– Сто двадцать!!!
– Сто двадцать, сто двадцать, – нежно убаюкивал ее я. – Спи, мой сто двадцать, усни. Только вот тортик кусни… Я отнесу уж в кровать… нужно там крохе поспать…
Да уж, стихотворение так себе!
Но, знаете ли, я охотник за нечистью, а вовсе не какой-то там стихоплет! И вообще, это был экспромт…
– Сто двадцать центов, – ласково обняла она меня и, кажется, впрямь уснула. Да уж, события последних дней сказались на ней не самым лучшим образом… Когда за тобой постоянно что-то гоняется в попытках куснуть, лизнуть, проглотить или хотя бы продегустировать твою филейную часть (впрочем, некоторые удовлетворились бы и косточками!) – это сильный стресс! А тут еще необходимость общаться со всякими улитками и жуками, первая из которых набивается к тебе в друзья, а второй пытается застрелить мужа из водяного пистолета! Не забываем и про победу в конкурсе! Да еще и муж, не дающий спокойно расслабиться и насладиться экстраординарными достижениями столичной галактической медицины и косметологии…
Тут уж никакая психика не выдержит!
Только сон, здоровый сон на теплых подушках, в компании стрессоустойчивого кота (говорят, кошки снимают отрицательную энергию и развешивают ее просушиться). Словом, с Алиной на руках я так бы и ушел, но…
– Подождите-подождите! – всполошился шестирукий жук. – А как же ювелирные атрибуты победительницы! Голографическая корона не исчерпывает наши возможности!
Он порылся в шкафчике, который поспешно вытащил из стены, и подсунул мне под нос целую кипу бумаг:
– Алина должна все это подписать! Тогда ей по праву достанется эгрет-подвеска, несколько фамильных кабошонов империи Дзынь, хрустальный башмачок сирианской Замарашки и рубиновое сердце живого центраврианского соловья!
Сон Алины как феном сдуло.
Она моментально спрыгнула у меня с рук.
– Где? Что? Куда?! – лихорадочно переспросила она. – Кого надо подписать, расписать, описать?!
– Эй-эй, – слабо возразил я. – Ты хоть читай, где расписываешься!
– Я все прочитаю, – с горящими глазами уверила меня возлюбленная. – Вот сейчас сяду и прочитаю…эээ… все… восемьсот двадцать две страницы?!
– Увы, – развел руками жук. – Причем сделать это все нужно сегодня…
Алина шмыгнула носом и жала кулачки.
– Мне надо место, где читать. Стоя неудобно.
– Э… ты уверена? – возразил я.
Алина обернулась ко мне с горящими, как огонь, глазами.
– Да!!! – пламенно заявила она. – Не смей становиться между девушкой и ее обогащением!
В этот момент она походила на огнедышащего дракона, и я поспешно отступил назад. Да-да, конечно, «лучшие друзья девушек – это бриллианты». Знаем, слышали… В таком настроении ей и впрямь лучше не подворачиваться под руку – растопчет, испепелит и сожрет!
– Можно сделать это в моем личном кабинете, – по-лакейски подобострастно суетился кругом жук.
– Прекрасно, – величественным жестом поправила лифчик Алина. – Препроводите меня туда!
В последний миг она обернулась и все-таки, подмигнув, послала мне воздушный поцелуй:
– Я скоро вернусь, милый! Как только внимательно ознакомлюсь с каждым из хм… тысячи трех пунктов и распишусь на семьсот одной странице! Сущие пустяки! Жди меня к ужину…
«Какого дня?» – хотел спросить я, но прикусил язык.
Перед моим внутренним взором воочию встала такая картина: Алину, с намертво выпученными глазами, в которых отражаются все тысяча три пункта поочередно, и рукой, по локоть испачканной в чернилах, пальцы которой окончательно одеревенели, а на подушечке большого пальца – вмятина, заносят в комнату и ставят в углу в качестве назидательной статуи: «имей предел желаниям твоим!». И вот, денька этак через три, она оттаивает…
– Да-да, и тебе удачи, – дружелюбно помахал я жене.
У меня тоже были свои дела.
Алину подхватил под локоть и галантно завел в кабинет жук (перед тем как дверь закрылась, мне почудилось удивленное ойканье – наверняка договор требовал еще добавочного заполнения трехсот подпунктов), а затем крепкая, обитая бархатом дверь окончательно отрезала недавнюю победительницу престижного космического конкурса от законного мужа.
Что ж, не будем горевать…
Наверняка у всех супругов знаменитостей были такие проблемы!
Займемся делами нашими насущными.
Впрочем, дела вовсе не изъявляли желания ожидать, пока я там разберусь со своими переживаниями, и довольно бесцеремонно прыгнули мне навстречу сами.
– Ое-ое-ой, – почти по-женски пискнул я, когда мне рухнуло что-то на шею и пылко поцеловало. Нет, я, конечно, замужний человек, но даже в этом случае поцелуй был бы куда приятнее, если бы не обдавал запахом гниющих отбросов и сладостными нотками разложения!
– Хозяин! Господин! – залопотало существо. – Вы победили! Я так за вас рада!
– Мряк! – вразумительно сказал я.
А попробуйте сказать что-нибудь другое, когда на ваши несчастные ребра обрушиваются крепкие дружеские объятия весом в несколько мегатонн! Эти добрые мертвые свою силу совсем не соизмеряют!
* * *
Тем временем на сцене продолжалась какая-то движуха. Ко всем конкурсанткам – даже к тем, кто не прошел дальше первого тура, – подходили толпы каких-то неопределенного пола и расовой принадлежности фанатов с брачными, развлекательными или деловыми предложениями – стать лицом, бюстом или бедрами каких-то там консорциумов и фирм… Девушки цвели и пахли! А уж количество роз на сцене оказалось таким огромным, что приходилось идти вброд через море цветов… Время от времени их сгребали большими лопатами, но вдохновленные фанаты тут же набрасывали сверху новых!
А один из фанатов подошел не к конкурсантам, а к моей Зомбяшечке!
Он был худощав, элегантен и недурен собой. На нем был старомодный сюртук, черный цилиндр и брюки-дудочки. Судя по всему, он был чернокожим, хотя цвет его лица нельзя было определить с приемлемой точностью. Густой смоляной тушью ему была подрисована саркастическая улыбка. Тянущаяся от одного уха до другого.
Если присмотреться, сам человек не улыбался.
Вручив Кисуле букет черных тюльпанов, он замер чуть-чуть в отдалении, словно никак не мог решиться – можно продолжить знакомство, у красотки уже есть парень.
– Оооо!!! – повисла у меня на руке моя покорная зомби.
Ее глаза стали большими, как у кота, которому наступили на хвост.
Или как у кошки, которая обнаружила, что она единственная мохнатая прелестница в квартале разгоряченных дворовых кавалеров!
– Нравится? – с улыбкой поинтересовался я.
