Успокоить удалось с большим трудом. Удерживая ту за шею сгибом правой руки, левой я стал загребать в сторону какого-то предмета неподалёку, помогая себе ногами. Девочка только хрипло дышала, вцепившись в мой локоть обеими руками. Предмет перевёрнутой судовой шлюпкой оказался, в которую уже трое человек вцепилось, все мужчины.
- Нужно перевернуть, иначе долго не выдержим, замёрзнем, - сообщил я, подплывая.
Дальше командуя, никто не претендовал на это дело, мы вчетвером, девочку пришлось переместить за спину, та вцепилась в шею, чуть не удушив меня, но мы смогли перевернуть шлюпку. Подниматься на борт я пока запретил, девочку вот закинул и велел той вычерпывать ладошками воду. Лучше занять ребёнка, причём поторапливал, чтобы та быстро работала, а то мы тут замерзаем. Сам общался с другими мужчинами. Выяснял обстановку, сообщив им, что получил чем-то по голове, ничего не помню, даже имени своего. Девочка не замерла и не впала в ступор, а активно работала, вода летела за борт с довольно высокой скоростью. Чуть позже двое из мужиков поднялись, шлюпка уже держала, и начали помогать. Да и нас прибавилось, ещё пятеро подплыло, двое держась за обломки досок. То, что русские вокруг, понял я сразу, ещё при перемещении, по мату и крикам. И то что время не сильно изменилось, тоже ясно было. Платье у девочки было старомодным, поверх него ещё пальто было наглухо застёгнутое. Как раз такие и видел в четырнадцатом году. Или похожие, я в этом не особо разбирался. По воде, холодная, значит осень или весна. Если это Чёрное море. Для зимы не такая и холодная. А общение с потерпевшими кораблекрушение только подтвердило мои версии. Грузопассажирское судно купца Трифонова «Анастасия», шло из Милана в Одессу. Через сутки после черноморских каналов на полном ходу столкнулось с каким-то судном, и мигом пошло ко дну. Судно оказалось турецкой парусной шхуной. Один из спасшихся подплыл к нашей шлюпке, по-русски худо-бедно говорил, разобрались. Кто я, без понятия, память ещё не проявилась, когда все поднялись в шлюпку, одиннадцать человек набралось, никто меня не опознал, включая турка. Да и темно было. Но одет был в пижаму, и в тёплые шерстяные носки. Не моряк из команды точно, значит из пассажиров. Похоже не бедный, если по наличии пижамы судить. И да, год всё же не тот. Осень, начало ноября тысяча девятьсот третьего года. В Русско-Японскую меня закинуло.
Когда мы устроились в шлюпке, женскому полу я отдал корму, на моё командование всё также никто не претендовал, все были ошарашены случившимся, да и женского пола набралось трое, включая девочку. В общем, велел всем снимать с себя одежду и выжимать, иначе замёрзнем. Потом одежду надеть и греть друг друга телами. Не сразу, я уже снял рубаху и выжимал её, началось шевеление вокруг. А торопился я по одной причине, у Хранилища появилась дополнительно опция, которой раньше не было, какого-то резервного склада. Надо его изучить. Сначала мужчины выжали одежду, женщины отвернулись, да и поди тут рассмотри, а потом трое мужчин встали спиной к ним, и уже те занялись собой. Вообще нужно было дать им первыми сделать подобную выжимку. Но те отказались, предоставив нам начинать. Узнал почему двое мужчин, одна женщина и девочка были в одежде, уличной, а не для сна. Оказалось, им торжественный ужин устроили на палубе, у матери девочки, она к счастью спаслась, за створку двери ухватилась, были именины и родилась она в одиннадцать часов вечера. В этой семье было принято начинать праздновать в момент рождения. А в полночь и произошло столкновение. Тут отошли люди, среди выживших боцман с судна оказался, он и принял командование. Пока загребая вместо вёсел обломками досок, мы рыскали вокруг места кораблекрушения, криками подзывая спасшихся, я сидел у борта, машинально гребя, заодно согрелся, ну и работал с этим запасным складом. Когда я разобрался что это, я готов был вскочить и плясать от радости, оглашая окрестные воды счастливыми криками. Как бы объяснить понятно? В общем, перед моей смертью, ну или вовремя, всё что находится в Хранилище, отправляется на этот резервный склад. Всё что я добывал в первой жизни, второй и последующих, всё было там. То есть, я не потерял свои запасы, хотя умения и обнулились, но это не страшно, снова наработаю, главное доступ к резервному складу есть, смогу забрать. Правда, был ещё один момент, просто так забрать я не мог, нужно что-то взамен. Продовольствие или животные чтобы были там, лошади и другая живность, всё это можно обменять на почву смешанную с водой. Ил отлично подойдёт. От земли пришли, на землю и сменяем. Остальное железо, на такое же железо. Пусть дряхлое, ржавое, но обмен по весу. Отлично да? Так что ничего я не потерял. Хорошо при складе имелось описание что это и что внутри, так что знал что теперь делать.
