небо, потом направо, и побежал ещё быстрее — с правой стороны выезжала целая колонна бронетехники с узнаваемой эмблемой — скорпион в круге из надписи «пожри всех». Килдинг Пёс не соврал — он и его дружки явились. Даже бронетехника у тех была украшена символами, повсюды были шипы, острые гребни, и человеческие кости. Напарник Грина тоже заметил это, и поднажал ещё, хотя казалось, что бежать быстрее уже не возможно. А между тем силы Института, и силы килдингов не открывая огонь плавно двинулись к беглецам. Ситуация между молотами и наковальней очень точно описывало ситуацию. Килдинги приближались, вивсекторы тоже. Даже точки на небе стремительно увеличивались. Одна из точек стремительно увеличилась, и изменила траекторию полёта.
Крестообразное тело с четырьмя лопастями стремительно неслось вниз, стали видны хищные боевые модули. Внешники отправили свою самую мощную силу — авиацию. Внезапно до этого спокойно бежавший товарищ Грина прыгнул ему на спину и просто свалил его с ног. А в следующий миг беспилотник выпустил ракеты выбрав целью не две фигуры на земле, а едущий транспорт, но неопасными сигнальными снарядами-свистками. Дрон похоже не имел вооружения, а просто производил разведку боем и «подсвечивал» наиболее опасные цели для других операторов.
Отработав по наземной технике автономный беспилотник развернулся и заложив вираж исчез. Следующим заложил вираж и появился беспилотник чуть более крупного размера. Вот только на этот раз он выпустил серию дымовых снарядов. Химическое оружие? Или просто дым для дезориентации? Не разбираясь Грин просто натянул маску и в следующий миг уже бежал скрючившись в три погибели. Как он уже понял — быстрее всего подлетают самые лёгкие и юркие — с наименьшим вооружением, тогда следовало ожидать, что более крупные и медлительные прилетят с бронебойными, кумулятивными, зажигательными и осколочно-фугасными снарядами, и тогда это будет верной смертью.
Грин уже успел отбежать на сто метров, когда позади раздался глухой взрыв, и рядом с головой просвистели осколки. Бежать! Бежать не останавливаясь! Пробежав очередную сотню метров Грин кубарем скатился в овраг. Грин поднялся и увидел человеку. Прямо напротив него в десяти метрах стояла девушка.
Глава 45. Ненависть
Грин сглотнул. На секунду ему показалось, что напротив него стоит мертвячка-Женя, но наваждение пропало и он увидел Риту, с обритой половиной головы. Грин обелгчённо выдохнул и сделал пару шагов. Затем он понял, что потерял последнего своего товарища в дыму и обстреле тот просто потерялся — может сбежал в другую сторону, а может просто погиб, но верить в это не хотелось. Рита между тем двинулась ему навстречу. Грин стоял глядя на неё с пересохшим горлом. Почему ему вспомнилась именно мертвячка?
Рита подошла почти вплотную, и спокойно сказала:
— Выбрался.
А затем ударила в живот заставив согнуться и закашляться. Тупая боль пронзила всё тело. Грин схватился за живот, а затем отдышавшись распрямился.
— Пошли. — Рита сняла с него тяжёлый рюкзак и повесив его на себя зашагала прочь.
Грин молча пошёл следом молчаливый и пристыженный, с дополнительным стыдом от того, что девушке приходится нести его вещи.
— Знаешь Грин. — наконец сказала она. — Не понимаю ненавижу тебя или нет, а если ненавижу, то за что… Давно такого со мной не было.
Грин не знал что сказать, и уместны ли слова вообще. Эта женщина охраняла его всегда находясь рядом, она же отыгрывала роль «плохого парня», по идее Светы, чтобы он стремился к её противоположности и именно она пыталась его остановить, вполне правдоподобно считая, что он творит не героизм, а самую обычную глупость. Нужно ли ей было его мнение, или его ответ? Скорее всего нет. Против воли Грин почувствовал уважение к ней.
— Первоначально, когда я ещё даже не видела тебя, то считала, что ты просто моральный урод. Или просто урод. Потом стала считать, что ты псих. — шагая продолжила Рита. — Потом стала считать, что ты святой, хотя нет — блажной… Теперь я понимаю, что к тебе не подходит ни одно из этих определений.
Грин снова промолчал.
— Теперь я всё думаю, и не могу понять, что со мной? — Рита глянула в небо и продолжила идти. — Ты никогда не говорил мне ничего плохого. Не причинял вреда. Не реагировал на моё откровенное хамство. Даже не реагировал на откровенные оскорбления. Просто улыбался так. Иногда печально. Иногда устало. Но никогда не испытывал зла, и не отвечал.
Рита помолчала.
— Я даже поняла, что преступления, которые приписывают тебе — ложь. Ты не мог их совершить. И сейчас я вспоминаю всё это. Снова и снова. Перед глазами у меня почему-то стоит твоё уродское лицо с печальной улыбкой. Снова и снова. Снова и снова я вижу как ты мирно беседуешь с кем-то, как помогаешь кому-то неся рюкзак, как болтаешь с Ниной, отчитываешься перед Роем, возишься со своей чёртовой мертвячкой… И чувствую просто безграничную ярость. Она поглощает меня, лишает сна, покоя, способности мыслить, и иногда перетекает в холодную ненависть. Моя ненависть так сильна, что её хватит на троих, и даже на десятерых.
Грин почувствовал себя виноватым вдвойне. Как-то сам не зная, он умудрился нажить серьёзного врага. Почему, пока не мог сказать. О причинах пока только догадывался.
— Вспоминая всё это я не могу понять. — Рита снова продолжила. — Откуда у меня столько ненависти?
Грин молчал. Дальше они шли в напряжённом молчании. Рита шла впереди так, как будто никакой опасности не было и в помине — ни заражённых, ни внешников, ни килдингов, ни муров. На секунду Грин даже задумался — а она сейчас вообще видит что-нибудь вокруг? Замечает? Или так погружена в себя, что вообще ничего не видит?
Молчание продолжалось, а затем Рита вдруг сказала:
— Снова не пойму, почему я всё это говорю. Я что расклеилась? Зачем я вообще откровенничаю? Почему?
Она резко остановилась. Остановился и Грин. Рита резко обернулась. Грин сглотнул, но остался стоять.
— Обычно тех, кто жалуется называют тряпками. — сказала Рита с холодной яростью. — Их презирают. Над ними насмехаются. Смеются в лицо, называя неудачниками, лузерами и другими словами. И больше всего — это отвращение к ним. За что? И что ты сейчас думаешь,
