Смеркалось. Я объявил привал, но выходить из вездехода никому не разрешил, хоть вряд ли стоило опасаться нового нападения. Наши противники потеряли танк и немало людей, им не до драки. Они наверняка рассчитывают, что мы повернем назад. Расчет верный, по здравом размышлении нам только это и оставалось. Но мы не повернули. А значит, и далее делать вид, что мы на прогулке, не получится.
Я уединился в кабине и принялся думать. Существовал способ их остановить.
Временами до меня доходил «сигнал» Коня. Конь был пока жив. Но, возможно, это ненадолго. Я догадывался, что Конь угодил как кур в ощип с этой поездкой. Он надеялся честно подзаработать, а влип в разбойничий набег. Конь не разбойник, и у него не могли не возникнуть проблемы с попутчиками. Я представления не имел, как его спасти. Он был помехой моим намерениям. И надежным маячком.
Сейчас они где-то у той дальней сопки, что на закате голубым горбом вырисовалась на горизонте. Там они остановятся на ночлег. Если рискнуть и двинуть по трассе ночью… Можно, конечно, вдребезги разбить ходовую, застрять в какой-нибудь промоине, образовавшейся после дождей, или просто опрокинуться с насыпи. Но я прежде ездил по этим дорогам и днем, и ночью. Пока со мной была колонна, я осторожничал. Теперь колонны нет. Часа через четыре, если повезет, мы достигнем сопки. В обход ее идет бывший лесовозный зимник. Сейчас, конечно, от него мало что осталось, одни молодые заросли. Но для нашего вездехода они не преграда. По зимнику можно обогнуть сопку и выскочить впереди противника. Там протекает речка. Не так чтобы большая, но по осени достаточно полноводная. Через нее — мост. Исаевский сапер погиб, но я и сам способен установить простую мину. Когда они въедут на мост — там, в реке, мы их и похороним. Впрочем, одной миной, конечно, не обойдешься…
Снаружи вдруг донесся сдавленный вопль. Я сорвался с места и кинулся в салон. Один из люков оказался распахнут, возле него с автоматом на изготовку застыл напарник Ольги. Сама она топталась рядом. Второго ее коллеги я не увидел.
Опережая мой вопрос, Ольга сказала:
— Он вышел размяться.
— Размяться?! — рявкнул я. — Вы хоть соображаете, где находитесь?! Самостоятельные!
Я выдернул из стенного зажима фонарь и, высунув его в люк, посветил вокруг. Еще не до конца стемнело, на фоне черной стены придорожного леса отчетливо проступил силуэт стоящего на четвереньках человека. Он сдавленно бранился. Это, пожалуй, первые членораздельные звуки, которые я от него услышал за всю дорогу.
Я спрыгнул на землю, за мной последовала Ольга. Остальным я велел оставаться в машине и держать оружие наготове.
Мы подошли. Человек повалился на бок, царапая ногтями лодыжку. Штанина задралась. На нем были высокие военные башмаки на шнуровке. А выше на коже краснело и на глазах вздувалось опухолью пятно, сочившееся струйкой крови.
— Что с тобой? — Голос Ольги прозвучал сердито.
— Н-не з-знаю, — просипел пострадавший. — Два шага сделал от дороги, а тут в ногу что-то ужалило.
Я склонился и осмотрел рану. Ясно, догулялся.
— Кусачая травка его цапнула, — вдруг раздался откуда-то сбоку, из сгустившегося мрака голос, показавшийся мне знакомым.
Я медленно выпрямился. Торопливость сейчас ни к чему. В торопливого могут и пальнуть.
— Кто это? — как можно спокойнее спросил я.
— А ты кто? От друзей отстал?
Я наконец узнал этот голос и слегка успокоился.
— Эй, в вездеходе, — громко сказал я. — Все в порядке. Это свои.
Краем глаза я заметил, что в боковой люк вперед всех высунулся Профессор, державший автомат неумело, как палку. Стрелок еще выискался! Я повторил:
— Спокойно. Убрать оружие.
— Это кто же ты такой свой? — осведомился голос из темноты. Я чувствовал, что там рассредоточились человек десять — двенадцать, вооруженные и злые.
— Привет, Харлей, — сказал я. — Не узнаешь?
Со всех сторон вспыхнули и замелькали огни фонарей, зашарили вокруг, яркий луч уперся мне в лицо.
Из этого электрического мелькания вырисовалась рослая фигура, вся в коже, с глухим мотоциклетным шлемом в одной руке и ружейным обрезом в другой. Из-за плеча у нее торчал ствол «Сайги».
— Никак Серый! — удивилась фигура.
— Он самый, Хар, он самый, — подтвердил я.
— И чего же ты тут делаешь… на таком дредноуте? Друзей догоняешь?
— Ты, случайно, на дороге горелые машины, танк и бэтээр не видел?
— Не видел. Мы с другой стороны ехали. Но крутая пальба доносилась. Дым большой заметили. И что?
— Это мы так подружились. Я не только технику, я много людей потерял.
— Хочешь сказать, вы не одна шайка?
— Ты когда-нибудь видел, чтобы я с бандюками в одной упряжке бегал?
Харлей поразмыслил.
— Да вроде нет, не видел.
Тут в освещенном люке вездехода он заметил Профессора. У Байкера оказалась цепкая память.
— А этот дядя что тут делает? Добычу с тобой промышляет?
— Это тебе не дядя, а господин Профессор. Он главный спец научной экспедиции.
Харлей хохотнул.
— Ну я тогда, значит, президент республики Парагвай. А мы, когда его маленько в городе погоняли, думали, он чмо. Если бы ты со своими запчастями не влез, мы б его здорово погоняли. Скучновато, знаешь, бывает.
— Да, в Зоне развлечений мало, — согласился я. — Если не считать стрельбы и всякой нечисти. Только, похоже, тебе сейчас скучать не приходится. Я две твои тарахтелки на дороге видел. Всмятку. Люди-то целы?
— Ага, щас! — Харлей набычился. — Мы себе едем, никого не трогаем.
— Починяете примусы, — вставил я. — Пушистые такие.
— Что?… А, ну да, — усмехнулся Харлей. — Вроде того. Вдруг навстречу две бээмпэ и грузовик весь в броне. Отовсюду стволы торчат. Мы к обочинам, дорогу чтобы уступить, а они как шарахнут залпом. Я думал, вы с ними, просто отстали.
— Теперь не думаешь?
— Теперь — непохоже.
Со всех сторон к нам подходили Байкеры в своей кожаной униформе.
— Этого пристрели, — посоветовал Харлей, указав на скорчившегося на земле человека. — Тут травка есть такая, кусачая. Не как Хищные Деревья, ни на кого не охотится, растет как положено. Но у нее стебель с жалом. А в жале яд. Если ее не трогать, она никого не тронет. А если наступить, она даже через сапог может уязвить. После этого все, сливай воду.
Я и без Харлея знал про Кусачую Траву. Попутчику нашему точно пришел конец. Его с головы до ног скрутило судорогой. В Зоне такие судороги сами собой не проходят и лекарств от них, считай, нет. Я поморщился. Это Муштай мог своих телохранителей хладнокровно прикончить из сострадания. У меня на такое рука не поднималась.
