– Почем ты знаешь?
Тони сел не так удачно, как Джим, и ему не было видно стойки.
– Метрдотель распорядился. Наверное, входит в стоимость билетов.
Джим оказался прав: лысоватый бармен быстро смешал два больших коктейля, навешал по краям бокалов резаных фруктов и бросил по соломинке, после чего вышел из-за стойки и направился к столику незнакомцев.
– Пожалуйста, господа. Попрошу ваши жетончики.
Напарники отдали пластиковые карточки, и официант сунул их в жилетный карман.
– Очень рады видеть вас в нашем заведении.
Отбарабанив положенные любезности, бармен вернулся за стойку и стал дальше натирать стаканы.
Одна из девиц поднялась из-за столика с фальшивыми фруктами и двинулась к угловому столику походкой сытой, знающей себе цену пантеры.
– Женщина идет, – сказал Джим.
– Я в зеркало вижу, – ответил напарник, осторожно пробуя напиток – он был слабоалкогольным.
Оказавшись в лучах нескольких софитов, девица замедлила шаг, чтобы сквозь прозрачное платье можно было разглядеть, что на ней нет белья.
Джим отметил, что у нее отличная фигура, большая грудь и крашенные под блондинку волосы.
– Мальчики, а как вы сюда попали? – спросила она чуть хрипловатым, низким голосом, опустилась на стул и томно вздохнула.
– Мы просто вошли через дверь, мисс, – ответил Тони.
– Ой, прямо-таки «мисс», – поразилась девица. Видимо, тут к этим девушкам обращались иначе. – Я понимаю, что вошли. Вы чьи будете – Куртиса?
Напарники переглянулись – это имя они уже слышали.
– Нет, не Куртиса, – покачал головой Джим.
– А-а, тогда Бени Чалого, он говорил, что взял новых людей. Значит, это вы и есть те самые новые люди?
– От вас ничего не скроешь, мисс, – заметил Тони и улыбнулся, как ему казалось, соблазнительной улыбкой.
– А они тут сидели-сидели, а потом как подорвались, побежали смотреть, что Финштейн привез.
– Финштейн? – спросил Джим, вынуждая девицу рассказывать дальше.
– Ах, ну да, вы же новенькие. Финштейн – владелец этого заведения… – Девушка вздохнула. – Угостили бы, что ли?
Она посмотрела на Тони, потом на Джима и снова вернулась к первому, поскольку он назвал ее «мисс».
– Заказывайте, мисс, – произнес Тони и сделал рукой царственный жест, словно даруя девице весь кабак.
Этот жест не укрылся от внимательного бармена – он отлично знал повадки здешних красавиц и, моментально оказавшись рядом, согнулся вопросительным знаком.
– Слушаю вас…
Пока Джим и Тони, сидя словно на иголках, заводили приятные знакомства, за стенкой позади барной стойки, в просторном кабинете Розема Финштейна, проходила демонстрация свежедобытого товара. Хозяин заведения покачивал на руках тяжелое оружие и расхваливал его на все лады.
– Такая штука прошибет танк, я вам отвечаю. Даже дом прошибет, от стенки до стенки.
– А может, это дробовик? – криво усмехнулся Куртис, надеясь сбить своей критикой цену. – Что-то у него дуло широкое.
– Ну какой дробовик, Куртис! – возмущался Финштейн. – Смотри, какой патрон…
Он выудил из открытого кофра боеприпас и продемонстрировал всем, что в гильзе сидит пуля.
– Ну, где здесь картечь? Нету картечи, говорю вам, пушка страшной силы. Давай Бени Чалого спросим, он человек знающий. – Все посмотрели на Бени Чалого, в том числе Клинсманн и шестеро стоявших позади него телохранителей.
– Ну, чего я могу сказать… – пожал плечами Чалый.
Минуту назад стоявший позади него телохранитель сообщил, что у ребят Клинсманна с собой стволы. Сейчас Чалый гадал, что бы это значило, последние несколько лет Отто вел себя тихо, но в прежние времена слыл известным беспредельщиком.
– Пушка, конечно, авторитетная… – Чалый снова бросил взгляд на Клинсманна, тот смотрел с каким-то презрительным прищуром, это был нехороший взгляд. – Но без проверки брать такую я бы не стал.
– Так давайте проверим! – громко произнес Клинсманн и поднялся. Его люди разошлись полукругом, чтобы хозяин не закрывал им обзор.
«Стрелять собрались, с-суки», – догадался Чалый. У него был с собой только крохотный пистолетик, он давно ни с кем не воевал и не носил серьезного оружия, а тут – такое. Судя по глазам Клинсманна, тот уже все решил.
– Давай сюда. – Отто вырвал у озадаченного Финштейна оружие и взвесил на руках. – Тяжелый, сволочь… Сколько ты за него просишь, Роз?
– Вещь эксклюзивная, другой такой не сыщешь. Пятнадцать тысяч – самая подходящая цена.
– Подходящая, – кивнул Куртис, – если ты еще объяснишь, зачем эта вот байда…
С этими словами он выловил из кофра матовый серебристый цилиндр, значительно более легкий, чем огромный патрон с двадцатимиллиметровой пулей.
– Давай патрон, Роз…
– Ты сбрендил, Отто? Куда ты собираешься стрелять? – попытался воспротивиться Финштейн.
– Ты хочешь пятнадцать косых или нет?
– Ну, типа – да.
И кабатчик подал Клинсманну патрон. Тот снял магазин, вставил туда боеприпас и вернул магазин в гнездо, но дальше дело не пошло – традиционный затвор на оружии отсутствовал.
Клинсманн начал нажимать все кнопки подряд, наконец привод мягко клацнул, и патрон был дослан.
– Во – разобрался! – обрадовался Клинсманн, глаза его заблестели. – Ну что, у кого самое крепкое брюхо?
С этими словами он поднял оружие и прицелился в Чалого.
– Дурацкие шутки, Отто, – сказал тот совершенно серьезно. Он немного боялся, но не настолько, чтобы не одернуть этого хулигана.
– Да, Отто, не стоит направлять оружие на своих друзей, – заметил Куртис.
– А вы мне разве друзья?
Клинсманн повернулся к Куртису и навел оружие на него.
– Послушай, Отто, – заговорил Финштейн самым задушевным тоном, понимая, что с Клинсманном что-то не так. – Послушай меня…
– Вчера возле «Хинкали» двое чьих-то шестерок дали мне по голове и забрали все наличные, – страшным голосом произнес Клинсманн, не отводя дула от головы Куртиса.
– Но ведь твой шофер Эверхард… – начал было Финштейн.
– Эверхард не мог пошевелиться – к его голове пушку приставили на пару секунд раньше, чем к моей.
– А чего ты от меня хочешь? – Лицо Куртиса стало наливаться краской, он не переносил, когда ему угрожали.
– Ничего, Тэдди, совсем ничего, просто, уходя с моими деньгами, они передали «привет от Куртиса»…
Клинсманн лгал, надеясь выдавить из Куртиса признание, но тот был крепким орешком.
– Никаких шестерок я к тебе не посылал, Отто, ты знаешь, если я кем-то недоволен – говорю об этом в лицо.
Клинсманн опустил оружие и вздохнул, затем повернулся к Финштейну:
– Давай, ставь для меня мишень, проверим твою пушку в деле.
