А вскоре уж и родная русская земелька потянулась, с лесами, полями и деревнями. Границу можно было определить на глазок: у татар полей не было, их исконное занятие – скотоводство. Отары овец и табуны лошадей требовали пастбищ. Зерно или муку для лепёшек татары предпочитали покупать или брать на меч, как трофей в походах.
Нижний прошли без остановки. Чем ближе был дом, тем сильнее нетерпение охватывало команду. Понять матросов можно – больше полугода люди не видели свои семьи, соскучились по домашнему теплу, уюту и пище. Хоть и сытно кормили на корабле, но однообразно.
Вошли в Клязьму – тут уж и вовсе места знакомые, и даже когда стемнело, кормчий ювелирно провёл судно по реке. В полночь мы ошвартовались у причала Владимира.
Гнали, гнали, а прибыли – город вот он, а ворота городские заперты. Поматерились мужики с досады да и спать улеглись.
Утром на корабле остался кормчий да вахтенный. Все разошлись по домам.
Пошёл и я к бабке Ефросинье. Встретила хозяйка меня приветливо, как родного, даже всплакнула на радостях. Я не поленился, сбегал на торг, купил разных вкусностей вроде окорока да копчёной белорыбицы, пряников печатных и мёда стоялого. Ели не спеша, под задушевный разговор. Я живописал наше путешествие. Ефросинья в ответ делилась городскими новостями.
– Ну а наместник-то как?
– А кто его знает? Он меня к себе не приглашает.
День я отдыхал, перебирая вещи, устроил постирушку. Утром следующего дня пошёл на пристань, но на судне был только вахтенный.
– О, Юрий, желаю здравствовать!
– А где все?
– Спохватился. Купцы ещё вчера после полудня весь товар из трюмов вывезли. Почитай, все амбалы портовые разгружали. Подводы наняли, весь груз уже в лабазах. Коли тебе купцы нужны, думаю – на торгу их найдёшь.
Шустрые ребята! Надо Ксандра искать, лошадь у него просить, за своим конём ехать в Суходол, к Велимиру Татищеву. Надоело пешим ходить – муторно и долго, опять же – честь и достоинство умаляет. Хоть и не купец или боярин, а всё же не шпынь ненадобный.
В городе меня после долгой отлучки узнавали, раскланивались. Я вернулся в город, на торгу нашёл Ксандра. Около пушечной лавки томился народ, живо раскупая заморский и редкий потому товар.
Ксандр, завидя меня, расплылся в улыбке.
– Не зря за море ходили, Юра. Ты погляди, как торговля идёт, любо-дорого посмотреть! Ежели так и дальше дела пойдут, через седмицу лабаз пустой будет. А ты чего хотел-то?
– Да лошадь у тебя на денёк взять.
– Дом мой знаешь где, скажи слугам, что я разрешил, и бери.
– И ещё – за счёт моей доли дай мне для подарка шпагу в красивых ножнах да для девушки чего-нибудь подходящее.
– Не успел приехать, уж девушкой обзавёлся. Когда только ухитрился?
– До отъезда ещё.
– А, тогда другое дело. Вот – возьми чулки, ленты шёлковые. Гобелен небольшой возьмёшь?
– Давай.
– А шпагу выбери сам. Вон они в углу на полке.
Я подобрал шпагу – почти новую, с изящными, украшенными бронзовыми фигурками ножнами и отличным толедским клинком. Постояв в размышлении, взял ещё две, в ножнах попроще, но сталь – также хороша.
Ксандр с улыбкой уложил всё в мешок.
Взвалив его на плечи, я направился к дому Ксандра. Здесь меня узнали и без лишних расспросов взнуздали кобылку. Я приторочил мешок с подарками к седлу и выехал из города.
Через пару часов уже подъезжал к Суходолу. Вот и усадьба Татищевых.
Во дворе сам боярин что-то указывал челяди.
