– Эй, Томас!
Возглас заставил Брейна оторваться от кофе и воспоминаний об арктической молодости.
– О, здравствуйте, сэр, – поприветствовал он капитана Селинджера и даже сделал вид, что собирается встать, однако – только сделал вид.
– Слушай, ты со своими разбойниками не хочешь смотаться завтра во внеочередной рейд?
– Я не против, – пожал плечами Брейн. – Спрошу ребят и свяжусь с вами через полчаса. Идет?
– Идет.
– А что с очередной сменой?
– Похоже, заразу подхватили – у троих из отделения понос, доктора не могут ничего поделать.
– Похоже, пыльца.
– Скорее всего. Так что раньше чем через неделю они не оклемаются. Давай, Томас, действуй, ответ мне нужен поскорее.
– Конечно, сэр. Я понимаю.
Брейн поднялся, одним глотком допил кофе и поспешил к выходу.
Когда Брейн вернулся в жилой блок, бойцы отделения еще спали. Он заглянул к Мози и растолкал его со словами:
– Ваше превосходительство, проснитесь, необходимо принять решение…
– Му… Му-у-у… – ответил Мози, даже не поворачиваясь.
– Господин офицер, пробоина ниже ватерлинии!.. Время заводить пластырь!..
Мози приоткрыл глаз и уставил на Брейна невидящий взор. Потом проморгался и спросил:
– Чего тебе?
– Ты пришел в себя?
– А который час?
– Я только что с завтрака.
– А-а… Но я есть не хочу…
С этими словами лейтенант повернулся к стене.
– Ты не сможешь сейчас уснуть.
– Почему это?
– Потому, что тебе очень нужно отлить, – с усмешкой произнес Брейн.
– Нет… – возразил Мойзи. – Эх, все же надо!..
Лейтенант отбросил одеяло и выскочил в коридор. За ним вышел Брейн и подождал, пока лейтенант сделает все свои дела и вернется.
– Уф, хорошо, что успел! – поделился Мози.
– Можешь не благодарить. Нам тут на завтра предлагают смену, ты как к этому относишься?
– Я спать хочу…
– Я сказал – завтра.
Мози остановился и почесал в боку.
– То есть это реально?
– Ты что, еще не проснулся?
– Проснулся, – кивнул лейтенант и пошел по кубрикам, распахивая двери и крича, чтобы разбудить бойцов.
– Ольсен, ты пойдешь завтра на внеочередку?
– Упс… О-о-о…
– Так да или нет?
– О-о-о…
Несмотря на трудности, всего за пять минут удалось произвести опрос всех, кроме Харви, разбудить которого так и не получилось – он лег самым последним, допивая все, что оставалось в бутылках и рюмках, а напоследок выпил остатки «фиалки», отчего его кубрик благоухал перегаром, разбавленным дешевым туалетным ароматизатором.
– Скажи, что мы согласны, – подвел итог лейтенант Мози. – Харви спрашивать необязательно, он всегда с коллективом.
Брейн кивнул, Харви никогда не подводил коллектив, ни в пьянке, ни в бою. Поэтому Брейн связался по рации с капитаном Селинджером и подтвердил их завтрашнее участие.
– Отлично, Томас. Каким бортом вы обычно ходите?
– «Ноль шестой», сэр. Пару раз попадал «ноль восьмой».
– Хорошо, постараюсь, чтобы тут обошлось без сюрпризов.
– Спасибо, сэр.
Брейн отключил рацию и повесил на специальный крючок на стене.
– И что, ты договорился? – уточнил Мози, который не до конца был уверен – проснулся он или это еще сон.
– Да, господин офицер. И завтра нам выходить к борту в пять тридцать утра.
– Слушай, а у нас ничего выпить не осталось?
– Парень, ты плохо слышишь? Завтра выезд в половине шестого, какая тебе выпивка?
– Ах да, точно, – согласился лейтенант и растер лицо. – Тогда сделай чайку, что ли.
– Сделаю. А ты умойся и подтягивайся в кают-компанию.
Через полчаса в кают-компании собралось уже все отделение. Бойцы дружно хлебали фруктовый чай, который Брейн усилил сахаром и лимоном.
Постепенно сознание у всех прояснялось, и даже Харви наконец сказал:
– Значит, завтра скатаемся в рейс, Томас?
– Скатаемся.
– А какая пара поведет броневик?
– Обещали «ноль шестой» или «ноль восьмой».
– Годится. А почему очередники соскочили?
– Кишечная что-то там.
– О, это хреново! Из меня раз такая штука хлестала две недели подряд – как из вулкана. И днем и ночью.
– Меня раз тоже проняло, – признался Леон. – Сбросил четырнадцать килограммов.
Они помолчали, потягивая чай и доливая себе из прозрачного парящего кувшина.
– Кого потянем, сказали? – спросил Мози.
– Не было времени уточнять. Но я так полагаю, пассажиров.
– Сколько кунгов?
– Думаю, не больше двух, ведь мы идем одним бортом, значит, больше двух никак не возможно.
– Ладно, бойцы, – подвел итог Мози, – допиваем чаек и милости просим в оружейку, надо тарировать стволы.
– Так вроде ты говорил, у нас стенд барахлит, или уже нет? – напомнил Харви.
– Это когда было-то! Ты что, вообще не следишь за ситуацией?
– Чего это я не слежу?
– На прошлой неделе стенд барахлил, но его сразу починили.
– Ну, я рад… – развел руками гранатометчик и улыбнулся.
Следующие два часа отделение потратило на приведение оружия в порядок. Дольше всех со своим гранатометом возился Харви. Стенд не желал принимать его оружие, Харви ругался в адрес лейтенантов и инженеров, которые должны были раз в две недели проводить обследование стенда.
– Это же не мне нужно, это компании нужно! – восклицал он, а потом добавлял порцию из непечатного.
После тарировки оружия отделение, почувствовав голод, принялось подчищать остатки вчерашней роскоши. Завтрак уже прошел, а до обеда было далеко.
Оставив товарищей, Брейн отправился на пост главного диспетчера, чтобы выяснить подробности. Это всегда следовало делать накануне, чтобы не узнать о неожиданных изменениях утром – перед отправкой.
Капитана Селинджера он застал в комнате отдыха смены: тот смотрел какое-то шоу по ТВ-боксу и шевелил пальцами босых ног, закинутых на обшитую кожзаменителем банкетку.
Носки и ботинки валялись на полу, китель висел на спинке стула, капитан улыбался, слушая трек в наушниках, но, увидев сержанта Брейна, сбросил наушники и вскочил с таким видом, будто увидел начальника базы генерала Камарина, славившегося своими неадекватными поступками и крутым нравом.
– Томас!.. Так тебя разэдак!.. Ты напугал меня, сукин сын! Чего тебе надо?..
