словно опарыш, плоти. Я рыгнул, прижал ладонь ко рту и зажмурился. Надо удержать съеденное. Не думать ни о происходящем с моими телом и разумом, ни о злобно шипящем растущем Мороке во мне.
Прочее не важно. Важно лишь то, что я задумал.
Вот так.
И проглотить.
Я занимался этим годами, научился фокусироваться на цели и мог оправдать любую дрянь. Даже такую. Только иногда, в моменты душевной ясности, я понимал, кем сделался.
Я смеялся и не осознавал, что смеюсь. Мать бранила меня за поедание червя, но выглядела очень смешно! Я и живую ее не слушал. Трапеза продолжалась. До рассвета было далеко, а меня слишком долго не было дома.
Глава 26
Я знал: не все они настоящие. Да, Амайра, Ненн, Дантри и Венцер были подлинными. Но с нами путешествовали и другие – тени. Тороло Манконо шел и кричал, что его предали. Рядом шагал старый друг Глек Малдон, принявший облик ребенка, слепого и полного злобы. Бессмыслица! Призраки прошлого проплывали сквозь мой разум, будто сполохи небесного сияния, полные цвета и жизни. Я не общался с ними без крайней необходимости, но начал беспокоиться из-за Валии. Может, это тоже был плод воображения, а не женщина, которую я когда-то любил? Иначе как я допустил, чтобы она оказалась здесь – равнодушная, с холодным лицом и огненными волосами, озаренная пламенем расколотого неба?
Засмотревшись на трех танцующих призрачных женщин, я не заметил, как к нам подобралась орава линяющих. Стражники разорвали тварей на куски. Морок никогда еще не был таким безопасным.
Со мной пытались заговаривать друзья. Так они себя называли. Но разве могли эти люди по-настоящему быть моими друзьями? Ведь они не сделались частью Морока, частью меня.
После заката я отправился на поиски луж черной маслянистой жидкости, иногда проступающей сквозь почву, и обнаружил цепочку следов. Маленькие когтистые лапки. Дюжина тварей или даже больше.
Джиллинги. Прошли гуськом, почти след в след. Ну не смешно ли! Уже год я не видел ни самих паршивцев, ни их следов. Последний раз о джиллинге упомянул Нолл, мол, тот отгрыз ему ногу. При всей моей ненависти к этим мелким ублюдкам я не хотел, чтобы они откочевали куда-нибудь. Прикончить и съесть джиллинга мне бы не помешало. Но следы были старые. Твари ушли далеко.
Я нашел обкусанную кем-то падаль и с удовольствием доел. Странно, что когда-то подобные вещи казались отталкивающими.
Эзабет стояла в луче небесного света и смотрела на меня. Я горбился под ее укоряющим взглядом, упрямо дожевывал обрывок сухожилия.
– Ты зашел слишком далеко, – сказала она.
Я продолжал жевать. Жесткое мясо застревало между зубами, язвило десны.
– Рихальт! – позвала Эзабет.
Услышав свое имя, я перестал есть, вытащил застрявший в зубах обрывок сухожилия и бросил его на песок.
– Что такое?
– Ты теряешь себя.
Голос ее был гулким, словно эхо в железной пещере.
– Кто бы говорил.
– Но я – никто.
– Ты – Эзабет Танза.
Ох, духи. Мне не хотелось снова начинать этот разговор.
– Ты теряешь себя. Идешь не туда. Пустыня с ее силой – не то, что тебе нужно. Ключ – в человечности.
Про ключ и человечность я уже слышал когда-то. Давно. И не помнил, где именно. Отложив недоеденную ногу, я посмотрел на Эзабет. Она больше не ощущалась моей. Суровая, неземная, очень далекая. И слишком похожая на Безымянных. Пламя игриво плясало меж ее пальцев, на кромке платья.
– А разве ты не потеряла себя? Не ушла?
– Пришлось уйти. Иначе мы сейчас не были бы здесь. Но все как в тумане. Многое забылось.
– А мне свои вопросы небу задавать, да? – вспылил я и, взглянув на паутину белых линий, вспоровших небесный багрянец, крикнул: – Эй, небо, ответь. Что ты сотворило с моей Эзабет?
Небо молчало. Ему было нечего сказать. А я поддался слабости и протянул руку. Эзабет не протянула мне свою, как сделала бы раньше, и мои пальцы прошли сквозь тело призрака. Свет заиграл на них. Два мира, телесный и потусторонний, не соприкоснулись. Впрочем, неудивительно.
– Не уходи, – попросила Эзабет. – Пока рано. Есть еще те, кому ты нужен.
Свет, идущий из трещины, потускнел. Небесный луч, в котором стояла Эзабет, и сама она исчезли, оставив меня с обломками того, что никогда не существовало. Я расхохотался и хохотал до тех пор, пока не забыл причины своего смеха. И лишь тогда вернулся к фургонам.
– Ты идешь в Адрогорск, – прошептал император Акрадий, и у меня в голове словно сошла лавина.
Я увидел огромный черный паланкин. Его несли на плечах несколько дюжин драджей – в коронах, в пышных одеждах знати, усеянных драгоценными камнями. Короли и великие воины, испачканные красками художники, покрытые изысканными татуировками придворные куртизанки – элита востока восторженно несла своего бога по отравленным пескам.
– Ты тоже, – ответил я.
– Тварь Морока, чего ты хочешь добиться? Я веду легионы. Несу гнев Спящего. Мне ничего не стоит стереть тебя с лица земли.
– Но ты все равно боишься меня, – заметил я.
– Страха больше нет, – зарокотал в моем разуме голос Акрадия. – Я выше страха. Я – мощь океанских глубин, ярость бури. Ты и сам близок к вознесению. Просто отдай мне сердце ледяного демона, пади предо мной на колени, и я дам тебе переродиться. Тебе доступно бессмертие. Протяни лишь руку – и увидишь, как я щедр.
– Сойдемся в Адрогорске. Там все началось, там и закончится.
– Тебя встретят двадцать тысяч всадников. Есть что выставить против них? Ты умрешь прежде, чем напитаешь силой сердце. Мы возьмем город до схождения лун. Хозяин твой сломлен, он не справится. Если от него осталась хоть малость, скажи ему: игра проиграна. Даже подобные мне ничем не помогут. Этот мир мой!
Кто-то потряс меня за плечо. Я заморгал, черный паланкин исчез, передо мной снова появились красно-серые пески Морока с россыпью каменных обломков, уходящей за горизонт. Я стряхнул руку Дантри. Амайра, которая ехала рядом с ним, тревожно посмотрела на меня. Дантри выглядел изможденным. Морок давался ему с трудом.
– Ты опять разговариваешь сам с собой, – сказал Дантри.
– Нет, – отрезал я.
Из головы не шли слова Акрадия: «Этот мир мой». Дантри с Амайрой переглянулись, он положил ладонь ей на руку. Слишком уж интимно для Морока. Тем более при их разнице в возрасте. Но что поделаешь. Такое приходит, не выбирая ме´ста и времени. Ты вдруг обретаешь, а потом теряешь. Мир вокруг сгорает и рушится, и ему плевать на тебя. Он забирает все, даже если ты совершаешь невозможное.
– Капитан Галхэрроу, мы идем верным курсом? – осведомилась Каналина.
Делала она это каждые два часа. И правильно. Бетч с Ненн, паршивцы, постоянно отвлекали меня, пытались увести в сторону.
Я соскочил с коня, чтобы прочитать землю. Позволил себе погрузиться в нее, растечься по трещинам и оврагам. На востоке большое и тяжелое существо
