тяжелеет десятикратно, и когда что-то мощно тюкает его в лоб, новгородец рад этому как избавлению.
Ратмир упал, зарывшись лицом в грязь при полном молчании.
– Боги явили волю! – провозгласили десяток глоток.
– Лиса! – устало выдавил Лис. – Перетяни ему руку, чтоб кровью не истек.
Обернулся к болотникам.
– Уговор крепок?
Вожак нехотя согласился и махнул своим в обратном направлении.
– Чернобог не прощает слабостей, – прошипел он напоследок. – Мы уйдем. Мы обещали – мы уходим.
В словах что-то было, но кровь гулко стучала в виски, и после бессонной ночи, после всего, что творилось на островке, – сосредоточиться было тем еще подвигом.
Десяток пар глаз были направлены на него – десяток парней, которых он, возможно, сейчас спас от жуткой смерти.
– Собираемся. Несем по очереди. Ночлег – подальше от этой клятой топи и ее обитателей.
* * *
Ратмир очнулся у костра глубокой ночью. Сердце захлебывалось в стуке, руки дрожали.
– Очнулся? – уточнил кто-то рядом. Чтобы рассмотреть говорящего, новгородцу пришлось невероятным усилием повернуть шею. Рядом был Лис. Он участливо укрыл раненого походным плащом. – Ниче. Лиса тебя добро заштопала. Поешь – и враз полегчает.
– Как же, – одними губами прошипел Ратмир еле слышно.
Потеря крови сделала его слабее зайца, но черная злость, клубящаяся в груди, крепко держала в сознании.
– Как же мы докатились до такого, брат? – Десятник смотрел прямо в глаза. – Зачем? Союз с нечистыми ведь и другую сторону темнит. Зачем?
– Были причины, – прошептал раненый. – Ты эвон к Черномору в друзья идешь, а кто-то и иное может выбрать.
– Какое – иное, Ратша?
– Иное добро и иное спасение, брат.
– С человеческими жертвоприношениями?
– Что есть кровь малого числа для спасения других? Эх, – выдохнул он зло. – Не поймешь. Есть причины.
– Какие б ни были – они не стоят невинной крови. Отрок – тоже из договора? В жертву?
Ратмир еле заметно кивнул, и в глазах Лисослава невольно отразилось разочарование. Плевать!
– Мое дело! Только мое. И служит оно Руси как никакие другие.
– Ясно, – усмехнулся в усы десятник. – Вот только знай – нет ничего поганее упыря, думающего, что он – спаситель.
– Лишь мое слово вас охраняет, – скрипнул зубами раненый.
– Твое-то слово? Ха! Твоим новым дружкам – плевать на него, старый ты дурень. Они уже напали, да только мы оказались им не по зубам. Тьма всегда лжет, Ратмир. Всегда. А ты глупец, если веришь ей.
Новгородец молчал, собираясь с силами.
– Что будет со мной?
– Отдадим князю. Дальше – не мое дело, как он решит.
– Это не всё, боярин. – Ратмир попытался приподняться, но клятая слабость непочтительно уронила его на хвойную подстилку. – Меня и княжий поруб не удержит. Мы еще увидимся.
– Вряд ли, – отмахнулся боярин. – Я – в Киев, к Черномору, а тебе туда путь – заказан. Так что на том и распрощаемся.
Лис откинулся на хвойной постели, протянув ноги к костру, расслабляя натруженные кости. Поймал долгий внимательный взгляд немой степнячки через костер. Степнячки, что никогда не покидает и тенью следует за ним вот уже более десятка лет.
В гостях у нежити
Лис ушел в ту же ночь, после того, как сдали пленника. Ушел под утро, забрав своего и заводного степнячки, оставив лишь одну лошадь. Так было нужно. Никакие доводы и разговоры не помогали с упрямой бабой – не помогли бы и в этот раз. Так было лучше – если ему суждено пасть, то ей это делать совсем необязательно. И догнать теперь она его не сумеет – на одном коне так быстро не поскачешь, как на троих.
– Однако, вечер, – заметил он на ухо боевому коню. – Надо искать место для ночлега.
Жеребец выдохнул и мотнул головой. Умная животина тоже все понимала.
Заводная, бредущая позади, настороженно повела ушами, ржанула. Услышав ее, насторожился и боевой.
– Что такое, Бес? – встрепенулся десятник. – Рановато для нежити?
Простых волков боевой не боялся – его меткие копыта отправили в волчий рай уже с дюжину серых разбойников. Лис прислушался. Теперь и он слышал быстро приближающиеся шаги по траве со стороны лесного бурелома. Вот мелькнула рваная рубаха, и на дорогу выскочил худощавый мужик.
– Здарова, служивый!
Рука сама с лязгом выдернула меч, как только Лис узнал говорящего. То был взятый несколько недель назад волколак.
– Лесобор? Нюх отшибло? Сам под меч пошел! Сбег?
– Не сбегал. – Оборотень гордо подбоченился. – И тебя я зачуял издалече.
– Так в чем же дело? Я теряюсь в догадках, не томи. Решил добровольно сдаться?
Вместо слов оборотень вытащил из-за пазухи медальон – точного близнеца того, что болтался на груди у боярина.
– Вот это да! – протянул Лис. – Не может быть!
– Может, боярин. Времена такие – кто ж знает, чья служба будет полезнее?
Десятник думал – долго, тяжело.
– Хер с тобой. – Он вбросил меч в ножны. – Ступай. Не трону.
– Можно с тобой? Как-никак – в одной дружине теперь…
– Нет, – оборвал Лис. – Чтоб духу твоего не было. Увижу еще раз до Киева – посеку в капусту, не гляну на висюльку. Понял?
– Понял. – Явно расстроенно оборотень опустил голову. – Не веришь, как и все. Виноват я, что ль, что таким уродился? Людей-то я не трогал!
– А братья Жихорь и Трофим? Не ты разорвал?
– Работорговцев-то? Разве ж то люди?
– За то и взяли. Не твоего ума это дело – кого жизни лишать.
– Ну прости, боярин, – повинился волколак. – То в прошлом. А теперь – хочешь не хочешь – мы в одном войске с тобой. Дозволь?
– Пшел к бесу!
– Леса эти – неспокойные, а за тобой прошлое – по пятам. Со мной безопаснее – я слышу и чую куда лучше вас, сам знаешь.
– Прочь! – повысил голос десятник и надвинулся конем на оборотня.
Тот, решив больше не рисковать, нырнул в густую лесную зелень.
– Своей дорогой иди! – рыкнул Лис. – До тебя мне дела нет.
Он угрюмо окинул взглядом лес.
– Клятый попутчик. – Боярин пустил коня в галоп по лесным тропам.
Теперь нужно пройти большее расстояние. Ну его, оборотня, к бесу – еще пойдет следом.
Ночная тьма простирала все шире свои черные крылья, и внутренняя тревога усиливалась. Нужен ночлег. Желательно со стенами, где можно укрыться от ночных тварей. Даже кони беспокоятся без костра.
Вдали, среди дебрей, что-то виднеется. Большое и вытянутое вверх, явно не дерево. Церковь. Такой небольшой скит в дебрях может принадлежать только монахам-отшельникам. Что может быть безопаснее церкви в годину нашествия бесовских сил? Других строений поблизости все равно нет, а зачем ночевать под открытым небом, если можно отдохнуть
