— А ты уверен, что дядьки с большими звёздами позволят нам это сделать? — Сдаваться без спора было не в моих привычках.
— Вопрос резонный. Если мои расчёты верны, то им просто ничего другого не останется. Пока ты на подступах к Москве геройствовал, я тут удочки закинул, так что шансы на то, что всё в масть срастётся, примерно семьдесят-семьдесят пять процентов.
— Ты небось уже и структуру будущей службы нарисовал?
— Очень приблизительно, но, думаю, пока доедем — подрихтуем. А пока нужно выбрать, дорогой друг. Да или нет?
— Да.
* * *
Пока я прощался с родными и проводил инструктаж о правилах поведения при радиационной опасности со всеми остальными, Виталик по рации связался с Торжком и сообщил, что мы скоро приедем. Собирались быстро, но без особой спешки, руководствуясь принципом: «Сейчас мелочь какую-нибудь забудешь — потом всю оставшуюся недолгую жизнь горевать будешь». Хорошо ещё, что путь предстоял близкий и никаких особенных приключений нас не ждало — подумаешь, в гости к непосредственному начальству едем — тоже мне большое дело.
Решение вооружить остающихся поосновательнее пришло мне в голову не сразу. Просто, упаковывая свой рюкзак, я вдруг подумал, что шок у большинства «делового» народа должен был уже пройти, и вероятность появления каких-нибудь отморозков в наших краях исключать не стоило. Федеральную трассу и железную дорогу войска контролировали, посты в крупных посёлках стояли, а вот в нашей глуши кое-кому сейчас раздолье полное. А тут и Станислав Сергеевич объявился.
— Василий Семёнович, — начал он, едва войдя в прихожую, — зачем вы с детьми так жестко?
— Что вы имеете в виду? — Мужчиной Пайков был представительным, с благородной сединой и красивым мужественным лицом, но одновременно сквозило в нём что-то такое… «интеллигентское», что ли. Встречались мне такие типажи. Смотришь на такого — походник, мастер спорта, на гитаре песни героические исполняет, а как беда или нештатная приключится — так только кудахтать и крыльями хлопать способен. Таких в советских НИИ по госзаказу в своё время выращивали.
— Ну, они же ещё дети!
— Вот только про детей не надо, я вас прошу! Кто беззащитные крошки? Эти две кобылки молодые? — Я закончил укладку и встал с колен. — Вы лучше мне скажите, вы стрелять умеете?
«Н-да, вопрос, похоже, поставил „красавца“ в тупик…»
— Тогда зовите сюда молодёжь — вооружаться будем!
— Как, вы хотите дать оружие несовершеннолетним?
— А что ещё остаётся, если совершеннолетние не могут? — вопросом на вопрос ответил я.
— Лапочка, можно тебя на минутку? — заглянув в оставленную Пайковым открытой дверь, позвал я жену.
Отложив книжку, которую она собиралась читать малышне, любимая подошла ко мне:
— Да, лапушка? Что такое?
— Ирка, помнишь, как мы в тир ездили?
— Конечно!
— Вот, — я протянул ей «СКС», — быстренько осваиваем. Вот предохранитель… затвор открыть… обойму вставить… большим пальцем нажать… обойму вытащить… — Я быстро продемонстрировал, как обращаться с карабином. — Понятно?
— Ну… в целом — да. Ух ты, увесистый! — Моя жена взяла карабин и приложила его к плечу. — А поменьше ничего нет? Вроде того немецкого ружья?
«Приятно, что Иришка не задаёт вопросов типа. „Зачем мне ружьё?“ или, что ещё хуже, „Мне что, в кого-то стрелять придётся?“».
— «Рээсгу» я кому-нибудь из ребят отдам. Ты всё-таки у нас стрелок опытный, так что, думаю, и с «СКС» справишься… — я поощрительно чмокнул жену в щёчку. — И потом — это так — на всякий случай.
— Угу, — буркнула Ирка и, повесив симоновский карабин на плечо, внезапно встала по стойке «смирно». — Sir! Yes, sir!
— Класс! — искренне восхитился я. — Снимем кино «Солдат Ирк»!
— Не, опять порнография получится! — Жена показала мне язык и вывернулась из объятий.
От дальнейших попыток сграбастать благоверную меня отвлекло появление Станислава Сергеевича и ребят.
— Вот, Василий Семёнович, привёл, — доложил Пайков, с некоторой опаской разглядывая мою милитаризированную вторую половину.
— Солнце, карабин на шкаф положи, там архаровцы наши не достанут, — посоветовал я уже в спину уходящей Иришке и повернулся к молодёжи. — Ну что, орлы, кто стрелять умеет?
Ребята замялись. Наконец вперёд вышел Антон. «Кто бы мог подумать?» — усмехнулся я про себя.
— Я немного умею, — очень неуверенно пробормотал он себе под нос.
— Из чего?
— Ну… я это… не совсем…
— Говори, как есть — не тяни!
— Ну, я в страйкбол играл раз пять.
«Да уж, богатый опыт, нечего сказать. Видал я этих „игрунов“!» — Несколько раз друзья, увлекающиеся этим современным вариантом «Зарницы», вытаскивали меня на свои «пострелушки», но особого впечатления они не произвели. Некоторое количество народу были вполне вменяемыми. Служившими и даже воевавшими, но малолетки, нарядившиеся в форму и принимавшие картинные позы с оружием в руках, раздражали. А уж во время «войны» я и не знал, то ли смеяться в голос, то ли плакать. Процентов восемьдесят «бойцов» стреляли из своих «автоматов», не прижимая приклад к плечу. Ползающих на поле боя я практически не видел, а уж дисциплина… Хотя некоторые команды на общем фоне выглядели очень даже ничего. Один из отрядов, изображавший подразделение еврейской бригады «Голани», к примеру, почти наполовину состоял из парней, реально воевавших на Западном берегу. По повадкам было видно, что парни, как говорится, знают, «что делать по обе стороны от мушки». Разведчики-диверсанты, косящие под группу американских «морских котиков», действительно занимались разведкой, а отряд «немцев» порадовал основательностью в организации походно-полевого быта. Но тем не менее общее впечатление было не очень.
Однако выбора мне никто не предоставил, и я достал «мелкашку» из чехла:
— Знакомая вещь?
— Ух ты, «эмпэшка»! — радость узнавания осветила лицо парня. — А это глушитель?
— Нет, это ствол длинный с насадкой. — Вытащив магазин и проверив патронник, я протянул «гээсгу» и пустой магазин Антону. — Давай, покажи!
Подросток довольно сноровисто вставил магазин и приложил оружие к плечу.
— Патрон дослать забыл, — указал я ему на основную ошибку.
Парень с непониманием посмотрел на меня.
— Давай назад! — получив оружие, я оттянул и отпустил затвор. — Вот так! Это тебе не «привод», без взведения стрелять не будет. Если вопросы, как с ней обращаться, будут — спроси Ирину Анатольевну, она знает.
«Ничего, время пройдёт — научится! — подумал я, глядя, как, горделиво прижимая к груди карабин, Антон ходит кругами по холлу. — Выхода другого у него нет, как впрочем, и у всех нас…»
