Она лежала, прислушиваясь к собственному неровному дыханию. Вокруг вновь воцарилась страшная, глухая тишина. Луна поднялась выше, светлый квадрат на полу переместился. С печки тоже не доносилось ни звука.
Она осторожно потрясла за плечо Максимку. Он никак не хотел просыпаться — то ли все еще сказывалось действие снотворного, то ли просто крепко спал, как это бывает с детьми. Наконец он открыл глаза и поглядел на нее. Лиза прижала палец к губам, а потом, схватив Максимку за руку, осторожно потянула его с кровати.
«Может, он подумает, что это такая игра?» — уговаривала она себя.
Мальчик неохотно поднялся, по-прежнему молча глядя на нее.
Не выпуская его пальцев, она осторожно двинулась к двери. Проклятые половицы тихо поскрипывали. Курточка Максимки лежала рядом на лавке. Она протянула руку, чтобы подобрать ее, и с удивлением обнаружила, что рука занята пистолетом. Видимо, за это время она успела так привыкнуть к тяжести оружия в ладони, что перестала его замечать. Но бросить его она побоялась — перекинула курточку через руку и, таща за собой Максима, на цыпочках двинулась к выходу. Она плохо представляла себе, что они будут делать дальше, но это было не важно. Главное — успеть убежать отсюда куда-нибудь подальше, где их никто не сможет отыскать. Слепой материнский инстинкт, тот самый, который заставляет кошку перетаскивать котенка в безопасное место, подгонял ее.
Они уже стояли в сенях, как вдруг сзади, из глубины комнаты, раздался спокойный голос:
— Куда это вы собрались?
Она вздрогнула и на миг застыла. Потом с усилием овладела собой.
— Он попросился на улицу, — сказала она спокойно.
К ее удивлению, Максимка вмешался:
— Ма-ам, скорей, я писать хочу.
Голос у него был противный, капризный и ноющий.
— Я пойду с вами, — сказал Стас. — Покараулю.
— Зачем? — запротестовала она фальшиво. — Отдыхай. Мы сейчас вернемся.
Но Стас уже соскочил с лежанки и теперь двигался к ним. Она не видела его лица — черный силуэт на фоне черных стен.
— Не подходи, — тихо сказала она.
— Ты что, с ума сошла? — удивился он. Но голос его звучал фальшиво — холодный, жесткий… чужой голос.
— Я сказала — не подходи.
— Ма-ам, — вновь вступил Максимка, — пошли отсюда.
— Сейчас, — рассеянно отозвалась она.
И, стряхнув с руки детскую курточку, медленно подняла пистолет, странно блеснувший в лунном свете.
Стас, увидев оружие, на миг замер.
— Ах, ты…
— Отпусти нас, Стас, — по-прежнему тихо сказала она.
Он вновь шагнул к ней.
— Отдай пушку, стерва.
И тут палец ее сам собой несколько раз резко дернулся.
Стаса выстрелы застигли в прыжке. Они отбросили его назад, заставили согнуться пополам. Он изумленно уставился на нее: глаза вытаращены, рот приоткрыт, по подбородку стекает струйка крови. По-прежнему согнувшись и прижав руки к животу, он медленно стал клониться набок. Кровь просачивалась сквозь пальцы — в лунном свете она казалась черной.
Лиза опустила окаменевшую, судорожно вытянутую руку. Ее колотила дрожь. За спиной тихо поскуливал Максимка.
Какое-то время она стояла, не смея Пошевелиться, напряженно вглядываясь в скорчившуюся на полу фигуру, залитую лунным светом. Черная лужа все увеличивалась, потом застыла, утратила свой блеск.
— Он умер, да? — спросил у нее из-за спины Максим. В его голосе слышался какой-то академический интерес.
— Да замолчи ты! — не выдержала она.
Затаив дыхание, Лиза приблизилась к телу и, по-прежнему сжимая в правой руке пистолет, левой попыталась нащупать пульс на неловко вывернутом запястье лежавшего. Но пульса не было.
Свет включить она побоялась — огни, горящие в доме посреди ночи, вполне могли привлечь чье- то внимание. Но на этом силы и способность рассуждать здраво, казалось, совсем покинули ее. Какое-то время она стояла неподвижно, рассеянно оглядывая комнату.
— Сюда придет кто-нибудь? — спросил мальчик.
Тут она опомнилась.
— Стой где стоишь, — сказала она торопливо. — Я сейчас.
Она вновь окинула взглядом комнату. Лунный луч высветил очертания квадратного люка в полу. «Наверняка это погреб, — подумала она. — Как раз то, что нужно. Тело нельзя оставлять тут, на виду».
Лиза кинулась к люку и потянула за кольцо. Ей пришлось приложить немалое усилие, прежде чем крышка сдвинулась. Вниз вела деревянная лестница, ступеньки терялись во тьме. Осторожно Лиза спустилась вниз, одновременно нашаривая на стене выключатель. Тусклая лампочка осветила земляной пол, деревянный ларь для овощей, полки, на которых молчаливыми рядами застыли банки с какими-то соленьями. Тут было прохладно и сыро.
