— Слишком поздно, — сказала она. — Граната взорвется с минуты на минуту. К тому моменту, как он доберется туда, квартира превратится в пыль.
— Если он поспешит, то тоже превратится в пыль.
— Возможно.
— Мы еще можем вернуться. Предупредим его.
— Если мы его предупредим, Рав, то тебя утопят.
— Я не хочу, чтобы из-за меня погиб невинный человек!
— Он не невинен. — Рутлесс одним глазом посматривала на здание, говорила медленно, стараясь тянуть время. — Этот человек возил твоего кальмара по Земному Городу, когда тот подбирал проституток. Которые затем исчезали. Ни одного тела не нашли, так?
— А я-то думал, ты меня не слушала, — фыркнул он.
— Этот предположительно невинный человек, вероятно, помогал затаскивать тела в эту самую машину, помогал избавляться от них…
— Ты не знаешь наверняка, — возразил Рав. — Он может быть хорошим парнем.
— Может, — согласилась она. — Может быть врачом. Может быть санитаром, отцом новорожденного ребенка или единственным внуком великого генерала Интегро. Но я не собираюсь позволять тебе губить себя ради него.
На глазах ее племянника выступили слезы, они текли по щекам и превращались в ничто — наноаэрозоль поглощал все улики.
— Идем дальше, — начала Рутлесс.
Но в этот момент в окнах шестого этажа появилось белое свечение.
Она точно знала, что там сейчас происходит. Из гранаты возникло сферическое облако пыли, и все, к чему оно прикасалось, превращалось в ничто. Тела, блевотина — возможно, и шофер, если ему не повезло, — уже исчезли. Теперь пыль проедала дыру в стене здания.
— Пошли, — сказала Рутлесс. — Взрыв привлечет полицию. Рав не пошевелился.
«Прошу тебя, — мысленно произнесла Рутлесс. — Не вынуждай меня бить тебя».
— Он жив, — внезапно произнес Рав.
Шофер неожиданно показался на улице — некоторое время он сражался с пластиковым щитом, затем упал на землю. Хватая ртом воздух, он прислонился к стене, глаза его были расширены от ужаса, он трясущимися руками вытащил из кармана телефон и тупо уставился на него.
— Заметил? Он не звонит в полицию, — сказала Рутлесс.
— Заткнись! — прорычал Рав.
В стене здания на высоте шестого этажа образовалась круглая дыра, черное пятно расширялось, словно кариес, разъедающий зуб. «Отличное рассредоточение, — подумала Рутлесс, — игра окончена, спасибо Копу. Теперь нужно вытащить отсюда парня, пока он чего не натворил».
— Пошли, — сказала она, но Рав словно прирос к месту.
— Он жив, — пробормотал юноша, обращаясь скорее к себе. Шофер рыдал, съежившись у стены.
— Нет, — возразила женщина. — Ему конец.
— Что?
— За ним придет полиция, — объяснила Рутлесс. — Он не может уничтожить свои следы, как это сделали мы. Если в машине действительно обнаружат ДНК пропавших проституток… они поймут, что его босс был извращенцем, и утопят парня, чтобы заткнуть ему рот.
— А почему ты так уверена, что он все знает?