Согреться не удалось, меня бил озноб. Оказалось, тело простужено, и простуда застаревшая, не недавно полученная. Тело больным мне досталось. Исцеление уже зарядилось, так что окончательно убрал последствия травмы. На простуду у меня уже не хватило, оттого и била крупная дрожь. Похоже воспаление лёгких началось, кашель замучил. Нечего, зарядится и уберу. Кроме нашей шлюпки тут ещё две обнаружилось. На одной капитан был. Наша шлюпка могла принять около двадцати человек, приняли двадцать двух, сидели плотно прижатые друг к другу, грелись. Я сел у борта, опустив руку в воду. Качал Хранилище, пока пустое. Сто кубов было, успел один куб сверху накачать. Да и Взор качал, уже одиннадцать метров с мелочью, а не десять. Кстати, меня опознал помощник капитана, что поднялся к нам в шлюпку. Сам капитан на другой лодке был. Начали перекличку и дошли до меня. Этот помощник оформлял меня на борт, данные помнил. Попал я в тело восемнадцатилетнего мелкопоместного дворянина из Омска. То ли отдыхал он во Франции, то ли дела у него там были, но возвращался тот на родину. Звали Константином Николаевичем Ореховым. Прописан в Омске. Это всё что было известно этому помощнику. Ах да, Константин прошёл на борт уже будучи простуженным. Снял одноместную каюту, стюард постоянно ему носил тазики с горячей водой, грелки, и стаканы с чаем и вареньем. В общем, каюту тот не покидал. Лечился. А как в воде оказался, то тут всё просто. Каюта на носу, а нос отвалился после удара в борт, вот так вот в воде и оказался, где-то заполучив травмы головы. Шхуна тоже затонула, удар серьёзным был. Это всё что я смог узнать о прошлом хозяине тела, разве что помощник неуверенно сказал, что тот вроде как во Франции учился, на судового инженера. Орехов как-то обмолвился при регистрации на борт. Студент значит? А чего вовремя учёбы сорвался?
Перед тем как уснуть, я залечил простуду, убрал воспаление лёгких, оно действительно началось, и кутаясь во влажную пижамную рубаху, под ней ничего не было, и прижался к соседу справа, и вскоре уснул. Шлюпки шли в сторону Крыма. Вроде как до него ближе всего было. У одной вёсла сохранились, она взяла на буксир две другие, и вот так двигались до рассвета.
Спал я в полглаза, поди тут усни, качает, соседи будят. А на рассвете на горизонте рассмотрели дым, что приближался. Махали руками и тряпками, пытаясь привлечь внимание, и привлекли. Крупное судно было нашим, российским. Зерновоз шёл в Англию. Нас подняли на борт, две шлюпки тоже, самую крупную оставили на буксире, и направились в Турцию. Однако к счастью сходить на землю турок не пришлось, встретили другое судно, француза, что шёл в Одессу. На него нас передали, на этом судне и добрались до нашего города. Ещё на первом, на нашем, команда и пассажиры что были на борту помогали потерпевшим чем могли. Я с удивлением узнал, что Дворянское Собрание обязательно помогает вот таким потерпевшим кораблекрушение, из своих, дворян. А так как с нашего судна трое дворян спаслось, мы вполне могли обратится за помощью. Я об этом узнал с некоторым удивлением, взаимопомощь тут была высока. Да и остальным потерпевшим в помощи не отказывали, не только дворянам. Однако я не видел смыла туда обращаться. Мне как раз неплохо помогли. С документами как раз не помогут, выдадут временную справку разве что о потере, так что восстанавливать документы придётся в Омске. Время было подумать, пока до Одессы не добрались, решил, что стоит получить эти документы. По одежде, то у меня отличный пусть и ношенный, но чистый костюм матроса был, обувь уже чуть хуже, стоптанные ботинки, но мой размер. Тёплое пальто, шапка, довольно холодный ветер не остужал. Хотя простуду я за это время лечил дважды. Все простудились, один я сейчас бодрячком на палубе наблюдал как поднимается на борт комиссия и врачи, сразу после того как мы причалили и спустили сходни.
