Вот они поехали дальше по городской площади, а он выбрал место между елочками в восьмидесяти метрах от фасада работного дома. Опустил стекло, чтобы лучше видеть, и стал ждать.
Последние двадцать часов Брейн провел в дороге, и не столько убегал подальше, сколько запутывал следы, меняя направление и транспорт, однако чутье подсказывало, что враг где-то рядом. И самое неприятное было в том, что он не знал, кто именно этот враг и сколько этих врагов.
Иногда он чувствовал одного, а иногда двух или даже трех. Да кому же он так насолил, что его окружали целой стаей? Но, стало быть, насолил.
Брейн вытянулся на промятой койке, полученной вместе с номером всего за два удо. Туалет и душ в коридоре. С одной стороны, неудобно, а с другой – куда больший объем информации. В коридоре постоянно двигались постояльцы, там всегда кто-то был, кто-то, кто все увидит и услышит.
Такая обстановка была крайне неприятной для тайных преследователей, а Брейну только на руку – он все слышал даже сквозь чуткий сон.
Где-то говорили об очереди на помывку, кто-то на ходу здоровался, обменивался новостями, а тем временем командами в радиоэфире кто-то выводил на позицию снайперов.
Не боясь быть услышанными, общались по телефонам бандиты, поглядывая на выданные портреты.
Прибытие их команды Брейн расслышал очень хорошо – он получал информацию через вибрацию фанерных стен, пластиковых наборных полов, через едва заметное мерцание освещения. Здешняя гармония подверглась внешнему воздействию, и каждая деталь кричала об опасности.
Дела обычные – в академии этому учили уже на втором году.
Брейн вскочил с койки и, выбежав в коридор, крикнул дремавшей в углу смотрительнице:
– Вызывайте полицию, мадам, бандиты хотят взорвать здание!
И это сработало. Выпучив глаза от ужаса, женщина выскочила из-за стола и бросилась к выходу, но, вспомнив, что телефон находился на ее столе, ринулась обратно.
Какой-то парень в коридоре упал в обморок, другой, напротив, пожал плечами и направился к душевой с полотенцем через плечо. А Брейн заскочил в комнату и достал «девятку», прикидывая план работного дома.
А тем временем команды бандитов вламывались на этажи и в комнаты, нещадно избивая всех, кто не был готов повиноваться.
Дубинки, кулаки, ругательства, сличение лиц, сверка фотографий. Не обходилось и без накладок – попадались очень похожие.
Бандиты стреляли не раздумывая, их бригадиры орали, кто-то громил хлипкие перегородки, и постояльцы в панике выбегали на пожарные лестницы.
Не все складывалось, как хотел Витольд, но многое было спрогнозировано Брейном.
Он выскочил на пожарную лестницу, волоча рюкзак со всем необходимым. Третий этаж. Крики, выстрелы и тишина.
Брейн проскользнул ниже, и снова крики, чуть меньше выстрелов и – незнакомец с дробовиком. Брейн выстрелил раньше и побежал далее. Он не ставил цель уничтожить врага, ему хотелось поскорее покинуть опасную зону.
Незаметно проскочив сквозь вооруженные заслоны, он оказался на стоянке раньше, чем планировали враги, а этого здоровяка за елками опознал сразу. Брейн десятки раз видел этот силуэт на другой стороне улицы, на другом этаже торгового центра, в окне проезжающего фургона, за лобовым стеклом авто, сидящего на хвосте. Брейн не спутал бы его со множеством других, а потому выстрелил не раздумывая и бросился к площадке, где стоял его автомобиль.
Завыли полицейские сирены – Брейн отметил, что они запаздывают.
А вот и его седан – невнятный, неброский, незаметный. Брейн запрыгнул в кабину, завел мотор и, заметив на себе перекрестие зеленоватого цвета, упал к самым педалям, а в следующий момент выстрел из китгана вынес все стекла и две задние двери.
Брейн почувствовал, что лишился всех ощущений и даже самого течения времени, однако стартовал почти вслепую и не увидел, как выстрел из другого китгана разнес позицию стрелка, доставшего Брейна.
Подбитый седан отчаянно ревел, поливая асфальт кипящим маслом и оставляя дымный след, а Брейн дергал руль и все никак не мог отфильтровать – что из того, что он видел, было реальным, а что галлюцинациями, вызванными взрывной разгерметизацией кабины.
На всякий случай он шарахался от всего: от ехавших по встречке грузовиков, железнодорожных локомотивов и рыболовецких суденышек с переполненными уловом трюмами.
Дорогу то и дело перебегали лохматые собаки, торопливые почтальоны, мечтательные школьницы, и тогда Брейну приходилось давить на тормоза, но тормозов не было, ведь перебитые шланги волочились по асфальту. Оставалось вылетать на тротуар и выбирать, что сносить – пустой киоск или очередь за сахарной ватой.
Конечно, Брейн таранил киоск, и в воздух выстреливали пачки не проданных за вчера позавчерашних газет.
А он несся дальше, все явственнее слыша скрежет теряющего смазку железа, его седан тащился из последних сил.
Еще до того как стала развиваться драма в здании с комнатами-ячейками для малообеспеченных бедолаг, Курт и Эрик получили точную наводку и заняли позицию на здании городской филармонии, не зная, впрочем, ни окна, ни номера комнаты – только общая информация об отсутствии черного хода и голографический портрет объекта ликвидации.
Но хотя они и встали на позицию заблаговременно, даже для их профессионального восприятия все стало развиваться слишком быстро.
Приезд бандитов, практически штурм работного дома, потом бегство объекта, и когда Эрик уже сфокусировал на нем два станковых штуцера, чтобы гарантированно провести ликвидацию, шарахнула какая-то пушка, да так, что засветила экраны системы «ковалент» стоимостью семьдесят восемь тысяч удо.
– Ты видел это, Курт?! – завопил Эрик, скользя по наклонной плоскости железной крыши.
– Хреновина какая-то! Может, это и есть конкуренты?
– Конкуренты?!! – завизжал Эрик, разом соскакивая со всех лечебных установок. – Да они фигачат какой-то артиллерией! Ты как себе представляешь таких конкурентов?! Что ли космический флот?!
Не успел Курт сказать что-то вроде – успокойся, ты больной ублюдок – как шарахнули еще раз из такой же пушки, и система «ковалент» за семьдесят восемь тысяч удо снова погрузилась в недолгий, но гарантированный обморок.
– Да долбаные кони, что ж вы делаете?! – возмутился Курт.
– Эй, Курт, он делает третий круг вокруг квартала!.. Ты слышал когда-нибудь о таком, а? – воскликнул отходчивый Эрик.
– Ты прихватываешь его?
– Да, через семь секунд он будет на прямом отрезке, и сработают оба штуцера!