Она вновь выбралась наружу. Максимка так и стоял в сенях — крохотная фигурка, которая в лунном свете казалась почти бесплотной.
Нужно будет хоть что-то объяснить ему, подумала она. Вся эта стрельба и трупы должны были показаться домашнему тихому мальчику сплошным кошмаром… Но это не сейчас… позже.
Она, закусив губу, склонилась над трупом и потянула его за ноги. Тело перевернулось на спину, руки беспомощно раскинулись.
«Что же я наделала!» — кричало что-то в ней. Но тем не менее она с усилием протащила оставляющий кровавую дорожку труп по половицам, потом медленно спустилась в погреб, по-прежнему волоча его за собой. Голова того, что раньше было Стасом, глухо стукалась о ступени. Наконец Лиза оказалась внизу и, протащив тело еще немного по земляному полу, затолкала его в дальний угол, который не освещала эта тусклая голая лампочка.
«Его, разумеется, найдут, — отстранение подумала она. — Но не сразу. А мы уже будем далеко».
Лиза, ни разу не обернувшись, поднялась по деревянным ступенькам и повернула выключатель. Свет за ее спиной погас…
* * *
Павел вновь нерешительно потоптался у будки телефона-автомата. До этого он два часа ходил по улицам, останавливался у витрин, резко поворачивал назад, пересекал пустынные скверы. Но слежки за собой не обнаружил. Теперь он стоял рядом с решеткой Нескучного сада, где уже проглядывала нежная зелень деревьев, и пытался сообразить, что же делать дальше. «Наверное, так чувствует себя загнанный зверь», — подумал он. Даже из норы его выкурили.
Окинув взглядом улицу, он набрал номер собственного телефона. Раздались длинные гудки. Ну, не такие же они там дураки, чтобы брать трубку, подумал он… с другой стороны, мало ли что они там намерены делать… Восемь. Еще два. Он повесил трубку и перелез через ограду. Устроившись за кустами, он внимательно наблюдал за улицей. Теоретически должна повториться вчерашняя история. Сейчас у будки стремительно затормозит машина… Но машины проносились мимо, окатывая тротуар дождем брызг и жидкого огня. Ни одна даже не притормозила.
Прождав полчаса, он вновь вернулся к телефону. На этот раз трубку подняли, и он услышал недовольный голос начальника.
— Лев Семенович?
— Пашка, это ты? Что ты вытворяешь? Пропал на две недели, никому ни слова не сказал…
— Тут такое дело, Лев Семенович… Неприятности у меня.
— Это я уже понял, — сухо сказал заведующий. — Во что ты, интересно, вляпался?
— Да так… послушайте, там меня никто не спрашивал?
— Спрашивали, — сухо сказал шеф.
— Кто?
— Ну как тебе сказать…
— Ясно, — отозвался Павел. — А давно?
— Неделю назад. Да, точно.
— А потом?
— Тебе мало? Послушай… — Он помялся, но наконец сказал: — Может, тебе помощь нужна?
Заведующий был человек пуганый, трусоватый, но, в общем, неплохой.
— Пока нет, Лев Семенович, спасибо, — ответил Павел, — но если меня кто-нибудь будет разыскивать… я имею в виду, кто-нибудь из… штатских… пусть оставят свой телефон, ладно? А я вам еще перезвоню. Может, женщина одна…
— Так ты из-за бабы всю эту кашу заварил? — удивился заведующий.
— Нет, — сказал Павел, — это совсем другое.
И повесил трубку.
* * *
Поднявшись наверх, Лиза взяла тряпку и стала замывать кровавые следы. Закончив работу, она вышла на крыльцо и, выплеснув воду из ведра, вновь вернулась в дом. Теперь пол был просто мокрым. Черная лужа исчезла.
Максимка По-прежнему стоял в сенях, не говоря ни слова. Она натянула куртку, взяла сумку, затолкала в нее полбуханки хлеба и пластиковую бутылку с водой, подошла к мальчику и взяла его за руку.
— Пойдем.
Тот покорно двинулся за ней.
Луна уже стояла в зените, заливая все вокруг отчетливым холодным светом. Теперь стало видно, что лес расступился, — перед ними лежала та же дорога, по которой они и приехали сюда. Тут только нервы у Лизы не выдержали — она кинулась бежать, волоча за собой ребенка.
Дорога чернела многочисленными выбоинами, горбилась отпечатками протекторов и гусениц, и Лиза поминутно оступалась, но ни разу не замедлила шаг. Луна медленно ползла по небосводу, лес постепенно погружался во тьму. Вокруг царила такая тишина, что, когда откуда-то спереди раздался шум мотора, слышно его было издалека.
