Машины нынче сильно привлекают внимание, а внимание здесь имеет крайне негативные последствия.
Эта длинная дорога поспособствовала нашему сближению. Двигаясь к пункту назначения, делать было особо нечего, поэтому неловкую тишину мы разбавляли разговорами. Оказалось, у нас одинаковое прошлое. Во всяком случае, мы сравнили только то, что помнили. А помнили мы не многое: пару событий и нескольких людей. Но в этом прошлом витали моменты, где одна наша сторона проявлялась ярче остальных. Простыми словами, вырывалась наружу. Мы даже вспомнили отрывки из жизни, поведение в которых совпадало с характером Зена, описанным Финном. Все вместе мы — лейтенант Джан. По отдельности — куски пазла, решившие, что сами по себе можем быть картинами. Но кто его знает!
И вправду, характерами мы отличались неслабо. Увидев собаку, застрявшую в ограждении, я предложил помочь, Аскук — зарезать, а Финн — пройти мимо. В этом эпизоде речь шла не о добрых и злых намерениях. Скорее поведение определенной личности обуславливалось индивидуальными приоритетами. Я хотел просто помочь, Аскук хотел насытиться, а Финн не желал тратить драгоценное время. Позже я понял, насколько глупо было бы помочь существу, являющемуся плодом моего подсознания. Что касается добра и зла, то, несомненно, мои компаньоны не причисляются к списку плохих людей. Подобно мне. Да, я смею называть себя хорошим человеком. Не вижу в этом ничего дурного. Конечно, нет однозначно хороших или плохих людей, но есть обобщенные понятия, характеризующие ту или иную категорию. Сама моя профессия направлена на восстановление справедливости. Возможно, я решил податься на полицейского и обрести власть из-за осознания своей немощности, но, в конце концов, важно лишь то, как я использую эту власть. Вдобавок, не будь я положительным индивидом, Финн меня не принял бы. Несомненно, я хороший. Очень хороший, добрый, порядочный, золотой. Ну прям душка. Мухи не обидел за всю жизнь. Мухи не обидел, а вот человека… Не знаю насколько убийство одного из внутренних «я» считается убийством. Пожалуй, надо перестать убеждать себя, что я хороший. Попахивает раздвоением личности, а тут личностей без того навалом. И не менее хороших. К примеру, Финн — воплощение настоящей доброты и пацифизма. Еще он серьезен. Да, бывает улыбается, шутит, тем не менее для меня он является самой уравновешенной стороной Джана. А Аскук, наоборот. Естественно, он не психопат, который не умеет держать себя в руках, но его решения смело можно назвать радикальными. Иногда эти решения идут на пользу, иногда во вред. Вдвоем они, как Инь и Ян: отличаются по натуре, и в то же время дополняют друг друга.
Дойдя до западной части города, мы поселились в уютном доме и жили там ровно неделю, пока границы не начали поджимать. Если бы мы остались в доме, то граница, пройдя через него с запада, мигом перекинула бы нас на восток, где во всю разгуливают люди Зена. Останься мы и тогда в доме, граница метнула бы нас обратно на запад, и так до бесконечности. Здесь движение — жизнь.
Чем ближе мы перемещались к центру, тем чаще до нас доходили минорные аккорды войны. Отовсюду доносились звуки стрельбы, взрывов, криков о помощи. В один такой день нам довелось увидеть из окна, как люди Зена расстреляли пленных, и не только. Три Джана стояли рядком, развернутые лицом к стене. Затем четверо меченых изрешетили их тела с необъяснимым равнодушием, будто лишили жизни обыкновенных насекомых. Неожиданно, карма настигла троих из них. Один меченый развернулся в сторону своих собратьев и продолжил стрелять, пока он не остался единственным живым лейтенантом на той улице, не считая нас, скрывающихся за занавесом сцены. Герой пьесы думал, что по-тихому избавился от нескольких соперников, но карма настигла и его. Вдруг на место убийства приехал военный внедорожник, из которого вышла первая пятерка меченых во главе с Зеном. Предатель замер на месте от страха, когда Джан с единицей на лбу остановился перед ним.
— З-з-здравствуй, Зен, — сказал он в панике.
— Вау, сколько трупов! Что тут случилось? — спросил Зен. — Мы услышали выстрелы и помчались сюда.
— П-перес-с-стрелка.
— Ну-ну, дружище, ты теперь в безопасности. Отдай-ка автомат… вот молодец. А теперь успокойся.
Наигранность его поведения сильно бросалась в глаза, и Джан, расстрелявший товарищей, понимая это, стал дрожать еще сильнее. Моя интуиция подсказывала, что Зен скоро выплеснет всю скрытую злость.
— Все вроде ясно. Вы стояли друг напротив друга, и каждая из сторон требовала сложить оружие. Ситуация накалилась, началась стрельба, и все полегли. Все, кроме тебя. Но меня гложет один единственный вопрос: почему те трое лежат спиной к нам?
— Я все об-б-бъясню.
— Слушай Джан. — он перестал изображать приветливого соседа. — Больше чем лжецов, я ненавижу только предателей. Сегодня убил их, а завтра и меня со спины прикончишь. Леша жизни напарников, как крыса, ты пошел против меня. Чтобы пойти против меня, нужна либо безграничная смелость, либо безграничная глупость. И судя по запаху, исходящему от тебя, я знаю, к какой категории ты относишься.
— Прошу, выслушай…
— На колени!
— Но…
— Быстро!
Предатель подчинился.
— А сейчас назови любое число от одного до шести.
— Что? — изумился тот.
— Проблемы со слухом? Назови число от одного до шести!
— Но, я…
— Число!
— П-пять.
— Ну ты даешь!
Зен одолжил у второго номера револьвер с шестипалым барабаном и вытащил из него всего одну пулю, оставив пять.
— Знаешь, что такое русская рулетка? — спросил он.
— Черт! Прошу пощади меня!
— Я прокручу барабан несколько раз и отдам револьвер тебе. Приставишь его к виску и нажмешь на крючок. Если не убьешься, то я забуду про тебя. Но если дуло хоть на чуть-чуть повернется в мою сторону или, наоборот, не решишься направить на себя, то несомненно сдохнешь, ибо мой револьвер, в отличии от твоего, полностью заряжен.
Меченому ничего не оставалось. Взяв револьвер, он поднес его к виску со слезами на глазах. Прошла секунда, две, три, он зажмурился, нажал на крючок и… прозвучал пустой щелчок. Он тут же швырнул оружие прочь и, прилипнув к земле, стал рыдать, как ребенок.
— Браво-браво! Невероятно! Шансы явно были не в твою пользу. Ты поистине везучий человек. Везучий и глупый…
Последние слова Зена снова заставили меченого волноваться. Он поднял голову и посмотрел наверх. Зен, стоял с серьезной гримасой, направив оружие на него. Это последнее, что он увидел, прежде, чем упал лицом в лужу собственной крови.
— Я сдержу свое слово и забуду про тебя! — сказал Зен трупу.
Сев в машину, первая пятерка меченых исчезла, оставив мертвых Джанов на ужин шакалам.
