бортом дебаркадера. На корме у посудины блестел мотор.
— Японский. «Сcуcуки» — многозначительно произнёс Степан. Пошли.
Походкой моряка Степан пробрался к трапу, спустился на берег, пошарил в карманах, достал ключ и повернул его в замке на цепи. Бросил цепь в лодку и сам шагнул в неустойчивую посудину, чудом не свалившись в реку.
— Ты управлять-то сможешь? — с сомнением спросил Василий, глядя, как Степан на четвереньках перебирается на корму к мотору.
— Обижаешь, — бросил тот через плечо. — Мне главное до мотора добраться. Оттолкни.
Василий оттолкнул лодку от берега и сам прыгнул на борт.
— Садись, не шатай, — Степан показал рукой на доску, выполняющую функцию сиденья и размашисто дернул ручку стартера, едва не свалившись в воду. Мотор завелся с половины оборота. Степан упал на дно лодки, не выпустив при этом рычаг управления. Посудина, накренившись, развернулась по течению реки, набирая скорость.
— А ты что не спрашиваешь, куда плыть-то? — спросил Василий.
— Ясно куда, — хмыкнул Степан. — Отсюда все в Стрелку плавают.
— Мне не надо в поселок. Мне надо на Драконий остров. Знаешь такой?
Мотор резко сбавил обороты. Лодку подхватило течение.
— На Драконий остров? — переспросил Степан, и его пьяные глаза сверкнули в холодном свете луны. — Ночью? Зачем?
— Надо.
— Это будет дорого стоить.
— Почему?
— А там черти водятся.
— Какие ещё черти?
— А может и не черти, — Степан зачем-то оглянулся, словно почувствовал за спиной, что-то. — Там говорят, по ночам огонь на скале видели. Да необычный огонь. Синий такой. Погорит, погорит, а потом потухнет. А Федька косой, что самоловы на стерлядь там всегда ставит, говорил, что видел, как с неба на вершину скалы столб света спускался. Но ему верить-то особо не стоит. Месяца три назад с ним белая горячка случилась. Еще снег не сошел, а он бегал по всему посёлку без штанов. Орал, что за ним гонятся десять человек. Убить хотят.
— Сколько? — прервал Василий неожиданно разговорившегося Степана.
— Двадцать человек! — Степан растопырил пальцы на руках.
— Я не про то. Сколько тебе надо. За сколько на остров свезёшь?
— Ну, — Степан почесал бороду.
— Решай быстрее. Я тороплюсь.
— Ну, ещё столько же, — выпалил тот.
— Это двести?
— Ага, — жадно закивал головой Степан.
— Держи, — Василий протянул деньги. — Давай, газуй!
— А ты добрый, — ощерился Степан. — Держись крепче! Прокачу!
Мотор резко взревел. Лодка рванула. Василий вцепился в борта и оглянулся. Ветер ударил в лицо. Луна скрылась за облаками. Неустойчивая посудина понеслась в темноту на пятидесяти лошадиных силах японского мотора. В кармане завибрировал телефон. Снова Каменецкий.
— Белавин?! Ты где?
— На воде. В лодке. К острову плывем.
— Долго ещё?
— Степан! — крикнул Василий пьяному штурману. — Долго ещё плыть?
— Скоро! — донеслось через ветер. — В Ангару уже входим.
Лодка заплясала по волнам, так, что у Василия голова затряслась.
— В Ангару входим! — крикнул он в трубку.
— Понял. Значит еще километров десять. Остров видишь?
— Какой остров? Тут ночь непроглядная. А, черт! — выругался Василий. Лодку тряхнуло, и он чуть не выронил телефон за борт.
— Что там у тебя? — насторожился Каменецкий.
— Да я тут на глиссере рассекаю воду с пьяным штурманом.
— Шутник. Слушай, Вася. К тебе вертолёт направляется с бригадой наших ребят. Должен уже быть где-то там. Имей ввиду.