Я спрыгнул с лошади, ввёл её через ворота; слуга тут же взял лошадь под уздцы и повёл в конюшню.
Увидев меня, Велимир удивился и обрадовался.
– Ой, какие гости к нам! Давненько не видел я тебя, Юрий! Как сплавали?
– Да долго рассказывать.
Мы пожали друг другу руки, обнялись.
– Пошли поснедаем, что Бог послал, там и расскажешь, как странствовал.
– Ой, я чуть задержусь!
Впопыхах я и забыл о подарках. Сбегал на конюшню, а здесь слуга и мешок успел снять и седло. Я достал обе шпаги, прошёл в дом. Здесь уже челядь суетилась, стол накрывала.
Прибежал запыхавшийся Андрей. Мы с ним обнялись, как братья. Всё-таки совместно пережитые неприятности сближают сильнее и прочнее, чем застолье.
Я преподнес обоим шпаги. Стол, само собой, был сразу забыт. Оружие для боярина – и средство ведения боя, и гордость, и игрушка. Как у нынешних мужчин машина. Оба разглядывали лезвие, делали взмахи, оценивая баланс и вес.
– А хороша!
– В Европе сейчас все с такими ходят, сабли – те редко встретишь, а мечи и вовсе не видел ни разу.
– Ай, угодил с подарком. Легка, в руке ровно бабочка порхает. Только против меча не устоит, – восторгался Велимир.
– Так против меча и сабля не всякая поможет.
Я поинтересовался здоровьем сына Велимира.
– А вот я его сейчас позову – сам увидишь!
На зов отца прибежал сынишка боярина – краснощёкий отрок, от былой хвори и следа не осталось. Справившись о его здоровье, я одарил и мальчика заморским гостинцем, припасённым для этого случая Ксандром. Отец отпустил его в детскую.
– Давайте за стол, стынет всё.
Обед плавно перетёк в ужин, и мы с трудом поднялись из-за стола ближе к полночи. За съеденным и выпитым и сказано было много. Я пересказал наши странствия, остановившись на самом интересном. Оба слушали с нескрываемым вниманием и неподдельным интересом.
– Занятно ты время провёл, Юрий! А в нашем захолустье время как будто остановилось. Никаких новостей особенных и нет, даже обидно – похвастаться нечем.
Ночь я провёл у боярина на мягкой перине, выспался великолепно.
После завтрака, памятуя о вчерашнем обеде, перешедшем в ужин, засобирался.
– Юра, оставайся, чего тебе срочного в городе делать?
Я помялся.
– Ещё у меня дела есть.
Велимир весело засмеялся:
– Знаем мы эти дела, небось к Варваре Матвеевой собрался! На своём коне поедешь?
– А как же, пусть хозяина вспомнит да разомнётся.
– Андрей ему застаиваться не давал. Кобылка твоя пусть у меня в конюшне постоит, на обратном пути заберёшь. Передавай и от нас старому боярину привет.
Через четверть часа я уже летел на Орлике по грунтовке, только пыль клубами вилась.
Вот и знакомый мостик, за ним, через поле – усадьба вдали виднеется. Сердце забилось. Чёрт, не влюбился же я! Положа руку на сердце, Варю вспоминал в Италии не часто – был поглощён лечением пациентов, отдаваясь любимому делу полностью. А вот поди ж ты, вернулся в Россию и потянуло сюда.
Пока с мостика спускался, да ехал не спеша через поле к усадьбе, меня уже приметили слуги. Сердце радостно прыгало в груди при виде чисто выметенного двора с короткими жердинами, знакомых ворот.
И вроде не видел во дворе никого, но стоило подъехать к воротам усадьбы и спешиться, как подскочил слуга, взял с конюхом коня под уздцы. Орлик послушно пошёл в конюшню, а я заорал: «Стой!» Не наступать же второй раз на те же грабли. Подарки-то были приторочены к седлу. Отвязал мешок, я хлопнул коня ладонью по крупу: «Иди уж!»