— Хорошо! Понял! Что ещё?
— Пока всё.
— Тогда конец связи. А то я одной рукой только за борт держусь. Меня скоро из лодки выкинет. Русские горки какие-то.
Василий спрятал телефон и вцепился руками в борта. Холодные брызги летели в лицо. Лодка, не сбавляя скорости, рассекала крупную речную зыбь.
— Тут всегда так! — крикнул Степан. — Волны пляшут. Здесь Ангара с Енисеем сходится. Воды их радуются встрече. Легенда есть такая о двух этих реках. Слыхал?
— Слышал, — кивнул Василий. Сквозь шум ветра в ушах до него доносилась пьяная болтовня Степана. Тот начал пересказывать легенду двух рек. Но Василию не до сказок было. Он напряженно всматривался вперед. Луна выскочила из облаков и залила призрачным светом спящую землю. Речная зыбь закончилась, и лодка неслась по гладкой водной поверхности, отражающей серебристый свет луны. Справа по борту мерцали редкие огни поселка, протянувшегося на пару километров вдоль низкого берега. Противоположный берег реки чернел высокой крутизной над Ангарскими водами. Прямо по ходу лодки на горизонте пробилась узкая полоска утренней зари. В конце июня ночи короткие. Природа просыпается рано, словно старается за недолгое сибирское лето наверстать упущенное.
Ой, вы тэнгеринские боги,
Сжальтесь над пленной душой
Не будьте суровы и строги
Ко мне окруженной скалой
Поймите, что юность в могилу
Толкает запретом Байкал
О, дайте мне смелость и силу
Раскрыть эти стены из скал…
Степан, похоже, вошел в раж и громким пьяным голосом читал стихи из легенды. А тем временем из-за поворота реки на фоне полоски зари ближе к правому берегу реки показался черный силуэт.
— Это он? — Василий показал рукой вперед.
— Он самый. Дракон наш, — ответил Степан и замолчал. Лодку начало бросать из стороны в сторону. Вода бурлила за бортом, крутилась водоворотами.
— В порог вошли! — крикнул Степан. — Видишь сколь камней вокруг всяких разных больших и маленьких. Это последняя преграда, что Байкал перед Ангарой на пути к Енисею выставил. Но любовь она все пройдет, все преодолеет. Все камни сметет. От острых скал только эти камни остались, а время их сгладило.
Василий смотрел по сторонам. Лодка, не сбавляя скорости, неслась среди водоворотов и огромных валунов. Вода пенилась возле камней. Скала приближалась. Полоска утренней зари ширилась на горизонте, разгоняя ночной мрак. У берегов заклубился молочный туман
— Точно, словно дракон спящий, — подумал Василий, глядя на многометровую скалу. — Спину над водой выставил. Сотни три метров длина дракона-то вместе с хвостом. А спина метров на пятьдесят поднялась. Давно заснул. Гребень деревьями зарос. На ветру стволы скривились. А что это там, на вершине? Что это?
Ночной сумрак ещё сопротивлялся утренней заре, и в этом сумраке Василий отчетливо увидел, как на вершине скалы среди деревьев засветился синий огонь. Показалось? Нет. Огонь погас на секунду и разгорелся вновь еще ярче.
— Славное море, священный Байкал! — неожиданно завопил Степан слова из песни, сбавляя скорость лодки и поворачивая посудину к каменистому выступу.
— Тише ты! — Василий предостерегающе поднял руку.
— А что? — настороженно спросил Степан.
— Черти, говоришь, здесь водятся?
— Ага, черти. И лешие здесь живут. Я сам не видел, а вот Федька косой… Смотри, свет! Там свет! — Степан выставил руку вперед, указывая на вершину, скалы и выпучил глаза. Мотор заглох. Лодку подхватило быстрое течение и понесло назад.
— Ты чего? Давай к берегу, — прошипел Василий.
— Cейчас, сейчас
